Как Клычков видит будущее Орловской области и России

Глава Орловской области Андрей Клычков вошел в общефедеральную часть партсписка КПРФ под пятым номером. Де-факто, это гарантирует ему кресло депутата. Однако, что в реальности ждет красного губернатора после думских выборов — вопрос открытый.

Как заверил зампред ЦК КПРФ Юрий Афонин, Клычков не будет обманывать своих избирателей и останется на губернаторском посту. «Клычков — член президиума, один из самых ярких молодых политиков, известный в Москве, очень эффективный, энергичный глава региона», — сказал Афонин.

Что думает по этому поводу сам Андрей Клычков, как видит будущее региона и России?

«СП»: — Андрей Евгеньевич, Владимир Путин назначил вас и.о. главы региона в октябре 2017 года. По общему мнению, Орловская область досталась вам не в лучшем состоянии. Сейчас регион демонстрирует впечатляющие показатели. Вы говорите, что вам удалось реализовать опыт, заложенный в других «красных» регионах — Иркутской и Новосибирской областях, в Хакасии. В чем заключается этот опыт?

— Я не хотел бы говорить, что до меня все было плохо, а с моим приходом стало все хорошо. На деле, то, что мы видим сейчас — результат большой системной работы, которая позволяет опираться на опыт, достигнутый моими товарищами, коллегами и друзьями — в Новосибирской области, Иркутской области, в Хакасии. Ну и в целом опираться на позицию, которую Компартия озвучивает на протяжении долгого времени.

Мы разработали свою региональную стратегию экономического развития до 2035 года. Казалось бы, стандартный документ, который принимает каждый регион- и, что удивительно, в отрыве от соседей. Принимаются стратегии развития Орловской области, Липецкой и Тульской областей, города Москвы. Есть в целом стратегия развития страны — но проникающих горизонтальных связей нет.

Будучи на Петербургском экономическом форуме, я обратил внимание, что естественным образом пошел процесс работы между регионами. Все губернаторы понимают, что закрылся импортный рынок — и по комплектующим, и по многим объектам сырьевой переработки. И сейчас стоит задача: организовать внутренние — так называемые народнохозяйственные — связи.

Это те самые связи, которые были в советской плановой экономике, когда регион производящий знал, где у него переработка, и знал, где конечный продукт — результат цепочки народнохозяйственных связей.

И вот сейчас мы идем этим путем. Назову только регионы, с которыми налажены связи по результатам ПМЭФ: Удмуртия, Хакасия, Челябинская, Воронежская, Курская области. Мы с ними договорились: у нас производитель, у вас переработчик — или наоборот, — и мы запускаем процесс.

В нашей региональной программе развития определены конкретные и понятные стратегические цели — и по структуре экономики, и по приоритетным отраслям.

Всего у нас пять основных программ. В них речь идет о социальной составляющей, развитии среды, инфраструктуры, перспективах и задачах инвестирования в регион. Таким образом, мы попытались, — учитывая опыт коллег, — внести плановость, и совместить федеральные национальные проекты с нашими региональными и муниципальными программами.

Думаю, такая плановость и стабильность — залог успеха. Приведу один маленький пример, но для меня очень показательный.

Приезжаешь в любое село, где люди — те самые получатели результатов моей работы как губернатора. В каждом селе — своя проблема. Например, кто-то говорит: мы хотим дорогу. Есть несколько вариантов ответов — чиновники пользуются ими, в зависимости от своего отношения к людям.

Один скажет: у меня нет денег — и на этом все заканчивается. Второй — завтра у тебя будет дорога. Но дороги не будет точно: ее невозможно построить за один день. А третий скажет — мы готовы включить дорогу в программу, определить сроки разработки проектно-сметной документации, и определить конкретные сроки, когда мы выполним обязательства по строительству.

Я могу сказать: даже если человек услышит, что проектно-сметную документацию сделают к 2022 году, а дорогу построят к 2023-му, он будет удовлетворен. Но он будет помнить, что власть пообещала дорогу сделать — и нужно будет работу выполнить именно к 2023 году.

Поэтому мы, в Орловской области, сейчас все расписываем по срокам — все объекты, все мои поручения, все выезды. И есть простая система контроля: соответствующее подразделение — департамент, министерство — должно выполнить такие-то задачи. Для этих целей подразделения вносят заявки в бюджет, свои предложения, разрабатывают проектно-сметную документацию.

На самом деле, примерно так и должна быть выстроена работа всей государственной машины. С этого начинал Сергей Георгиевич Левченко в Иркутске — с того, что планово ставил большие задачи, и обязательно их выполнял.

Мы пошли по тому же пути — и это абсолютно правильный путь. И как бы это не называлось, вся страна идет в этом направлении. Обратите внимание — национальные проекты: это чистой воды плановая экономика!

«СП»: — Вы говорите, что выстраиваете горизонтальные связи между регионами. Вообще, разношерстность регионов — классическая российская проблема. Что не так делается сейчас в региональной политике?

— Меня всегда удивляет: чем отличается орловский врач или орловский учитель от столичного врача и учителя? Иногда врач или учитель в провинции работает в более тяжелых условиях, но зарплата по сравнению со столичным коллегой у него может быть меньше в 10−15 раз!

У нас нет единого подхода по созданию социальных основ работы всех структур, без которых невозможно представить себе жизнь. Собственных ресурсов у региона недостаточно, чтобы поднять зарплаты учителей и врачей в два-три-пять раз, чтобы зарплата была достойной.

А ведь кто такие учителя? Это те, кто формирует наш будущий фундамент. Дети — те, кто будут управлять нашей страной. Дети — те, кто должны впитать дух патриотизма, любить свою страну. Но если учитель работает по остаточному принципу — как такое возможно?

Иногда на селе бывает так: приезжаешь — а там один человек учитель физкультуры, он же учитель химии, он же учитель английского языка. В такой школе небольшое количество детей, и стоит вопрос, как повысить качество образования.

В таких случаях приходится идти на непопулярные решения. Но когда я вижу, что в сельской школе один учитель замещает все возможные должности, не являясь специалистам по предметам, и у него учится 5−8 детей, я понимаю: я трачу на каждого ребенка из разных бюджетов около 500 тысяч рублей в год, но ребенок образования не получает. Он просто проводит в школе время — это в худшем виде детский сад, куда ребенок ходит до 11-го класса.

Я понимаю: лучше я потрачу деньги, которые мы направляем на детей, иначе — создам один образовательный комплекс. Лучше куплю автобусы, и буду возить туда детей. Но в этом комплексе будут учителя, специалисты, и закончив такую школу, ребенок будет иметь путевку в жизнь.

Беда в том, что у нас в стране не хватает проекта, который бы создавал условия для выравнивания регионов. И второе направление — нет национального проекта по селу. Есть проект по комплексному развитию сельских территорий — это дороги, социальная инфраструктура, — и только. Время настало действовать по-другому.

Нам необходимо переходить от урбанизации, от акцентов на развитие городов, к развитию седа — потому что завтра будет поздно. Сейчас мы вымываем, с помощью ЕГЭ, из села лучших, и оставляем тех, кто не смог — в том числе, по вине органов власти, — получить качественное образование. И забываем страшную истину: на землю, оставшуюся без людей, приходят люди без земли.

Если мы не хотим допустить такого, если хотим, чтобы на селе создавались рабочие места и жили люди, нам нужно заниматься на селе и социальной инфраструктурой, и строительством жилья. Само по себе этого не произойдет.

«СП»: — Распространенная точка зрения — сколько в село не вкладывай, люди туда не поедут. Уклад жизни другой. Что на это можно возразить?

— На селе живут люди, которые умеют работать. Есть такой миф у горожан — якобы на селе одни алкоголики. На деле, на селе не пьют уже много лет, в отличие от многих городских территорий. Там нельзя позволить себе расслабиться: нужно встать с рассветом, покормить скотину, а потом еще работать на комбайне.

Селу сегодня действительно нужны большие деньги. Но их нужно вкладывать — иначе мы получим территорию без людей.

Понятно, мы никого в село не затащим, если там улицы по колено в грязи. Поэтому я говорю: нужно создать программу по развитию инфраструктуры села, чтобы люди туда приезжали.

«СП»: — Скажите, на базе Орловской области вы могли бы самостоятельно сделать пилотный проект такого плана?

— Без федеральной поддержки — к сожалению, нет.

«СП»: — Кстати о ковидном годе. Позиции губернаторов по вопросу борьбы с пандемией разделились. Часть из них выступила в поддержку более жестких подходов к вакцинации. Вторая группа, наоборот, говорила о смягчении ограничений — в том числе вы. Сейчас мы видим всплеск заболеваемости, новый штамм вируса — что делать?

— Губернаторы выбирают, — им предоставлено это право и обязанность, — по какому пути пойти: жестко все остановить, либо попытаться найти формат диалога с людьми.

Я на протяжении 2020 года, с апреля, практически в ежедневном режиме общался с людьми с помощью социальных сетей — они очень пригодились в то время. Суточная аудитория была в районе 100−150 тысяч человек. Мы просто разговаривали: сколько человек заболело, сколько умерло, что нужно делать, чтобы не заболеть.

Безусловно, я тогда много чего начитался: что маски зло, что ковида нет, а есть мировой заговор. Потом пошла другая волна — вы мало закрываете. Мы стали закрывать — предприятия услуг, общественного питания — и пошла новая волна: людям действительно не на что жить, это их единственный источник дохода.

В итоге мы, пожалуй, первыми в стране ввели так называемый режим уведомления. Это когда предприятие уведомляет органы власти, что выполнит все условия санитарно-эпидемиологической безопасности, начиная от масочно-перчаточного режима. И мы стали запускать такие предприятия.

Итог этой кропотливой работы виден по экономическим показателям. Мы уже идем на уровне 120% по налоговым и неналоговым доходам в 2020 году. Такие показатели не бывают случайными. Мы вошли в число лучших регионов по наименьшему количеству закрытых предприятий в пандемийный период — 2,5%. При этом, в целом, мы сохранили стабильные показатели по коронавирусной инфекции.

Да, у нас были скачки заболеваемости. Выдалась даже неделя, когда не хватало больничных коек. Но и в это время, с утра до вечера, я объяснял людям меры

безопасности. Мы спасали людей в ручном режиме — искали лекарства. Я за 2020-й год выучил все названия медикаментов!

Бывали ситуации: одинокий человек звонит — у меня нет лекарств, я заболел, не могу выйти. И вот мы везем ему лекарства. Мы работали с волонтерами, доставляли продукты питания.

Это был очень напряженный год, но он дал нам возможность подняться вверх по многим показателям. Так, третье место мы заняли по мерам поддержки малого и среднего предпринимательства.

И вот сейчас, на фоне всех этих событий, я понимаю: ужесточение не всегда приведет к результату. Если закрыть все — завтра будет народный бунт, причем обоснованный.

Поэтому нужно объяснять: да, работайте — но есть такие и такие ограничения. Мы вводим в регионе понятие «свободного от ковид пространства» для предприятий сферы обслуживания. Что это значит? Предприятие в рамках порядка, который мы утвердили (он предусматривает вакцинирование, наличие антител) будет функционировать, даже если эпидемиологическая ситуация ухудшиться. И я сдержу слово — не стану их закрывать.

«СП»: — Как вы относитесь к обязательной вакцинации?

— Я считаю, прививаться человек должен добровольно — но за одним исключением. Если ты работаешь там, где большое количество людей — ты обязан вакцинироваться.

Я, к примеру, пошел и привился — потому что работаю с людьми. И сотрудников администрации призываю к вакцинации — не дай бог вы кого-то заразите, и человек умрет. Думаю, все сфера услуг и образования должны идти по этому пути. Остальные пусть сами решают, прививаться или нет.

«СП»: — Вы инициировали работу по научному осмыслению образа России будущего. Можно объяснить, каким должен быть этот образ, что нужно, чтобы он стал реальностью?

— Если б я знал ответ на этот вопрос, то не инициировал бы научное обсуждение — с привлечением РАН, а также зарубежных ученых. Именно ученых, а не политиков или политологов.

2020−2021 годы оказались кризисными не только в экономике — в политике, социальной сфере, культурных и межличностных отношениях. На этом фоне нам жизненно необходимо определить, к чему стремиться. Необходимо определить моральные, экономические, идеологические приоритеты — политические, в том числе.

Сегодня руководитель любого уровня занимается тем, что решает рутинные задачи сегодняшнего дня. Он не понимает, что будет через 5−10 лет: у него нет такой цели, и нет возможностей для такого планирования.

Он должен решить все сегодня и сейчас. Авария — она сегодня и сейчас. Убрать улицы, покосить траву — это сегодня и сейчас. Выплатить зарплату — сегодня и сейчас.

Но очень важно понимать, что будет в течение 10 лет. Возвращаясь к тому, с чего мы начали — программе социально-экономического развития регионов — это первый шаг к образу будущего.

Образ будущего не может быть орловским, тульским или московским. Образ будущего — это наднациональная, или общенациональная стратегия, которая должна быть четко сформулирована, и должна в дальнейшем реализовываться.

Президентом утверждена Стратегия национальной безопасности — она долгосрочная. Но ровно таким же подходом мы должны сформулировать — и для людей, и для власти, — что мы хотим видеть через некоторое время.

Сегодня мы видим полную девальвацию либеральных западных ценностей — мы должны дать на это ответ. Россия — это страна с другим укладом, страна общинная, где вопросы социальной справедливости и социального равенства являются приоритетными. Значит, хватит играть в игры с частнособственническими интересами, где идеалы отдельной личности получают приоритет над другими.

У нас есть общность. И, безусловно, в рамках интересов общества нужно решать все существующие задачи. Хватит смотреть на Запад. У нас должен быть свой путь, но этот путь мы должны четко формулировать.

«СП»: — Вы включены под номером 5 в федеральный список КПРФ на выборах в Госдуму. Вы намерены сменить кресло губернатора на депутатский мандат?

— В июле исполняется 20 лет, как я вступил в Компартию. Я счастлив, что мой партийный путь был таким — он предоставил мне возможность побывать практически все всех регионах, пообщаться с партийными организациями. Это большая школа, которая предопределила мои взгляды — в том числе, взгляды на карьеру. У меня никогда не было карьерных устремлений — желания любой ценой достичь какой-то должности.

Это высокое доверие со стороны партии — включить меня в федеральный список. Наверное, это и оценка моей деятельности, вместе с жителями Орловской области. Но будем подводить итоги — я обсуждал этот вопрос с Геннадием Андреевичем Зюгановым — уже после выборов. Будем определяться, где я смогу принести больше пользы — и людям, и партии. У меня много планов на Орловщине, и я действительно хочу, чтобы вместе с жителями мы их реализовали. Печать