Как прошла встреча с Пашиняном в Арагацотне

Минувшая суббота выдалась дождливой под стать всему не особо весеннему марту, а в не самой курортной области Армении — Арагацотн — было и вовсе неуютно. Тем не менее премьер-министр страны Никол Пашинян выбрал именно это направление для встреч с людьми. Было много речей и пассажей, иногда — четких и определенных, порой не очень понятных, и, как водится, вся гамма откликов на них варьировалась от восторга до гневных отповедей.

Сухие строчки предваряющего выездные выступления пресс-релиза обещали встречи-обсуждения с жителями области и родными погибших военнослужащих. Так оно, собственно, и вышло, хотя оппозиционные (и даже не очень) комментаторы с редким единодушием назвали эту поездку стартом предвыборной кампании еще до официального начала таковой. А ведь верно — Пашинян в последнее время не баловал регионы частым вниманием, как бывало раньше, а тут объявил выборы и сразу — в путь.

С первого же выступления премьер дал понять, что уходить не собирается и не принимает предложений первого президента Левона Тер-Петросяна, которого часто называют его политическим родителем. Выход из внутриполитического штопора Тер-Петросян увидел в скорейшей отставке премьера, гарантиях его неприкосновенности и отъезде из страны. Это предложение Пашиняна возмутило настолько, что он перешел на личности и заявил, что Тер-Петросян за свою карьеру дважды «демонстрировал прекрасные примеры бегства», а сам он, Пашинян, не таков, он не из тех, что убегают. Он не убежит даже из-под стенки: «если народ решит, что должен расстрелять меня, я послушно встану к стене».

Лучше бы, наверное, он этого не говорил, потому что реакция со всех сторон была мгновенной — многоголосье комментаторов вспомнило, как испарился Никол Пашинян недоброй памяти 1 марта 2008 года. Едва лишь появились первые признаки того, что вечер перестает быть томным, а Пашиняна уже и след простыл.

Пашинян не был бы Пашиняном, если бы не стал обвинять во всех бедах кого угодно, только не себя и сформированное им же правительство. Вот и сейчас он обвинил в напряженности внутриполитической атмосферы оппозицию, причем с присущей ему бесцеремонностью: по словам премьера, в стране есть агрессивные силы, которые «ежедневно увеличивают уровень агрессии», хотят крови и не хотят выборов. А то, что кровь не пролилась, разумеется, заслуга власти — на свете немного стран, сказал он, которые бы прошли через то, что прошла Армения за последние полгода, и избежали внутренних столкновений.

С тем, что таких стран немного, надо согласиться однозначно, только при чем тут власти? Обвиняемая в смертных грехах оппозиция изо всех сил старалась не допустить ни малейшего нарушения закона и всплеска агрессии, ограничиваясь словесными дуэлями, сознательно согласившись с тем, что ее станут упрекать в коллаборационизме и несостоятельности — и она же виновата? Оппозиции можно многим попенять, но уж точно не излишней агрессивностью.

В ту же канву возложения вины на всех подряд вписываются и претензии по поводу того, что ни одно, понимаете ли, правительство за четверть с лишним века не обеспечило армию как полагается, вплоть до нехватки снарядов и продовольствия. А вот «революционной» власти пришлось все это исправлять, и она за два года попросту не успела.

Вот СУ-30СМ купили, например, без ракет. Так Пашинян в этом (что без ракет) тоже обвиняет старые власти — им-де следовало купить самолеты, а новые власти приобрели бы к ним ракеты. И вообще, «почему у 26-летнего государства не было истребительной авиации, кто-то может то объяснить», задается вопросом премьер.

Пусть энтузиасты разбираются в логике покупки истребителя без ракет (это как купить космический корабль для полета на Марс и только после этого начать думать, как построить космодром), и не станем анализировать причины, приведшие к печальному исходу войны. Тем более, что Пашинян охотно дает собственные интерпретации всему произошедшему.

Так, премьер заявил в Арагацотне, что экс-президент Серж Саргсян знал, куда завел переговорный процесс по урегулированию карабахского конфликта, однако документы были конфиденциальными, потому остальные пребывали в неведении. По утверждению Пашиняна, когда он пришел к власти, выяснилось, что вся суть мирного процесса сводится к восстановлению Нагорно-Карабахской автономной области и к передаче территорий Азербайджану.

Это утверждение буквально взорвало Сержа Саргсяна и республиканцев. Мгновенно последовала крайне жесткая реакция, облеченная частично чуть ли не в непарламентскую лексику, совершенно несвойственная обычно выдержанному третьему президенту. Приведя в пример свидетельства министра иностранных дел России Сергея Лаврова и сопредседателя Минской группы ОБСЕ от России Игоря Попова (свидетельства эти, мягко говоря, противоречили утверждениям армянского премьера) по поводу переговоров с Алиевым и якобы готовившейся сдачи 7 районов Карабаха Азербайджану за красивые глаза, офис Саргсяна прямо обвинил Пашиняна во лжи:

«Тебе никто больше не верит, потому что ты лгал в течение всей войны, после нее и продолжаешь лгать до сих пор»
Но будем справедливы: в этой поездке Пашинян озвучил и такие мысли, с которыми трудно не согласиться. Вот, например, о том, что кто бы не пришел сейчас к власти, он не сможет отказаться от ноябрьских договоренностей по Карабаху, ибо это приведет к катастрофе. Абсолютно ведь верно сказано, если, конечно, не углубляться в напрашивающиеся рассуждения о том, по какой причине мы были поставлены перед фактом таких договоренностей.

И еще — уж неизвестно, на фоне ли давешнего скандального заявления про взрывающиеся на 10% «Искандеры», или по иной причине — Пашинян рассыпался в комплиментах в сторону России в контексте ее действий во время прошедшей войны. На самом деле его слова были действительно важны в условиях очевидно набирающей силу волны, генерирующей антироссийские настроения в стране — такая активизация заметна невооруженным глазом.

Пашинян заявил, что стратегический партнер Армении выполнил свои обязательства «однозначно и бесспорно». При этом он сказал и другие важные слова:

«Есть один деликатный момент. Просто мы долгое время разными способами приписывали России такие обязательства, которых у нее на самом деле нет. Это очень важная тонкость».

Слова эти важны потому, что усиливающаяся антироссийская пропаганда зиждется сейчас именно на приписывании России несуществующих (а подчас и невозможных) обязательств. Сначала выдумывают «обязательства», а потом утверждают, что они не выполнены. Поразительно, но очень большой процент аудитории принимает такие, с позволения сказать, доводы за чистую монету. Хотя — может это вовсе и не удивительно, учитывая целенаправленно опрокинутый на низшие ступени уровень образования, а стало быть, в числе прочих негативных последствий, неумение широких масс мыслить логически и отсеивать заведомо ложную информацию. От незнания это, от неумения думать самому.

На этом наиболее важные моменты цикла арагацотнских выступлений Пашиняна можно считать исчерпанными. А был ли этот загородный вояж неофициальным стартом предвыборной кампании, или нет — время покажет. О том, что выборы состоятся в заявленный срок, зная обыкновения Пашиняна, можно будет утверждать наверняка лишь в день самих выборов, и то после того, как откроются избирательные участки. А до этого момента может произойти все, что угодно. Печать