Стратегия Путина: курс на институализацию системы

Лишний раз подтвержденная Госдумой возможность для Владимира Путина вновь баллотироваться в президенты дает бонусную возможность решить оказавшуюся крайне сложной задачу: обеспечить консолидацию элит вокруг единой стратегии.

Точка отсчета

Госдума на этой неделе в окончательном чтении приняла законопроект, подтверждающий право действующего президента РФ Владимира Путина и бывшего президента Дмитрия Медведева вновь баллотироваться на этот пост, причем дважды.

К первому чтению законопроект с поправками в закон «О выборах Президента Российской Федерации» был подготовлен депутатами Павлом Крашенинниковым, Ольгой Савастьяновой и сенатором Андреем Клишасом в ноябре прошлого года. Ключевая из этих поправок почти дословно повторяет часть 3.1 статьи 81 Конституции РФ (редакции, вступившей в силу в июле 2020 года).

Напомним, что в новой редакции самой части 3 между словами «Одно и то же лицо не может занимать должность Президента Российской Федерации» и словами «более двух сроков» убрано наречие «подряд». А часть 3.1, содержит важное уточнение к этому положению.

Согласно ему, для политиков, чьи полномочия президента начинались ранее принятия новой редакции Конституции, прежние (или текущий) сроки пребывания в этой должности не учитываются и не исключают для них «возможность занимать должность Президента Российской Федерации в течение сроков, допустимых указанным положением», то есть два раза. Для действующего президента это мандаты 2024 и 2030 годов.

«Быть избранным президентом можно не более двух сроков. При этом данное ограничение не распространяется на тех, кто занимал должность главы государства до вступления в силу поправок в Конституцию РФ»,— разъясняется на сайте Госдумы в связи с принятыми 24 марта поправками.

Законопроект, направленный теперь в Совет Федерации, на уровне закона о президентских выборах закрепляет то самое «обнуление», что ровно год назад озвучила депутат Госдумы Валентина Терешкова, обосновав свою инициативу тем, что это станет «гарантией устойчивости как внутри страны, так и по ее внешнему контуру».

Вряд ли, однако, для самого Владимира Путина важна одна лишь устойчивость. Тем более, что, как подчеркивают и опрошенные Expert.ru политологи, настоящая стабильность возможна тогда, когда она гарантирована не только персонально, но и институционально. И сам Владимир Путин, уверены они, прекрасно осознает это.

Можно, однако, не без оснований предположить, что есть некие, назовем их так, стратегемы — принципиально важные для действующего президента линии в политике и в экономике, продолжить и развить которые он считает необходимым. А их продолжение пока не обеспечено. Тогда нынешний «ноль», это новая точка отсчета.

«Метро-2»

Заместитель председателя научного совета ВЦИОМ Иосиф Дискин, который в бытность сопредседателем ныне распущенного Совета по национальной стратегии прорабатывал механизм институциализации стабильности путинской системы, уверен: Владимир Путин делает все, чтобы российская государственность перестала быть завязана на любую конкретную личность в Кремле, но сохранила при этом заложенные им в основу развития стратегемы.

«Я точно знаю, что Путин не был инициатором предложения, которое выдвинула Терешкова. Ему уже после объяснили, почему необходима возможность обнуления сроков. И что делается это не в интересах лично его как персоны, а в качестве единственной на сегодня работающей гарантии того, что кланы и группы интересов не передерутся между собой при смене лидера, как это едва не произошло в период президентства Медведева», — напоминает политолог.

Задача, которую ставит перед собой Путин – институализация системы и отвязка ее от личности президента – в принципе не имеет какого-либо дедлайна, полагает Дискин. Причина в том, что фундамент, на котором строится российские государство, очень подвижен – это скорее плывун, чем твердая почва, в которую можно вбить сваи.

Метростроевцы знают, что плывуны необходимо непрерывно замораживать, чтобы продолжать проходку тоннеля. Для Путина такой «заморозкой» служит его присутствие на верхушке властной пирамиды. Любое изменение статус-кво моментально приведет этот плывун в движение. Сделать систему самонастраивающейся на однажды заложенную стратегию без непрерывного мониторинга со стороны ее архитектора — самый сложный компонент политической «проходки туннеля», полагает Дискин.

Существует предположение, что есть шанс к 2024 году «докопать туннель» до того места, где заморозка больше не потребуется. Но реализуется он только при условии, что будет достигнут консенсус внутри элит и околоэлитных групп.

«Если сохранится турбулентность, и у разных групп будет возможность выдвинуть своих кандидатов на Кремль, институализация не состоится, — говорит Дискин. — Преемника будут выдвигать по принципу “чтобы всем нравился”, а такой популизм никак не способствует принятию трудных решений, которые неизбежны для реализации путинских стратегий».

Постоянное отодвигание горизонта, за которым Путин уже не понадобится в качестве стабилизатора системы, свидетельствует как раз о том, что «туннелепроходчик» пока не достиг того пласта, где заморозка станет ненужной, отмечает Дискин.

«Мы видели, что во время президентства Медведева начались ожесточенные войны в среде силовиков и крупного бизнеса за назначение своих людей на важные посты, — напоминает Дискин. — Путин же бдительно следит за тем, чтобы ни одна элитная группировка не усилилась чрезмерно по отношению к другим, потому что хорошо знает склонность российских элит, дорвавшись до власти, сносить головы оппонентам. Он знает, насколько, увы, распространено в элитах корыстолюбие и склонность к предательству».

Рядом с этой задачей — деперсонализировать институт верховной власти — все прочие стратегемы являются вторичными, поскольку их реализация возможна только при условии исполнения главной, убежден Дискин. В свою очередь, решение этой сверхзадачи возможно только в случае, если Путину удастся создать коалицию элит, которая эту стратегему поддерживала бы и воспроизводила без его личного присмотра. Путин, считает эксперт, спешит завершить эту работу к 2024 году, чтобы с легкой душой не использовать возможность переизбраться на очередные шесть, а тем более двенадцать лет.

«Я не исключаю, что Путин может оказаться в положении Брежнева, которому его окружение просто не давало отойти от дел. У меня есть сильное ощущение, что президент не намерен держаться за власть после 2024 года. Но если к тому времени система не будет настроена так, чтобы обходиться без его личного участия, это — готовый сценарий национальной катастрофы. Страна, которая вместо того, чтобы все национальные ресурсы направлять на адаптацию к новым грозным вызовам, будет выбрасывать их на усилия по консолидации элит, не сможет отвечать на эти вызовы, — предупреждает политолог. — Либо государство занимается собственной стабилизацией, либо оно отвечает на социально-политические вызовы. Но не одновременно», — заключает он.

Существует то ли легенда, то ли быль о «Метро-2» для высших гражданских и военных чинов, по двум- трем линиям которого они могут незаметно перемещаться по Москве. То, что происходит в российских элитах, до сих пор остается почти таким же загадочным и легендарным, как и это метро. Однако об элитах мы точно знаем, что они есть, хотя на высшем уровне предпочитают отрицать и этот факт.

Однако это просто один из социологических терминов, достаточно адекватный реальностям даже самого регулярного государства. Одна из проблем, возможно, состоит в том, что предъявление в публичной политике целей и интересов элит может оказаться опасным для стабильности, но без этого трудно себе представить и достижение искомого консенсуса.

Не избегая противоречий

Замдиректора Института стран СНГ Владимир Жарихин тоже видит мотивацию Путина получить законодательную возможность оставаться у власти в том, что она позволяет максимально укоренить пестуемую им стратегию развития страны в институтах государства. Если это удастся, то даже приход в Кремль другого человека не сможет изменить генеральную линию.

Жарихин напоминает об историческом прецеденте 1950-х годов, когда страна оказалась на развилке между направлениями, которые представляли Георгий Маленков и Никита Хрущев. Хотя оба они были членами одной руководящей команды, их видение развития общества, а, следовательно, и путь, которым пошла бы страна, очень сильно отличались друг от друга.

И этот прецедент едва не повторился во время короткой «пересменки» в Кремле в 2008–2011 годах, соглашается с Дискиным Жарихин.

«Путин извлек для себя урок из короткого президентства Медведева, когда даже полностью лояльный ему лично “сменщик” начал дрейфовать в сторону, которая для Владимира Владимировича была пусть не кардинально чуждой, но все-таки отличной от его собственной, – полагает Жарихин. – Это проявлялось и во внешней, и во внутренней политике. Может быть, именно поэтому Путин не дал Медведеву баллотироваться на второй срок».

На «внешнем контуре» дрейф проявился, например, в том, что Москва не возразила против внесенной странами НАТО резолюции ООН по Ливии, открыв тем самым дорогу к свержению режима Каддафи, который мог бы служить проводником российских интересов в арабском мире. Еще больше «стилистических различий» (выражение самого Медведева) проявилось внутри страны.

«Элита не монолитна. По сути, это правящая коалиция, в рамках которой представлены подчас очень разные взгляды на стратегемы развития. Не вся команда Путина разделяет парадигмы, которых он придерживается, и постоянно существует риск, что в результате смены президента его место будет занято выдвиженцем именно этой части “коалиции”. Пока Путин президент, они вынуждены действовать в рамках его стратегического видения. Но если это будет кто-то другой, у сторонников альтернативных путей развития будут развязаны руки», — говорит эксперт.

Жарихин видит экономическую стратегему Путина в поддержке крупного капитала при одновременной четко выраженной социально-ориентированной компоненте. Эту стратегему можно назвать правоконсервативной. Альтернатива подразумевает, напротив, минимальное участие государства в экономической жизни, свободу без берегов для капитала и минимальные социальные обязательства того и другого. Эту линию можно назвать праволиберальной, ее, по мнению эксперта, ярче всего артикулирует Алексей Кудрин.

В области внешней политики путинской стратегемой является обеспечение суверенитета России. Хотя в стране сегодня существует национальный консенсус по этому вопросу (его сцементировало присоединение Крыма и последовавшие западные санкции), понимание предела, до которого Москва может флиртовать с Западом, у разных элитных групп отличается очень заметно, уверен Жарихин.

«Заблуждение считать, что в уступках Западу части суверенитета ради своих корыстных выгод заинтересованы только какие-то олигархические круги или крупные чиновники, – отмечает он. – Сюда же надо отнести и ту часть среднего класса, которая обзавелась собственностью за границей, привыкла проводить за рубежом много времени, у кого там учатся дети и т.д. Это миллионы людей. Путин это знает и старается сделать “развод” России с Западом максимально безболезненным для тех граждан, которые в той или иной степени там укоренились. Но он также понимает, что альтернативы для суверенного существования России в современном мире не существует. Путин пытается договариваться с Западом, не сдавая при этом позиций, но это никак не получается», — говорит Жарихин.

В силу филигранности такой работы Путин не может позволить себе делегировать защиту суверенитета России кому бы то ни было, потому что это влечет риск сваливания в одну из крайностей: либо чрезмерной уступчивости внешним силам в стиле главы МИД 90-х Андрея Козырева, либо напротив, жесткого «запечатывания» страны с ограничениями на выезд по советскому образцу.

И то, и другое, подытоживает политолог, будет крайне травматичным для российской экономики и поставит крест на многолетних усилиях Путина по превращению ее в самодостаточную, социально-ориентированную, построенную на принципах партнерства государства и бизнеса модель.

На этой же неделе президентом подписан и закон об отмене предельного возраста пребывания в должности для высших госслужащих. Это своего рода «обнуление» уже для них, гарантия того, что президент берет их с собой в ближайшее, по крайней мере, будущее. И — сигнал элитам о стабильности.

Более отдаленное будущее как их, так и далеких от власти лиц не в малой степени зависит, по-видимому, от того, что получится сделать в плане реализации упомянутых стратегем. Впрочем, на то, куда являться за пропуском в будущее всем остальным, столь же четких указаний пока не было.

Печать