Губернатор Воронежской области - о пандемии, выборах, дорогах

Большое интервью губернатора Воронежской области Александра Гусева.

Как, по вашему мнению, региональная система здравоохранения справляется с выпавшими испытаниями? Достаточно ли у нас медиков и лекарств, хватает ли компетенций персонала?

По моей личной оценке, наша система с честью прошла период испытаний. Тому были и объективные предпосылки: у нас сбалансированная структура здравоохранения, где достаточно сильное поликлиническое звено и в то же время сильное звено стационаров. Почему, к примеру, от пандемии так сильно пострадали страны южной Европы? Они хорошо работают в поликлиниках, но у них недостаточно стационаров, что привело к коллапсу системы, когда негде было людей лечить. А нам помогла выстроенная за многие годы сбалансированная система здравоохранения. Но одних предпосылок для прохождения испытаний без существенных, скажем так, потерь было мало. Особенно на первоначальном этапе, весной 2020 года, когда события развивались, была неопределённость, и мы, собственно, не знали, какие формы влияния на распространение эпидемии можно применять. Не знали ни способов лечения, ни методов профилактики. Но теперь можно констатировать, что основы борьбы с ковидом уже сформированы, и люди понимают, как справляться с этой болезнью. Первое, что нужно отметить – работу медицинского персонала. Они большие молодцы. Их высокая оценка – объективная, справедливая и идёт от души.

Сейчас я считаю, что мы находимся на этапе устойчивого снижения. Что потребовало серьёзных усилий. У нас около 10 тыс. медицинских работников занято в сфере предотвращения распространения коронавируса. Отдельно хочется поблагодарить сотрудников и студентов медицинского университета, которые в количестве более 1 тыс. человек включились в борьбу с пандемией. Именно сплочённость и отсутствие паники перед болезнью позволили добиться таких неплохих результатов.

Весенний период мы прошли достаточно легко, с небольшим всплеском, и основные сложности нас ожидали в октябре-декабре 2020 года. Но ещё в августе, когда ситуация была наиболее благополучной, мы приняли решение не ждать возможного затухания заболеваемости. Мы закупили практически все материалы и оборудование для того, чтобы поставлять кислород на ковидные койки. В августе заключили договоры с организациями, которые могут монтировать эти схемы. И постепенно начали наращивать количество коек, оборудованных кислородом. Мы не стали делить эти работы и затраты по источникам финансирования, а по мере возникновения проблем находили прежде всего свои источники. Если потом их можно было заместить другими – замещали, но при расходах не скупились. Около 3 млрд рублей из регионального бюджета направили на борьбу с коронавирусом.

На что конкретно пошли эти деньги?

На региональные стимулирующие выплаты медработникам – в дополнение к федеральным, инициированным Президентом. На оборудование ковидных госпиталей. На закупку медицинских препаратов и средств защиты. К нашим 3 млрд следует приплюсовать около 5 млрд рублей, направленных из федерального бюджета. Нужно отметить, что Правительство РФ работало фактически в режиме оперативного штаба. Решения принимались за часы, а их кассовое исполнение начиналось в течение 2-3 дней. Без этой оперативности нам было бы сложно.

Есть вероятность, что ситуация с заболеваемостью ухудшится?

Согласно прогнозам, нет. Во-первых, значительная часть населения уже переболела, что помогает формировать популяционный иммунитет. Во-вторых, разворачивается массовая вакцинация людей. Согласно статистике, уже больше месяца в области наблюдается тренд на понижение заболеваемости. Мы уже приняли решение о выводе ковидных коек в плановый режим. В резерве будем держать около 15% коек от числа больных, но остальные выводим для плановой помощи пациентам. Такое решение согласовано с федеральным центром.

Как отразилась общая сосредоточенность на коронавирусе на лечении пациентов с другими заболеваниями?

Отвлечение ресурсов, конечно, сказалось на плановой медицинской помощи. Но не критическим образом. Потому что все экстренные действия по помощи пациентам проводились. Да и часть плановых процедур тоже была реализована. Думаю, в ближайшее время работа медицинской сферы будет окончательно нормализована и войдёт в обычный режим. Правда, с дополнительной нагрузкой ввиду сохраняющейся коронавирусной угрозы.

Вы упомянули о начавшейся массовой вакцинации. Сделали прививку и вы. Как себя чувствуете? Что вы посоветуете тем, кто колеблется?
Не нужно колебаться. Нужно верить нашим врачам. В нашей стране очень развито направление иммунологии. Существующая научная школа и серьёзные ресурсы, направленные на разработку вакцины, сыграли свою роль. Качество российской вакцины отмечено и зарубежными специалистами. Она эффективна и – самое главное – безопасна. Поэтому я советую отбросить всякие сомнения и записаться в очередь на получение вакцины. Пока очерёдность будет сохраняться, поскольку производство вакцины пока только разворачивается. Надеемся, что наша промышленность сможет в ближайшие полгода обеспечить все потребности страны.

А я себя после прививки чувствую хорошо. Никаких побочных эффектов – ни температуры, ни слабости, ни снижения уровня трудоспособности. Состояние самое обычное.

Пандемия сорвала сроки исполнения многих проектов. Можно ли что-то из этого наверстать в году наступившем?

Если говорить о секторе бюджетном, за который мы отвечаем, то исполнили на 100% все проекты, которые планировали. А программа была масштабная. Если говорить о нацпроектах, то освоено больше 22 млрд рублей. На строительство объектов более 12 млрд рублей было направлено. Все работы выполнены. Кассовое исполнение по средствам федерального бюджета у нас более 99%. Небольшие суммы мы возвратили из-за экономии на торгах либо из-за экономии в процессе производства работ.

Если же говорить о внебюджетном секторе, конечно, несколько снизились инвестиции. Понятно, что собственники предприятий вынуждены были взять паузу. Но они не отменили реализацию своих проектов, и, я думаю, они вернутся в этом году.

Ковидные ограничения критическим образом не сказались на экономике региона. У нас рост промышленного производства в обрабатывающих отраслях составил около 10%. Цифра, которая меня удивила: обороты в секторе общественного питания, который, как считается, больше других пострадал, составили 115% по отношению к доковидному 2019 году.

За счёт чего же?

Если разбираться, то в Воронежской области мы вводили достаточно мягкие ограничения. Большинство предприятий открылось в первой декаде апреля, через десять дней после установления особого режима. А в мае работали уже все. В каких-то регионах меры были более жёсткие, что освободило рынок для наших предприятий, которые получили дополнительную возможность продать свою продукцию.

Мы это видим и по структуре налогов, которые регион получил по итогам года. У нас рост собственных доходов по налогам составил 7% – по отношению к благополучному 2019 году. Выросли поступления от таких важных налогов, как на прибыль и на доходы физических лиц. Это значит, что предприятия работали, зарплата выплачивалась и, самое главное, не снижалась. Я говорю о средних показателях; где-то, безусловно, были сложности, но в целом ситуация такая, что и НДФЛ, и налог на прибыль выросли.

Не в том ли дело, что некоторые работодатели были вынуждены легализовать заработную плату, чтобы получить меры господдержки?
В том числе. Но даже и с учётом этого обстоятельства у нас есть основания говорить, что с некоторыми сложностями, с эмоциональными потерями, но без существенных экономических потерь область прошла этот очень непростой период.

Отдельные требования, которые предъявляются к региону по нацпроектам, претерпели коррективы из-за пандемии. В частности был изменён в сторону уменьшения план по объёму ввода квадратных метров жилья. Как этого удалось добиться?

Да, показатели эффективности, по которым оценивают, в том числе, и деятельность региональных правительств, были скорректированы, что справедливо. Решение принималось централизованно, в рамках Правительства РФ. Процесс коснулся всех регионов. А нам важно было отстоять те цифры, которые нам казались не просто исполнимыми, а правильными. Мы считали, что цифра должна быть высокая, напряжённая, но исполнимая. Да, ввод жилья в 2020 году несколько ниже, чем в 2019-м. Но в 19-м году был всплеск, вызванный и объективными причинами: «дачная амнистия» дала рост ввода индивидуального жилья (ИЖС). А если говорить о многоквартирных домах, то здесь у нас практически паритет: в 2020 году введено более 1,7 млн кв. м. В пересчёте на одного жителя получается примерно 0,73 кв. м. При том что нацпроектом нам предписано достичь через несколько лет показателя в 0,8 кв. м. При сохранении сегодняшних темпов вполне достижимо. Поэтому я считаю, что весь строительный сектор сработал неплохо, и наша задача – поддерживать темпы строительства. Для этого мы рабочую группу создали; она сейчас определяет наличие земельных участков, разрешительных документов. Хотим сделать эту работу более ритмично. Мы ведь в лидерах как по объёмам, так и по вводу жилья на одного жителя. И в Центральной России, и на юге страны есть регионы, где вводится 0,45-0,5 кв. м на человека. Так что я считаю, что отрасль функционирует устойчиво, и наша задача – обеспечить сохранение темпов.

В конце прошлого года вы сказали, что в правительстве области произойдёт существенное кадровое обновление. Не можете ли сейчас конкретизировать этот анонс? И чем вызвана грядущая ротация – недостатком квалификации сотрудников, изменившимися требованиями или другими причинами?

Нет, конкретизировать я пока не буду. Но должен сказать, что у нас нет ни одного кадрового изменения, которое необходимо было бы произвести немедленно. Это больше плановая работа. Что касается причин – они разные. У кого-то в силу того, что он долго уже находится в должности, говоря образно, закончился хворост в костре инициатив. Всё вроде работает, а развития – нет. Где-то руководителю не хватает лидерских качеств. Это касается случаев, которые широко освещались СМИ. Необходимо, чтобы руководитель всё-таки был лидером отрасли, а не только «добрым начальником». Где-то изменения вызваны возрастом. Повторю: речь о плановых заменах, нацеленных на то, чтобы повысить инициативность и активность, а не о наказании тех, кто будет заменён. И самое главное – сотрудников в департаментах и управлениях точно не ждут потрясения. Коллективы ни численно, ни персонально в массовом порядке меняться не будут.

Наблюдатели, рассуждая о воронежской политической жизни, часто прибегают к терминам «кланы» или «группы влияния». На ваш взгляд, существуют в Воронеже более или менее структурированные группы влияния, преследующие свои цели? И если существуют – какова степень их влиятельности?

Чтобы объединяться – нужна какая-то цель. Конечно, у нас есть группы с политическими целями – это партии. Они представлены в региональном парламенте, влияют на настроения в обществе, мы со всеми ними работаем. Безусловно, люди объединяются по отраслевому признаку: Союз промышленников и предпринимателей, Торгово-промышленная палата и так далее. Тоже влиятельные структуры. Мы с ТПП многие вопросы обсуждаем, слышим вопросы, которые они до нас доносят.

А кланы?

Я понимаю, почему этот вопрос задаётся. Объединиться на коммерческих основах, на мой взгляд, невозможно. Часто говорят о воронежском строительном клане, который что-то здесь диктует. Такого точно нет. Эти люди принципиально не могут объединиться – они конкуренты. Поэтому и влиять на текущую деятельность правительства не в состоянии. Можно ли представить, например, чтобы все наши строители отказались участвовать в торгах на покупку земли, ожидая, пока власть опустит цену ниже плинтуса? Нет. Они же понимают, что вместо них в конкурсе будут участвовать компании из Москвы или любого другого региона. Конечно, у них есть корпоративные интересы, но возможностей влиять на решения правительства у них нет.

Вот где хотелось бы добавить активности – так это в работе общественных организаций. Общественная палата всегда была активной, но сейчас мы видим, что она очень многие насущные вопросы задаёт и заставляет нас искать совместные решения. Важный очень момент: быть не советчиком, а экспертом, который подсказывает нам, что нужно сделать, но и отвечает потом за свои советы.

Вы об Экспертных советах, созданных при исполнительных органах?

Мне кажется, создание экспертного сообщества – правильный формат взаимодействия с людьми, авторитетными в своих отраслях. Мы прислушиваемся к их рекомендациям и стараемся вместе вырабатывать решения. А проблемы клановости, влияющей негативно на социальное благополучие населения, на мой взгляд, нет. Все остальные политические процессы в области идут активно, и, по-моему, это хорошо.

Но и эксперты не всегда могут прийти к единой позиции, как в случае с Театром оперы и балета. Три концепции будущего здания театра воронежскими экспертами были отвергнуты, в результате пришлось объявлять конкурс на разработку нового проекта.
Это и неплохо. Конечно, можно восхититься красивой картинкой. Но когда эксперты сомневаются в том, соответствует ли новый облик театра архитектурному ансамблю на площади Ленина, мы должны прислушаться. Ничего страшного в этом нет. В случае с оперным театром даже процесс не тормозится, потому что у нас пока нет средств для начала реализации проекта. Поэтому мы совершенно осознанно запускаем поиск правильного решения. Надеюсь, оно будет найдено.

В прошлом году стартовал проект «Новая индустриализация региона». Какие итоги реализации этого проекта вы бы признали удовлетворительными?

Правильнее говорить не об итогах, а о задачах. Наша задача – войти в первую двадцатку регионов, наиболее развитых в промышленном отношении. И задачу эту, как я считаю, необходимо выполнить в 2025 году.

Насколько это достижимо?

Вполне. Нам нужно добавить в объёмах промышленного производства более 25%. Сложно. Но выполнимо. Для этого нужно расти в темпе не менее 10% в год с учётом инфляции. Развитые в промышленном отношении регионы таких темпов иметь не будут, поскольку находятся на высокой базе. 10% мы достигли по итогам не самого простого 2020 года. В целом за последние 10 лет у нас средний рост промышленности был около 7%. Предпосылки к увеличению темпа есть. Я не согласен с теми, кто предлагает всё решать прямым вливанием бюджетных денег. Глубоко убеждён, что этот метод не работает. Нужно помогать собственнику вкладывать средства в расширение и обновление производства. У нас все институты развития есть: Особая экономическая зона, индустриальный парк, территория опережающего социально-экономического развития. Мы в 2021 году порядка 860 млн рублей вкладываем в инфраструктуру этих институтов, давая понять инвесторам: приходите и стройте производства, мы вас уже освободили от существенной части затрат.

Но и это не решит полностью той задачи, о которой я говорил. Мы должны стимулировать действующие предприятия к увеличению производства: авиационный завод, Группу «мехзавод – КБХА». Эти площадки требуют дозагрузки. Мы работаем с их головными структурами, чтобы получить заказы. Ещё важный момент: «Воронежсинтезкаучук», россошанские «Минудобрения» говорят об увеличении производства за счет расширения и выпуска новой продукции. Мы готовы им помогать по налоговым преференциям, обсуждать эти вопросы с их управляющими структурами. Есть такой красивый, на мой взгляд, термин, за которым – очень важное направление: доращивание предприятия. Мы должны стимулировать небольшие предприятия к росту. Им, конечно, важно помогать со сбытом. И ещё один большой резерв – индустриализация сельского хозяйства. У нас отличные результаты по производству зерновых (в 2020 году собрали рекордные 6 млн тонн), по животноводству. Конечно, молоко можно вывозить цистернами с территории области, но лучше, если его будут вывозить в виде глубокого переработанного продукта и с более высокой добавленной стоимостью. Кстати, в прошлом году и здесь поставили для себя рекорд – 1 млн тонн молока. То же касается переработки зерна. Если мы будем из него извлекать белки, аминокислоты – это совершенно иной уровень технологий, другой продукт с другой стоимостью.

И другой уровень работников, надо полагать?

Безусловно. На этом месте человек за 20 тыс. рублей трудиться не будет. Тут нужен специалист высокой квалификации. А наша задача в рамках проекта индустриализации – сделать так, чтобы большинство создаваемых рабочих мест было высокопроизводительными и высокооплачиваемыми.
В решении этих задач мы применяем проектный подход, он более результативен.

В этом году в Воронеже начнутся работы по строительству развязки на улице Остужева. На какой период людям следует приготовиться к неудобствам, вызванным строительными работами? Будет ли учтён опыт реконструкции других крупных воронежских объектов?

К сожалению, при строительстве развязки и виадука на 9 Января мы доверились техническим специалистам. Когда они готовили контракты, исходили с их точки зрения правильных предпосылок, в частности, нормативных сроков: такая развязка строится 26 месяцев. Это, к сожалению, перекочевало в контракт. И подрядчик спокойно работал, понимая, что у него времени уйма. Сейчас я настаиваю на том, чтобы в государственных и муниципальных контрактах указывались сроки не нормативные, а нужные нам. Конечно, исполнимые, технически подтверждённые. И в контракте должна содержаться оценка деятельности подрядчика по промежуточным целям. Условно мы должны иметь возможность оценивать работу ежеквартально. И если подрядчик график не исполняет, у нас должно быть право разрывать контракт. Нам дешевые подрядчики не нужны, нужны крепкие компании, готовые исполнить наши требования.

Теперь – к Остужевской развязке. Мы готовим конкурсную документацию на строительство (параллельно с действующим) виадука через железную дорогу. Эта работа сильно не повлияет на загруженность дороги. В этом году профинансируем работу из регионального дорожного фонда. При этом имеем уверения в высокой вероятности получения федерального софинансирования. Основные работы на Остужева начнутся в следующем году. Вот там как раз нужно очень внимательно смотреть на план производства. Чтобы движение при строительстве перекрывалось на минимальные сроки. Работы на Ленинском проспекте, скорее всего, начнутся в 2022 году.

Есть какая-то определённость с воронежскими претендентами на места в Государственной Думе, выбирать которую предстоит в этом году? И каково будут ваше участие в выборной кампании?

Участие – будет. Мы кровно заинтересованы в том, чтобы депутаты от нашей области не только общегосударственные задачи решали, но и помогали в решении задач региональных. Поэтому я как губернатор и мои коллеги будем участвовать в подборе кандидатов. Пока рано говорить о том, кто будет этими кандидатами – ещё не прошли все внутрипартийные процедуры. Я прогнозирую, что существенного изменения в составе воронежского депутатского корпуса не произойдёт. Изменения будут, но небольшие.

Например, Алексей Журавлёв, похоже, не собирается баллотироваться от своего Аннинского округа.
Думаю, что у партии «Родина», которую он представляет, должны быть интересы в других территориях, где у них получается, и если они туда пойдут – препятствий этому точно не будет. А в целом наши действующие депутаты могли бы себя попробовать на очередной срок – и для нас это было бы неплохо. Депутатский авторитет нарабатывается не вдруг. Если человек в Думе несколько созывов, если входит в руководящие органы комитетов, то его возможности для решения региональных задач нельзя не использовать. Повторю, на мой взгляд, у нас неплохой состав депутатов от всех партий, и отношения сложились вполне рабочие.

Несмотря на известные трудности, вызванные коронакризисом, вы продолжаете работу над проблемой повышения туристической привлекательности Воронежской области. Какие, на ваш взгляд, у нас тут могут быть перспективы?

Наша ниша – туризм выходного дня. Предпосылки для этого есть. Нужно готовиться инфраструктурно. Готовить места притяжения: Дворец Ольденбургских, развивать Петровскую набережную, Костёнки. Есть проекты спокойного отдыха. В Рамонском районе немецкие коллеги заявляются со строительством автодрома для экстремального вождения. Да, у нас есть красивые места, но нужно развивать в области активности, которые бы привлекали людей. Мы определили несколько приоритетов – прежде всего Костёнки: в этом году займёмся благоустройством, проектированием объектов, привязанных к музею, и будем территорию от Костёнок до Архангельского развивать.

Люди отдыхают от работы по-разному: за книгой, в театре, на рыбалке и так далее. Если не секрет, как вы снимаете напряжение после рабочей недели?

Если летом есть возможность поехать на природу, на рыбалку – с большим удовольствием. Кстати, в прошлом августе был короткий отпуск, и мы с семьёй и друзьями в течение трех дней на катере шли от Воронежа до Богучара по Дону. Незабываемое впечатление! Зимой сложнее активности искать. Я в основном дома. Читаю либо что-нибудь интересное в интернете смотрю. Ну и во мне, видимо, инженер ещё не умер (улыбается). Я в своё время занимался творческой прикладной деятельностью – совершенствуя производственные процессы. Теперь иногда пытаюсь что-то такое делать дома. Как пример: сделал систему поддержания климата для нашей небольшой теплицы – с приточно-вытяжной вентиляцией, с датчиками температуры, с охлаждением, с поливом. Вот летом узнаем, насколько мне всё это удалось. Сейчас по выходным (хотя у меня, как правило, только один выходной получается) занимаюсь усовершенствованием небольшого транспортного средства, предназначенного для движения по бездорожью. Я ему придаю плавучесть и маневренность при плавучести.

Амфибию строите?
Ну это, может, громко сказано, но тем не менее. Мне нравится этим заниматься: что-то придумать и сделать своими руками. Печать