Левченко: Надо знать, чем ты руководишь

Сергей Левченко поручил фракции партии в Заксобрании Иркутской области начать подготовку законопроектов по поддержке бизнеса, которые в ближайшее время должны быть внесены в регпарламент и в Государственную думу.

Первый секретарь обкома КПРФ, бывший губернатор области, считает, что регион мог бы самостоятельно оказать поддержку всем пострадавшим от коронавируса. "Убытки несут почти все сферы малого и среднего бизнеса: общественное питание, туризм, сфера услуг, розничная торговля, легкая промышленность. Страдают не только владельцы бизнеса, но и наемные работники. Многие ушли на эти непланируемые <каникулы> в принципе без денег. А ведь им нужно кормить семьи, платить кредиты.

Меры, предпринимаемые федеральным центром недостаточны, часто носят бессистемный характер, а где-то и противоречат друг другу. Но из последних решений важным является то, что Кремль передал субъектам принимать свои меры по поддержке населения. Сегодня важно как можно быстрее их принять и внедрять", - написал Левченко в своём обращении.

Отставка Сергея Левченко с поста губернатора Иркутской области получилась столь же сенсационной, как и его избрание. В 2015 году внезапно для всей страны кандидат от КПРФ обошёл соперника от «Единой России» - тогда, когда протестные выборы ещё не были в тренде. Несмотря на политическое давление, Левченко проработал почти весь срок, демонстрируя хорошие экономические показатели области и доверие населения. Иркутск даже затеял грандиозный управленческий эксперимент под брендом «Госплан» - создал систему развития региона с опорой на среднесрочное планирование. Это если коротко. «Эксперт» тщательно исследовал этот проект в 2018 году. А в 2019 Госплан вступил в действие.

Но в том же 2019-м в области случились два катастрофических наводнения. Погибли двадцать человек, тысячи остались без крыши над головой. Левченко сильно критиковали за плохую организацию спасательной операции и несвоевременное оказание помощи пострадавшим. Говорил об этом и президент Владимир Путин. В декабре Сергей Левченко сам ушёл в отставку, менее чем за год до перевыборов. Бывшему иркутскому губернатору прочили лидерские позиции в московских партийных структурах, но пока он по-прежнему работает в Иркутске.

- Сергей Георгиевич, у Иркутской области под вашим руководством прекрасная статистика. Бюджет области вырос более чем в два раза. На 40% выросли общий ВРП и ВРП на душу населения. Рост экономики Иркутской области превысил среднероссийский практически в 2 раза – и это в кризис. На 72% выросли инвестиции в основной капитал. На 403% - размер среднемесячной заработной платы в области. Вы должны быть очень довольны своей работой.

- Cкажем так, немного удовлетворен. Есть отдельные направления, где можно было бы сделать лучше. У нас сложная была ситуация в прошлом году, и мы вынуждены были в течение второго полугодия тратить большие деньги на восстановление пострадавших территорий. Так результаты были бы лучше.

- Вы имеете в виду наводнения. Какой был масштаб у этой проблемы, позвольте оценить изнутри? Иркутская область большая, богатая, неужели нельзя было быстро решить этот вопрос?

- Я согласен с вами, что Иркутская область большая, но она была почему-то бедная. В 2015-ом году, когда я пришёл, бюджет был 97 млрд в доходной части. Сегодня 200 млрд. Я представить себе не могу, как область может жить на 97 млрд. И двухсот не хватает, не потому что хочется что-то заоблачное, а на вполне себе прагматичные траты. На образование, на здравоохранение, чтобы можно было обслуживать население в условиях оптимизации медицины, для поддержки социально ущемленных слоёв. На это тоже не хватает, даже при 200 миллиардах, поэтому область была бедная.

Так вот, на ликвидацию последствий катастрофы были затрачены и запланированы порядка 12 млрд. из областного бюджета. От Федерации запланировано по количеству финансирования объектов, ремонта, строительства, восстановления еще в 3 раза больше. Вот такие цифры. Это в целом больше бюджета многих областей России. И это говорит о масштабе бедствия.

- Вас критиковали за то, что не смогли быстро ликвидировать последствия катастрофы.

- Ну, критика – это чисто политическое. В новейшей истории нашего государства ещё не было такого, чтобы в одном регионе и за такой короткий срок после масштабного стихийного бедствия были восстановлены коммунальное хозяйство, все объекты жизнедеятельности и жилищные права тысяч граждан.

- То есть неправду говорят?

- Во-первых, наводнения было два. Около первого июля первое и второе - около первого августа, через месяц. В течение первых пяти суток были восстановлены все системы жизнедеятельности: проезды, электроэнергия, вода, канализация, тепло и так далее. Питание для пострадавших, для тех, кто работал в зоне ЧС. Организовали подвоз хлеба с семи пекарен в одном только городе Тулуне, снабжение питьевой водой. Вплоть до вылова собак, которые остались без людей, голодные. Чтобы предотвратить эпидемии инфекционных заболеваний в условиях высокой влажности, летней жары и отсутствия стабильных источников чистой питьевой воды, сделали прививки более чем 55 тысячам местных жителей. Я там «сухой закон» вводил на первое время. Надо было решать проблемы не только тех, кто потерял жилье в паводке, но и бездомных, оказавшихся в зоне бедствия. То есть велась работа по огромному количеству направлений, которые очень важны для людей. После второго наводнения точно такие же результаты, даже ещё быстрее, потому что мы уже тогда подготовились.

В 2013 во время наводнения на Дальнем Востоке в пострадавшие районы Федерация даже продовольствие из Госрезерва направляла, а мы справились сами. Более 12,000 человек уже в ноябре месяце получили квартиры. Не бумажки получили, не просто сертификаты, уже получили квартиры. Это целый город. Остались на середину ноября те, которым приходилось переоформлять документы: у кого-то появилась возможность увеличить количество человек в семье, кто-то восстанавливал документы. В сложных и спорных случаях быстро переоформить документы можно было только через суд. За июль, август, сентябрь, октябрь состоялось 8,000 решений судов! Таких темпов современная Россия еще не знала.

- Получается, именно к осени эта критика, скажем так, достигла некого пика, и вы приняли решение уйти. Либо вас вынудили уйти. Как вы сами трактуете это решение?

- Я думаю, что оба подхода справедливы. Сначала вынудили, потом я принял решение.

- Если бы не это наводнение, вы бы пошли на второй срок?

- Я думаю, что политическая ситуация не изменилась бы. Потому что дело не в наводнении.

- Вы же несколько лет испытывали мощное давление всевозможной критики со всех сторон. Когда мы с вами общались полтора года назад, вы достаточно спокойно к этому относились.

- И сейчас также отношусь. Вы правы, давление началось еще в 18-м, когда мы стали побеждать на местных выборах. А в 19-м году вышли около 500 сюжетов только на государственных пяти каналах. Я в некоторые месяцы опережал по количеству упоминаний в российских СМИ и Украину, и Трампа. Ну, это говорит о большом внимании, уважении к моей персоне. Этим можно гордиться.

- Такой пиар, да?

- Вы же ведь начали сегодняшний разговор с результатов? Ни один регион в стране таких результатов не добился. Чтобы рост бюджета в два с лишним раза, чтобы в шесть раз увеличилось строительство социальных объектов, в несколько раз увеличились бы по разным отраслям доходы и так далее. Чтобы в два раза снизились - тема, о которой очень часто говорили – незаконные вырубки леса. Но это же факты, от них никуда не денешься. Нас везде, в министерствах ставили в пример, спрашивали руководители правительства – а как Вы этого достигаете? Какими способами, чего Вы там делаете?

ПРИШЛИ К КАЖДОМУ

- И тем не менее политика.

- Чистая.

- Это было больше связано с тем, что вы представляете не «Единую Россию»…

- Да, конечно.

- …или это все-таки были интересы определенных финансово-промышленных групп, которые при вас потеряли свое представительство в областной власти?

- А это один и тот же вопрос. Представители разных финансово-промышленных групп, вертикально интегрированных структур, тесно работают с «Единой Россией». И раз пришел представитель другой политической силы, они вынуждены исполнять законы. Я их к этому принуждал. И постепенно это начало приносить плоды. За 4 года моей работы при росте промышленного производства на 46,5% бюджет за это же время увеличился в два с лишним раза. Откуда? Это из кармана этих финансово-промышленных групп. Они считали эти деньги своими. А тут взять и больше 100 млрд. надо отдавать. И ничего не сделаешь – закон.

- И с помощью каких решений удалось получить эти деньги?

- Разными решениями. Ну вот, лесная сфера. У нас самый большой объем расчетной лесосеки из всех регионов, самая большая добыча леса. 2015 год: по добыче – на первом месте, по налогам – на четвертом, а по сборам – на двенадцатом. Ну, для любого человека понятно, что недоплачивают. Сделали инвентаризацию – 524 компании, которые получили арендные участки для добычи леса. Из них 300 не зарегистрированы в Иркутской области. Платили ли они налоги и где платили – никто не знал. Те три с половиной миллиарда, которые они платили в бюджет – копейки по сравнению с той рубкой, которая была. Вот за три года увеличили до десяти с половиной миллиардов. Каким способом? Сделали инвентаризацию. К каждому пришли. Сказали: «Дорогой, вот есть средняя норма оплаты, давай плати. Гнобить мы тебя не собираемся, потому что у тебя люди работают, важно, чтобы ты рабочие места сохранял. Отрасль десятки тысяч людей трудоустраивает. Мы тебе даем срок – до конца года ты вот на такой показатель выходишь. Если нет, через год мы к тебе придем уже с другими намерениями».

- Лес – это самое очевидное, это обеление бизнеса, по сути. А как ваш метод пополнения бюджета применим, скажем, к промышленному производству?

- Абсолютная аналогия с лесной отраслью. Заводы никто из Иркутской области не выводил, но Вы же прекрасно понимаете, что в финансово-промышленных группах есть ими сформированные центры прибыли, и они не обязательно находятся на заводе или рядом с заводом. А обычно в Москве или того дальше. Поэтому у меня точно такая же ситуация и с ними. Где и сколько налогов платят – неизвестно. Мы приходим, говорим: «Вот объем продукции, который вы делаете, вот цена, вот ваш доход, вот ваши основные затраты, ваша себестоимость, мы знаем все остальное: сколько стоит ваше сырье, сколько вы зарплату платите… Вы же в статистику отчитываетесь. Где деньги?»

- Ну, то есть, Вы фактически функции ФНС выполняли?

- Нет, нет. В ФНС не могут бороться с тем, что завод находится в Иркутске, а платит налоги в Москве. Для ФНС все равно, но не для нас. Для меня все равно сколько он в другом месте платит, потому что я знаю, сколько он должен платить в наш регион.

- Вы упомянули, что изначально бюджета не хватало даже на основные социальные статьи. Но мы, вроде, привыкли, что регионы находятся в жестком подчинении правительству и Минфину. То есть, центр недодавал региону?

- Вы знаете, я думаю, что недодают всем, если не брать в расчёт Москву и, может быть, еще одну-две территории. Одно дело, когда ты сидишь полностью на дотациях. Там тоже не хватает. Но есть преимущество. Если тебе давали 15 млрд. в прошлом году, значит, тебе уж, как минимум, 15 дают в следующем.

Что касается территорий как у нас, где есть возможность развиваться, то тут гарантий никаких нет. Ты во многом зависишь от того, сколько тебе оставят. Мы прибавили поступлений не только в региональный, но и в федеральный бюджет. В федеральный даже еще больше, чем в регион: за один год прибавили 150 миллиардов, другой год прибавили 180. Это в дополнение к примерно 300 миллиардам рублей, которые область до этого платила. Сколько субъектов федерации можно полностью кормить на такие деньги? Посчитайте.

Такие регионы, которые готовы развиваться и повышать уровень налоговых отчислений в федеральный бюджет, должны быть стимулированы и понимать, сколько у них остается. Понятного, объективного и прозрачного механизма взаимоотношений регионов с федерацией не существует в стране. Но такой механизм нужен. Мы стали платить в федеральный бюджет на 180 миллиардов в год больше налогов, знаете сколько нам оставили? 500 млн. Где стимул для работы, для повышения сбора налогов?

Затем на уровне руководства правительства приняли решение о том, что надо все-таки как-то стимулировать регионы, которые много принесли для федерации, и выделили сначала 20 млрд., потом еще 20 млрд.

- На всех?

- На всех.

ПРИСОЕДИНЯЙТЕСЬ К ГОСПЛАНУ

- Мы в «Эксперте» писали про Иркутский Госплан. Какова судьба этого проекта? И можно ли его тиражировать в других областях?

- Однозначно, тиражировать не только можно, но и нужно. Госплан принят моим указом, он начал действовать с 1-го января прошлого года, вот уже второй год идет. И несмотря даже на наводнение он, в принципе, выполняется. Наша пятилетка скоординирована с бюджетом, скоординирована с теми компаниями, которые развивают свое производство, мы со всеми проработали перспективу на пять лет. И мы помогали тем компаниям, которые взяли на себя реализацию отдельных задач нашего Госплана. У нас в Иркутской области есть 6 институтов развития: Корпорация развития, Агентство инвестиционного развития, Гарантийный фонд, Фонд микрокредитования, Фонд поддержки предпринимателей с самыми различными центрами при нём и региональный Фонд развития промышленности (наш региональный ФРП был создан одним из первых в России).

В Госплане запланировано строительство конкретного перечня объектов: больниц, школ, детских садов. И этот план скоординирован со строителями, проектировщиками, согласовывающими ведомствами. Мы честно говорим, смотрите - вот в течение следующего года будут построены такие-то объекты, еще через год такие, готовьтесь и развивайтесь, потому что иначе просто придут соседи-строители. У нас же там рынок не только российский, но и зарубежный. Иностранцы готовы приходить, если у вас не будет такой возможности.

Первая моя встреча с общественными организациями после вступления в должность была как раз с Союзом строителей Иркутской области. Обращались ко мне с тем, что нет никакой перспективы, мало денег на стройку выделяется, стройка скукожилась. А Иркутская область была одной из самых сильных в стране по строительному комплексу в советское время, в регионе работало 200 тысяч строителей. Сейчас осталось меньше 50, меньше четвертой части. Строители сами говорили, что мало финансирования, нет понимания перспективы, и они не знают, стоит им развиваться или нет.

Я через 3 года приехал к ним и сказал: «Смотрите, вот трехлетний бюджет, вот пятилетка. Деньги увеличили в несколько раз по социальным зданиям. По муниципальным дорогам в 4 раза увеличили выделение денег. Пожалуйста, работайте». Ну, я стал видеть какую-то искру в глазах что ли, у людей. Не у всех, правда. Некоторые же — нытики, не привыкли: «Я буду свою нишу маленькую занимать, никуда двигаться не хочу». Так пятилетка — это же не советская система, когда принималось постановление госплана, и все — под козырек. Мы сделали Госплан, а потом надо найти механизм его воплощения в наших сегодняшних, так называемых рыночных, условиях. Там начинается уже творческий процесс, как заинтересовать бизнес выполнять задачи Госплана, не нарушая свобод предпринимательства.

- В чем проблема?

- Область богата природными ресурсами, и абсолютное большинство предпринимателей, бизнесменов хотят прийти и добывать. Намного меньше хлопот, чем заниматься переработкой. Конечно, нас это не устраивает. Особенно, когда вся прибыль от наших природных ресурсов где-то остается в других местах, да еще если за рубежом. Значит, для тех, кто согласился перерабатывать добываемые ресурсы у нас в регионе, для них все пути были открыты – и согласование, и преференции, и помощь финансовая, и административная. Для тех, кто говорит: «Нет, я не буду перерабатывать, а буду только добывать», — ну иди, пробуй, только делай по закону, и знай, что помощи и поддержки от государства тебе не будет.

- Но сейчас-то все сторонники Госплана лишились политического прикрытия, где гарантии и какие вообще возможности у них дальше продолжать работать?

- Я же не зря говорил, что госплан – это такая скоординированная вещь. Бюджет 20-го года был принят 13-го декабря. Кстати, Иркутская область — это единственный регион, где за 4 года почти все голосования по бюджету были единогласными, причем мы ещё по несколько раз в год пересматривали бюджет, и каждый раз — в сторону увеличения. И наш бюджет скоординирован с госпланом. Госплан уточнён в отраслевых планах, в поручениях и указах губернатора, постановлениях правительства. По утвержденным проектам, отраженным в бюджете, начата закупочная кампания в соответствии с 44-м федеральным законом. То есть процесс-то идет. Конечно, его сейчас можно, наверно, постараться менять. Но для этого, я так надеюсь, надо же придумать что-то лучшее? Вот. Пока не вижу изменений, пока все идет так, как запланировано еще в прошлом году. Это, во-первых.

Во-вторых, конечно, появились всё же опасения, что госплан не будет исполняться по банальной причине, как говорится – нет денег. Ну не зря же финансово-промышленные группы боролись? Конечно, они сейчас будут стараться искать варианты как деньги в своем кармане оставить.

- То есть можно сказать, что эффективность работы нового правительства оценим по динамике доходов бюджета в ближайшие годы?

- Совершенно верно. Кстати, за первые 90 дней нового руководства уже взято 9,5 мллиардов рублей кредитов, и госдолг Иркутской области увеличился с 11,9 до 20,4 млрд рублей.

НЕ В МОСКВЕ

- У вас какие дальше планы? Уже столько времени прошло, наверно, уже как-то определились? Отдыхали?

- По большому счету почти не получилось. Психологически, что ли. Потому что все время вспыхивает в голове: а это я же не сделал! И это поручение не дал! Сейчас уже, конечно, реже. Иногда по ночам просыпался. Месяца два было весьма сложно отлипнуть, вырвать себя из полного погружения в работу.

Я же и до губернаторства был первым секретарем областного комитета партии. Работы там невпроворот. Поэтому сейчас занимаюсь партийными делами.

- На уровне области?

- Да.

- Но не в Москве?

- Нет.

- И нет желания? Или неправильно вопрос поставлен: не зовут?

- Вопрос правильный. Ответ прост: я не на всякое дело пойду. Я уже вполне имею право выбирать куда идти. И дело не в географическом месте. Знаете, я по первой профессии строитель, причем не просто строитель, а монтажник. Строил по всему Советскому Союзу и за рубежом. Для меня, собственно, где физически находиться, большой разницы нет. Понятно, Иркутская область – она родная, так сказать, и я о ней всегда забочусь и беспокоюсь, там и дети живут, и внуки. Но мне нужно, чтобы меня работа поглощала, увлекала полностью. Поэтому, если в Москве какое-то занятие есть, которое, так сказать, не совсем мне интересно, то зачем я поеду?

- Политическая работа вам интересна?

- Меня хозяйственная работа интересует больше.

- Говорят, что в КПРФ начинает формироваться блок партийцев, у которых есть реальный хозяйственный опыт, которые понимают, как устроены процессы в экономике. И этот блок мог бы претендовать на то, чтобы играть значимую роль в партии. Которая, как говорят, потеряла представление о реальной жизни.

- Я думаю, что КПРФ представляет реальную жизнь гораздо лучше, чем другие, в том числе и парламентские партии. Вы просто посмотрите, сколько члены нашей партии, и руководители в том числе, встречаются с людьми, причем вне зависимости от того, идёт избирательная кампания или не идёт.

Что касается какого-то блока. Ну, партия – это же многоплановый механизм, и выдвигать какой-то один блок или одно направление более приоритетным – это в принципе неправильно. Я в 15-м году совершил прорыв — победил несогласованный кандидат, после этого за мной последовали другие политики. Поэтому блок партийцев с опытом управления действительно сейчас формируется, а что касается определённой теоретической и практической основы для него – есть пятилетка, которую мы сделали в Иркутской области, Госплан. Ещё 3 года назад государственное планирование было почти ругательством, а сейчас я вижу, как люди идут нам навстречу. Нам же говорили в девяностые и в начале нулевых, что рынок сам всё обустроит, скрывали объективную информацию, что в любой западной корпорации внутри планирование такое, что учтено всё вплоть до гаечки и винтика, которые ты должен сделать через несколько лет.

Вот пример. Женевское озеро испытывало гигантские проблемы с экологией в 70-е. Тогда сели две страны, 64 муниципалитета, которые имеют береговую линию, и договорились о том, что будут согласованно действовать, и составили план развития на 15 лет вперёд. Удивительно: расписано все, каждый шаг. И даже маленького предприятия, небольшой артели не сделаешь, если ты не согласовал проект в муниципалитете, и он не соответствует 15-летнему плану развития. Вот настоящий пример того, как можно государству планировать, ставить задачи.

Ведь важно, кто у руля, кто планирует и ставит задачи. Если это государство ставит задачи, то бизнес и все остальные уже развиваются в этой общей парадигме. А если план государства – это сумма планов бизнеса или компиляция, то что это за государство тогда? Интересы бизнеса, особенно крупного, могут противоречить интересам общества. Тогда бизнес будет навязывать свои интересы государству и обществу.

Проще говоря, либо государство говорит, что рынок сам все обустроит, а ему нужно просто сесть, ноги свесить и налоги собирать, и то, если дадут, как говорится. Либо государство берет на себя эту обязанность и эту ответственность. И наш пятилетний план, он вполне применим везде, и на общегосударственном уровне.

- Хорошая программная платформа.

- Да, да. Она полностью вписывается и в нашу идеологию, и в государственническую. Она не настолько крайняя, что ли, чтобы пытаться огосударствить все. В этом нет необходимости. Работают же государства социалистического плана - Вьетнам, Китай и многие другие. Все видят, что у них есть результаты. А у нас из одного кризиса да в другой, из другого да в третий. Надо, в конце концов, учиться.

- Действительно, идея о Госплане прекрасно адаптирована как раз к той модели государства, которая у нас есть сейчас – сильное госрегулирование, сильное влияние в экономике, сильное администрирование бизнеса.

- Действительно, та модель, которую я осуществлял – это сильное государство. Но тут есть один нюанс: сильное государство, но плановое, в котором у органов управления понятны ответственность и сроки, и их деятельность прозрачна. А есть сильное государство, которое сосредоточено в так называемом ручном управлении. Вот мне кажется, у нас от этой модели отойти не хотят. А ручное управление может быть при любом строе. В том числе и при сегодняшнем, которое и либеральным-то назвать трудно: доля частной собственности во всем количестве предприятий и природных ресурсов страны зашкаливает за 90%, а характер управления, Вы видите, с ней диссонирует.

Если говорить о том примере, который я уже назвал – Женевское озеро. Там государство управляет, но его управление понятно. Если ты встраиваешься в задачи или цели, которые ставит государство, то работай, и никто не будет тебя трогать. Понятные налоги, понятные экологические и другие требования. Вот, пожалуйста, работай.

У нас же большое значение имеет, кто управляет. Пришел другой человек к власти, и всё меняется. В сегодняшней ситуации нет определенного алгоритма действий. Всё заточено на человеческий фактор, на ручное управление сверху донизу.

- У вас есть платформа, вам не нравится, что происходит, но вы не хотите заниматься политикой?

- Чистой политикой - нет.

- А как тогда? Политикой в команде? С помощью партии? Вы аккуратно ушли от партийной темы, и я не хочу совершенно вас ни с кем сталкивать лбами. Но вопрос назрел: КПРФ очевидно требуется обновление и с а) кадровой точки зрения, и с б) идеологической. Это значит, что нужно адаптировать идеологию, которая себя изжила. Что вы думаете?

- Я не вижу острой необходимости адаптировать идеологию. Наша партия часто вырабатывает разные предложения, которые воплощаются в законодательстве. Я сам был автором десятков предложений в федеральные законы, когда работал в Государственной Думе. То есть мы понимаем, в каких условиях живём. И с точки зрения теоретической, и программной, и конкретных действий. У нас не просто всё адаптировано, адаптация идёт постоянно. Другое дело, что те, кто принимают решения, очень часто говорят: «А это политика. Мы и читать не будем». А как раз к нашим конкретным предложениям в социально-экономической сфере надо прислушиваться, потому что у нас есть результат.

Вы знаете, что в России есть достаточно большое количество народных предприятий. Они вообще показывают пример для других. Вот у нас в Иркутской области есть народное предприятие «Усольский свинокомплекс». Работает больше тысячи человек. Каждый имеет право голоса такое же, как и у генерального директора. Один к одному. И зарплата руководителей привязана к средней заработной плате. И собственность общая, неделимая. Вы много найдете в сельском хозяйстве предприятий, где бы заработная плата была порядка 120,000 рублей? А это не единственное. Такое же есть и в Марий-Эл, и в Ставрополе, и так далее. Везде они передовые. Они лучшие результаты показывают в своих отраслях, и почему бы к этому не прислушаться? Есть же смысл в этом.

- Я имел в виду, что КПРФ могла бы позиционироваться в большей степени с социально-демократической идеологией, нежели коммунистической. Возможно, стоит осовременить идеологическую платформу и стать более понятной людям.

- Вы знаете, наша партия уже проходила через эти стадии. Она была социал-демократической больше 120 лет назад. Затем стала коммунистической. Социал-демократические изменения, которые назрели сегодня, отражают цели партии на среднесрочную перспективу. Название отражает нашу цель для многих поколений в будущем. Она, может быть, носит общий характер, но ради того, чтобы каждый раз подстраиваться под ситуацию, менять название – я думаю, что это неправильно.

Вот еще один Вам пример. Вы знаете, на сколько лет в китайской Компартии в Уставе Партии записаны программные цели? На сколько лет они спланировали, как Вы думаете? 300 лет! И это в какой-то мере объясняет суть нашей идеологии. Мы говорим о цели, не пятилетней, и даже не десятилетней. Мы говорим о том, к чему мы стремимся.

УПРАВЛЕНИЕ – ЭТО ВЫБОР ПРИОРИТЕТОВ

- Хорошо, может, пока не политика, но хозяйство? Считаете ли вы возможным баллотироваться на пост губернатора какой-нибудь другой области, не Иркутской?

- Нет.

- Все, хватит?

- Знаете, подобного рода предложений я получал и получаю много. Приезжают или обращаются простые люди – придите к нам губернатором, у нас уже терпения нет. Дело в том, что должность – не самоцель для меня. Для меня вообще странно, когда говорят – ты иди там в регионе поуправляй, правда, ты там ни разу не был, никого не знаешь, ничего, за год обучишься. Да никак не обучишься, понимаете? Я область на пузе прополз, наверно, за последние 40 лет, 10 раз в одном и в другом направлении. Людей знаю везде, в любом районе и в любом городе. Знаю предприятия, многие из них я построил, сотни предприятий, сотни объектов я сделал.

И я должен сказать: для того, чтобы почувствовать регион, знаете, как продолжение собственного организма – свою руку, ногу или голову - для этого все равно пришлось поработать, ну, как минимум, год-полтора. А для человека, который вообще в регионе не был – ты не ухватишь, а если и ухватишь, то только по поверхности. Ты не поймешь существо вопроса, чем живут люди, не сможешь сравнить проблемы одну с другой, потому что в любом случае принятие управленческих решений – это выбор приоритетов. Если ты живёшь тут, знаешь изнутри, у тебя есть и компетенции (возможность), и моральное право принимать решения. А если ты приехал в какой-то город, говоришь – а давай здесь сделаем так, не зная ситуации, а там в десятках других городов ситуации хуже. Надо знать, чем ты руководишь. И для меня абсолютно будет некомфортно, если бы я, так сказать, пришел руководить незнамо чем.

- А история с Иркутской областью пока что закончена на ближайший, по крайней мере, цикл избирательный?

- Время покажет. Печать