Арктическая политика КНР. Что влечет китайцев в Арктику

Редакция Telegram-канала «ДипломатЪ» рассказывает об «арктической политике» Китая и о современных интересах КНР в Северном Ледовитом океане.

Китайцы ведут отчет своей «арктической политики» с 1925 года, когда страна наряду с европейскими державами подписала Шпицбергенский трактат, который установил суверенитет Норвегии над архипелагом Шпицберген и предоставил подписавшим равные права на эксплуатацию естественных ресурсов Шпицбергена и его территориальных вод.

Спустя почти сто лет у Китая самая широкая среди неарктических государств научно-исследовательская инфраструктура, в которую входят станция Желтая река на Шпицбергене, Китайско-Исландская арктическая обсерватория и ледоколы Xuelong и Xuelong 2.

В 2018 году в КНР был опубликован документ под названием «Арктическая политика Китая», где указано, что КНР — это «околоарктическое государство», а арктические изменения имеют явные последствия для «…экономических интересов Китая в сельском, лесном, рыбном и морском хозяйствах, промышленности и других отраслях».

Таким образом, интересы, которые КНР преследует в Арктике, в основном отражаются в областях изменения климата, ресурсной и продовольственной безопасности. К 2020 году Китай уже начал работу по сокращению выбросов, что предусмотрено Парижским соглашением по климату – так, на данный момент в Китае было произведено примерно 1/3 от общего числа ветряных турбин и солнечных батарей, а правительство КНР осуществляет внутреннюю политику, направленную на сокращение промышленного использования угля.

Учитывая выход Трампа из Парижского соглашения и его личное неприятие необходимости решать экологические проблемы, Китай видит себя «авангардом» мирового движения за повсеместное внедрение возобновляемых источников энергии, на что в определенной степени и направлена китайская «арктическая политика».

Обеспечение продовольственной безопасности, которая является важнейшим аспектом легитимности КПК, также является арктическим приоритетом КНР. Дело в том, что китайские ученые связывают потепление на севере Китая, засухи и наводнения, а также увеличение различий в количестве осадков в северо-восточном и южном Китае с таянием арктических льдов. Ввиду сокращения посевных площадей, эти климатические изменения негативного влияют на сельскохозяйственную промышленность Китая.

В этой связи арктический регион, который нагревается вдвое быстрее, чем любой другой регион мира, представляет для КНР уникальную среду для научных исследований, результаты которых могут быть использованы в вопросах модернизации китайской стратегии продовольственной безопасности.

Интересным представляется тот факт, что китайские ученые отмечают определенную схожесть климатических проблем Арктики с проблемами, которые в ближайшей перспективе могут начаться на территории Тибетского нагорья, которое иногда называют «третьим полюсом». Как и Арктика, Тибет и прилегающие горные местности очень чувствительны к воздействиям изменения климата ввиду наличия огромных ледяных шапок. В 2018 году китайское правительство организовало научный симпозиум, посвященный установлению синергии между арктическими и тибетскими климатическими изменениями.

Одним из аспектов арктической политики Китая является его участие в работе Арктического совета, где КНР в 2013 году получила статус наблюдателя. И здесь есть один интересный момент – в рамках Арктического совета Пекин отдает предпочтение двустороннему сотрудничеству, пренебрегая многосторонним взаимодействием, которое является основной целью организации. Например, в своем китайском докладе за 2016 год указано, что крупнейший вклад КНР в работу Арктического совета включает участие в заседаниях АС и рабочих групп.

Дело в том, что другие страны-наблюдатели сообщили о более существенном вкладе в работу организации, как, например, южнокорейские инвестиции в деятельность рабочей группы по защите морской среды Арктики.

Китай же, как было упомянуто выше, предпочитает двустороннее арктическое сотрудничество, которое обычно всегда связано с обеспечением КНР ресурсной безопасности.

Согласно данным геологической службы США, в Арктике находится около 30% еще не разведанных запасов газа и 13% запасов нефти. Растущее китайское производство видит в Арктике новый источник ресурсов, необходимых для удовлетворения экономического роста КНР. Одним из плюсов арктического региона в этом вопросе пока что остается малое количество каких-либо геополитических рисков по сравнению с другими богатыми природными ресурсами регионами, такими как Африка или Ближний Восток.

Отчасти это связано с геополитическим ландшафтом Арктики — региона, «открытого для международного сотрудничества». На данный момент самый большой геополитический риск – это начало «гонки за ресурсами», когда арктические и неарктические государства начнут использовать таяние льда для конкурентной эксплуатации новых месторождений.

Таким образом, говоря о приоритете двустороннего арктического сотрудничества КНР над многосторонним, необходимо отметить следующие китайские инициативы, связанные с добычей ресурсов. За последние 10 лет Китай инвестировал около 34 млрд долларов в развитие канадских нефтеносных песков.

В Гренландии КНР инвестирует в шахты, где добывают редкоземельные металлы. Особое внимание стоит обратить на шахту в Кванефьельде, работу которой датское правительство пыталось заблокировать вплоть до 2016 года. Учитывая, что в соответствии с Законом о самоуправлении 2009 года Гренландия может сама принимать экономические решения, Копенгаген опасается, что Гренландия станет жертвой «долговой дипломатии» КНР.

Китаю принадлежит 20% в проекте российского НОВАТЭКа СПГ-2, где китайская сторона представлена компаниями CNPC и CNOOC. Более того, через Китайскую национальную оффшорную нефтяную корпорацию (CNOOC) Китай тесно связан с ведением бурения на шельфе в Баренцевом и Печорском морях.

Список арктических партнеров Китая не ограничивается Канадой, Гренландией и Россией, несмотря на их внушительные арктические территории, так как КНР применяет в регионе так называемую «стратегию малых государств». Самым ярким примером подобного взаимодействия является сотрудничество Китая и Исландии.

Недавнее изменение соглашения о свободной торговле между двумя странами дает Исландии право на беспошлинную торговлю лососевыми, а объем торговли между КНР и Исландией увеличился с 401 млн долларов в 2014 году до 712 млн долларов в 2018 году со среднегодовым темпом роста в 20,6%.

Кроме того, Исландия является одним из популярных в КНР арктических туристических направлений, которые получают поддержку китайского правительства. Учитывая, что каждый третий приезжающий в арктический регион турист является гражданином КНР, китайские бизнесмены даже пытались приобрести землю в Арктике, чтобы создать туристические маршруты специально для китайских клиентов. В 2014 году китайский миллиардер Хуан Нубо попытался приобрести недвижимость на Шпицбергене, но потерпел поражение, так как его опередил норвежский министр торговли и промышленности, купив эту территорию.

На пресс-конференции, посвященной этой своеобразной акции, министр сообщил, что «норвежское правительство имеет все необходимое для самостоятельного управления данными территориями».

Ввиду всего вышеперечисленного, говорить о том, что Арктика постепенно становится сферой влияния КНР, еще очень рано. На данный момент за счет внешнего продвижения в регион Китай пытается решить свои внутренние проблемы — банальное обеспечение ресурсами, продовольствием и инструментами контроля за стремительно меняющимся на территории страны климатом. Однако возникает вопрос — что КНР будет делать в Арктике, когда удовлетворит внутренние потребности? И настанет ли вообще этот самый момент «внутреннего удовлетворения»? Печать