КПРФ: показать оппозиционность, но не уйти в несистемность

Лидер КПРФ Геннадий Зюганов, похоже, дал отмашку на усиление оппозиционности. Радикалам предоставлена если еще и не свобода действий, то как минимум информационный приоритет. Например, на официальном сайте выложено «народное объяснение» роли третьей силы. Мол, власть и несистемные либералы – это один буржуазный лагерь. Значит, черно-белое противостояние условно между Владимиром Путиным и Алексеем Навальным – это пропаганда с той и другой стороны. Все заявления КПРФ – о запретах акций 23 февраля, репрессиях против активистов и антиконституционных законах, видимо, отражают попытки добавить красного цвета в монохромную картину политической борьбы. Вопрос в том, как это будет делаться? Скажем, продолжится ли сдвиг в радикализм и с какими последствиями, в том числе для самих коммунистов? Или это будет лишь тактическое решение, чтобы руководство КПРФ усилило позицию в предвыборном торге с Кремлем? И, конечно, нельзя исключать и такого варианта, что Зюганов объективно уже не может контролировать всю партию.

Разъяснение для широкого круга граждан сути нынешней политической борьбы составил депутат Госдумы Денис Парфенов. Этот приверженец тактики именно уличной борьбы коммунистов с режимом является верным сторонником первого секретаря московского горкома КПРФ Валерия Рашкина. Напомним, что в провластных СМИ последний прямо обозначается как соперник Зюганова за пост лидера партии, а главное, как один из ключевых лоббистов спонтанного союза с навальнистами. Впрочем, Рашкин скорее выступает за такой радикальный сдвиг КПРФ влево, который должен избавить ее от негативного имиджа излишне системной силы на протяжении последних десятилетий.

На официальном сайте КПРФ Парфенов указал, что сейчас в обществе действуют три главные силы. Первая – это условный Кремль: «Собирательный образ – все от президента Путина и его администрации с примыкающей частью правительства до «многоголовой партии власти» – «Единая Россия», ЛДПР, «Справедливая Россия», множество мелких партий, работающих по указке управления внутренней политики АП». Он указывает на то, что эта сила «связана с иностранным капиталом», ведь она возникла на сломе СССР. И это «есть та самая коррумпированная верхушка, проводящая антинародные реформы», – по-коммунистически прямо рубит Парфенов. Народ ей нужен только для удержания власти в своих руках. Вторая сила – это несистемные либералы, персонализированные в Навальном. Они соперничают с нынешней властью, но только для того, чтобы самим стать в эту позицию. Народ для них – «ударный таран», зависимость России от Запада после их победы останется прежней. То есть обе эти силы – «классово родственные».

Понятно, что единственно народной политической силой Парфенов считает левых патриотов, ядром которых является КПРФ, вооруженная передовой идеологией, а также широкой сетью активистов и сторонников. К протестам граждан эта группа «относится как к необходимой компоненте политической борьбы, дополняющей парламентские формы – только из сочетания борьбы на выборах и на улице может быть достигнут политический результат», подчеркивает Парфенов.

В принципе особого радикализма в этих высказываниях нет, совмещение уличных и парламентских методов борьбы – это программные документы КПРФ. Дело однако в пропорциях: сейчас партийная масса явно не видит большого смысла в заседаниях коммунистов в каких-либо органах власти. Это наглядно показывал, например, партийный блогер-миллионник – депутат Саратовской облдумы Николай Бондаренко. Его популярность и выросла на том, что парламентскую скамью он использовал для манифестаций. После того как власти решили Бондаренко придавить, тот же Зюганов не мог не заступиться за него самым жестким образом.

А когда КПРФ, например, столкнулась с рядом отказов в согласовании акций 23 февраля, в частности, в Москве, зампред ЦК КПРФ Дмитрий Новиков многозначительно заявил: «Мы продолжаем подготовку к митингу. Акция будет проводиться, в этом нет ничего необычного, мы проводим такие акции каждый год и нынешний исключением не будет». И хотя Новиков потом все же разъяснил, что имел в виду продолжение консультаций с властями, тот же Рашкин продолжал настаивать: «Будем проводить. Никаких переносов не планируем». Радикализация коммунистов происходит и в парламенте. Меры по борьбе с навальнистами в виде драконовских законов КПРФ не просто не поддерживает, а готово их оспорить в Конституционном суде. Об этом, выступая по закону об ужесточении штрафов за нарушения на митингах, заявил депутат ГД Юрий Синельщиков.

В общем, вполне понятна попытка объяснить избирателям, что нет никакого черно-белого противостояния Путина и Навального, а есть монохромная картина борьбы за власть внутри нее самой. И, конечно, налицо желание красных добавить в пейзаж собственных красок. С учетом всего анамнеза КПРФ главный вопрос тут в том, насколько процесс радикализации является необратимым. Первый ответ – Зюганов отпустил радикалов, которые доведут партию до победы или, наоборот, разгрома, в том числе и силового. Этот вариант маловероятен, поскольку в первую очередь приведет к тому, что его реализацией будет заниматься другой лидер партии. Второй ответ – Зюганов приоткрывает плотину, чтобы напугать Кремль и договориться еще до начала выборов об их исходе. Это больше похоже на реальность, но есть большие сомнения, что Кремль решит делать вид, что действительно испугался. Так что роста давления КПРФ не избежать, а вот шансов на победу априори будет немного. Третий ответ – Зюганов полностью сдает партию и дает повод ее разгромить. В это поверить крайне трудно, но исключать нельзя. В любом случае это будет означать, что вертикального контроля со стороны ЦК уже нет.

Президент Российской ассоциации политических консультантов Алексей Куртов считает, что КПРФ показывает «вполне естественную реакцию»: «Левые почувствовали, что их лишают привычных инструментов борьбы – митингов, предвыборной риторики в соцсетях, то есть тех инструментов, на которые они делали большую ставку. Поэтому они стремятся власти показать, что им надо дать возможность вести политическую деятельность. Наконец-то это правильная реакция – настоящая реакция оппозиции». Глава Политической экспертной группы Константин Калачев заметил, что коммунистам нужен был вход в кампанию – именно 23 февраля, а «власть здесь не идет навстречу, так что ужесточение риторики – реакция на усиление давления», «несмотря на думский антизападный консенсус». Эксперт пояснил: такая позиция Кремля связана с тем, что КПРФ не является до конца контролируемой партией, она еще может радикализироваться. Но сейчас КПРФ стремится именно показать власти эту свою готовность к ужесточению борьбы. «В регионах недовольны пассивностью руководства, внизу есть запрос на более радикальную и жесткую критику власти. Руководство партии пытается сохранить баланс интересов, не уйти в несистемность, но и показать оппозиционность», – сказал Калачев. И, конечно, левых поджимает несистемная оппозиция, показывающая пример сопротивления на улицах, а потому «левые вынуждены догонять либералов». Авторы Telegram-канала «Бойлерная» отмечают, что список недовольных политикой центрального руководства партией в регионах растет: «Коммунисты на местах намереваются развеять надежды Зюганова на двукратный рост актива перед большой думской кампанией». Печать