Международное право - о происшествии с рейсом FR4978

Официальный Минск демонстрирует креативный подход к международному праву, и никто не может предсказать, как далеко зайдет творческая мысль Александра Лукашенко.

Boeing 737–800 авиакомпании Ryanair, следовавший из Афин в столицу Литвы со 171 пассажиром, совершил экстренную посадку в аэропорту Минска из-за сообщения о наличии на борту взрывного устройства. В самолете находился разыскиваемый белорусскими властями один из основателей признанного в республике экстремистским Telegram-канала Nexta Роман Протасевич, который был задержан сотрудниками правоохранительных органов. Информация о минировании не подтвердилась.

Задержание белорусскими властями политического оппонента на борту ирландского самолета, следовавшего из Греции в Литву, показывает, что в Минске у власти находится далеко не провинциальный диктатор, каким рисуют Александра Лукашенко его противники в стране и за ее пределами.

Пересказывать историю воскресной экстренной посадки лайнера Ryanаir в аэропорту столицы Беларуси нет смысла, потому что ее во всех подробностях и со всех сторон не осветил только ленивый. В результате этого воздушного маневра Роман Протасевич сидит в СИЗО и зачитывает заявления через Телеграм-канал; Александр Лукашенко собирается в Сочи для консультаций с российским коллегой; страны Запада призывают объявить Минску воздушную блокаду и заодно запломбировать газопровод «Ямал-Европа».

Понятно, впрочем, что что никакие западные санкции Александра Лукашенко не испугают до тех пор, пока у него есть возможность летать на консультации в Сочи. А вот изобретательность белорусских спецслужб — если предположить, что сообщение о бомбе на борту самолета исходило от них — дает основание полагать, что их сотрудники прошли хорошую школу.

Непонятно другое: почему после столь блестяще проведенной спецоперации (еще раз оговоримся — если это была операция именно белорусских спецслужб) — депутат Госдумы Василий Лысенков даже аплодировал ей публично — в Минске теперь комментируют ситуацию в стиле «мопед не мой». Дескать, присутствие на борту Ryanаir оппозиционера Протасевича было неожиданностью для белорусских властей, а посадку в Минске, уже будучи буквально на подлете к Вильнюсу, запросил сам командир воздушного судна. Наконец, зачем было приписывать угрозы взорвать самолет палестинскому движению ХАМАС, как это сделал представитель Министерства транспорта и коммуникаций Беларуси Артем Сикорский, если уже вечером в понедельник представитель движения Фавзи Бархум заявил, что организация не имеет отношения к угрозе взрыва самолета.

«Мы не прибегаем к таким методам, за ними могут стоять стороны, которые стремятся демонизировать ХАМАС и помешать миру сочувствовать палестинскому народу и его законному сопротивлению», - сказал Бархум.

Подложили не бомбу, а Минск вместо Вильнюса
Слабым местом в версии с угрозой ХАМАСа является вопрос, почему было решено предупредить именно власти Беларуси, а не Украины, над которой тоже пролетал рейс, или Литвы — раз уж задачей было «наказать Евросоюз».

Впрочем, заслуженный пилот России, бывший летный директор «Внуковских авиалиний» Юрий Сытник считает: не столь важно, кто отправил фейковую угрозу взорвать самолет; надо разобраться, как вели себя власти разных стран.

Действия официального Минска по посадке летевшего в Вильнюс самолета с Протасевичем на борту сугубо юридически нельзя определить как «воздушное пиратство»

«В такой ситуации никто не может вынудить командира воздушного судна приземлиться в аэропорту, который указывают с земли, — говорит он. — Решение принимает только КВС, поскольку только он отвечает за безопасность полета. Если бы командир рейса Афины—Вильнюс счел, что сажать лайнер в более близком Вильнюсе безопаснее, чем лететь в более удаленный минский аэропорт, он бы так и сделал».

Хитрость заключалась в том, указывает Сытник, что предупреждение гласило: бомба взорвется именно в Вильнюсе. Как можно было обеспечить такую привязку к месту, сказать сложно. Но у КВС не было никакого желания проверять угрозу на ее реализуемость.

«Этой деталью — что целью является Вильнюс — отправители угрозы лишили командира самолета возможности выбора. Он мог сесть только во втором ближайшем аэропорту, которым в той позиции являлся минский», — констатирует пилот.

Темным пятном в этой истории пока остается точное время отправки-получения сообщения с угрозой. И оно же одновременно является вторым слабым местом в официальной версии белорусских властей, считает Сытник.

«Самолет после вылета из Афин, прежде чем войти в воздушное пространство Беларуси, прошел воздушные пространства Греции, Болгарии, Румынии, Украины, — отмечает лётчик. — Почему авиационные власти ни одной из этих стран не отреагировали на угрозу? Здесь только два варианта. Либо отправители сообщения, если это были террористы, сознательно ждали, пока самолет окажется над Беларусью — но в этом нет логики: с их точки зрения, чем раньше было бы отправлено требование, тем больше времени было бы у адресатов отреагировать на него позитивно. Либо власти остальных стран проявили какую-то чудовищную халатность, проигнорировав угрозу вопреки всем правилам безопасности полетов. Обе эти версии шиты белыми нитками, чтобы им доверять».

Суверенитет против иммунитета
Нравится это кому-то или нет, но в действиях официального Минска сугубо юридически нельзя найти ничего, что можно было бы определить как «воздушное пиратство», или предъявить белорусским властям другие обвинения, которыми в эти дни пестрят СМИ, говорит профессор МГИМО Дмитрий Лабин.

«Суверенное государство суверенно не только на плоскости, но и по вертикали — то есть в пределах своего воздушного пространства до границы атмосферы, — поясняет он. — Соответственно, оно имеет право брать под контроль то, что происходит над его территорией даже в международных воздушных коридорах. Правда, затем власти этой страны должны объяснять международному сообществу, что ситуация действительно была чрезвычайной и требовала такого вмешательства».

Сложность заключается в том, что не существует четко прописанного «количественного» эталона, который позволял бы определять, какая ситуация требует экстренного вмешательства, а какая недостаточно чрезвычайна. По умолчанию, необходимым и достаточным считается наличие угрозы жизни пассажиров и экипажа самолета или морского судна, уточняет Лабин.

«Здесь в самом деле очень тонкая грань, — говорит он. — Самолет — это квазитерритория того государства, под флагом которого он летает. Самолет считается находящимся в международном воздушном пространстве с момента закрытия люков, даже если физически он все еще стоит на земле. Но, в отличие от территории посольства, его пассажиры не обладают экстрерриториальностью, которая, к примеру, защищала Джулиана Ассанджа от ареста британской полицией, пока он находился в посольстве Эквадора».

Именно поэтому пребывание на борту воздушного или морского судна не дает пассажирам иммунитета, сходного с дипломатическим — какой бы паспорт они ни имели при себе, поясняет Лабин. Если пассажир не является носителем дипломатического статуса, он обязан подчиниться требованиям местных властей: к примеру, покинуть самолет или совершить те или иные другие действия.

Поэтому единственным ограничением своеволия властей в отношении граждан других государств, путешествующих самолетом, является риск получить зеркальный ответ в отношении собственных граждан за рубежом.

Но в случае с Ryanаir белорусские власти даже этого могут не опасаться, потому что Роман Протасевич — гражданин Беларуси. Именно этот момент и является главной страховкой для режима Лукашенко от возможных ответных мер: с точки зрения международного права, происшествие на рейсе FR4978 — это разборка между «своими». Вопрос в том, кто и как теперь трактует международное право.

Главное знать, где какие законы действуют
Доцент юрфака МГУ Алексей Исполинов тоже полагает, что с формальной точки зрения белорусские власти действовали в полном соответствии с требованиями международных норм безопасности полетов.

«До 2000-х годов самолеты захватывали то и дело, потому что — сейчас это мало кто помнит — при посадке на рейс предполетный досмотр пассажиров не осуществлялся вообще, — напоминает он. — А вот после терактов в США 11 сентября 2001 года требования к безопасности стали отчасти даже параноидальными. Власти обязаны реагировать даже на угрозу, шитую, казалось бы, самыми белыми нитками. И способы такого реагирования прописаны детально. Власти Беларуси следовали именно такому алгоритму», — сказал он.

После того, как в соответствие с этими правилами пассажиров ирландского самолета высадили в минском аэропорту, они стали объектами местного законодательства. И поступать со своим гражданином власти Беларуси могли так, как сочли необходимым. А оппозиционер он или нет имело в данном случае исключительно эмоциональную и политическую, но никак не правовую окраску.

Известны многочисленные случаи, когда спецслужбы той или иной страны похищали или убивали своих граждан — противников правящих режимов — на территории других государств, где диссиденты пытались прятаться, напоминает Исполинов. С точки зрения международного права, подобные действия противозаконны, потому что на территории каждого государства действуют его законы, обязательные в том числе для иностранцев. Перенос внутренних конфликтов на территорию другого государства не делает их участников экстерриториальными. Но в случае с рейсом FR4978, ни о каком вторжении на чужую территорию речи не идет, констатирует Исполинов.

«Принудить человека покинуть территорию другого государства, похитить его насильно — это преступление. Но в данном случае никто не вламывался в ирландский самолет с криком «Роман Протасевич, руки за голову, выходи!». Все пассажиры, включая его, прошли стандартный набор процедур. А то, что было дальше, лежит за рамками международного права, в рамках национального законодательства — в данном случае белорусского», - говорит юрист. Печать