Как жилось саамам в недавней истории скандинавских стран

Главный редактор сайта «Безопасность Арктики и России» Борис Дульнев

Согласно устоявшемуся в общественном сознании мнению, самые ревностные моралистки получаются из бывших проституток. Именно этим объясняется система двойных стандартов «демократического» коллективного Запада в отношении тоталитарных России и Китая, которых президент США Байден не пригласил к участию в предстоящем 9-10 декабря виртуальному «Саммиту за демократию»

Я регулярно пишу о «двойных стандартах» международных экологических организаций с «западными корнями». В неменьшей степени такие стандарты используются Западом и в отношении проблем КМНС. Помимо предстоящего «Саммита за демократию» поводом для этой статьи стали еще два обстоятельства.

По сообщениям российских СМИ, яркий представитель коренного малочисленного народа Севера Мурманской области – саами Домна Хомюк, вошла в число лауреатов премии «Гордость нации» в номинации «За вклад в сохранение и развитие родных языков». Вторым обстоятельством стало утверждение от эксперта-либерала на одном из дневных политических ток-шоу на федеральном ТВ-канале. Обсуждались проблемы демократии у нас и «у них». И на язвительный вопрос ведущего о том, что «в качестве образца современной демократии следует иметь в виду «демократию в США» с ее погромами и откровенным расизмом в отношении белого населения?», эксперт-либерал уточнил, что он имеет в виду «настоящие «западные демократии» норвежского и шведского образца». Сюда бы добавил еще и Финляндию.

Именно указанные скандинавские страны стали «образцовой» если не сказать эталонной витриной Западной демократии. И это, помимо реальных достижений в этом плане, во многом является результатом продуманного внешнеполитического пиара руководства этих стран. Помните несравненного старгородского «слесаря-интеллигента с мотором» Полесова из романа Ильфа и Петрова «12 стульев». Когда в Старгороде пустили трамвай, Полесов каким-то чудом оказался в числе первых почетных гостей: «Он (Полесов – прим. Б.Д.) уже сделал несколько замечаний вагоновожатому и считался среди публики знатоком трамвайного дела на Западе».

Так же и скандинавские страны, особенно Норвегия, благодаря постоянно транслируемыми миру «озабоченностями» проблемами экологии и КМНС, подкрепленными изрядным государственным финансированием международных и прямых проектов этой направленности в других странах, прежде всего в России, создали о себе в мире представление «образцовых стран» в решении подобных проблем. Естественно, с присвоенным себе правом указывать на чужие недостатки и настаивать на их устранении в соответствии с собственными и, поэтому, единственно верными представлениями.

Наличие «демократии» в скандинавских странах позволяло с полным соблюдением всех демократических процедур принимать дискриминационные, а зачастую откровенно фашистские (в 20 — 30-е годы 20 века) законы по отношению к коренному саамскому населению этих стран.

Саамы – малочисленный фино-угорский народ, единственный народ Европы, официально признанный в соответствии с классификацией ООН «коренным» народом Северной Европы. Историческая территория распространения – Лапландия, никогда не существовавшая в качестве ни самостоятельного государства, ни в форме государственно-территориального образования внутри существующих государств. Сейчас саамы живут (в порядке убывания численности) в Норвегии (40-60 тыс. человек), в Швеции (17-20 тыс. человек), в Финляндии (6-8 тыс. человек) и в Мурманской области России (чуть менее 2 тыс. человек). Единого саамского языка не существует, так как он представлен порядка 10-ю диалектами двух групп (Западно саамской и Восточно саамской). В России существуют 4 -ре диалекта, который практически не пересекаются по носителям, то есть практически не понятны языковым группам саамов в скандинавских странах. Да и в самих этих странах диалекты одной группы различаются весьма значительно. Один из норвежских специалистов по саамскому языку образно определил различие, сравнив родственные норвежский и исландский языки.

В отношении саамов в Норвегии проводилась политика «норвегизации». Ее суть сводилась, прежде всего, к искоренению ненорвежских языков и ненорвежской культуры на территории страны. Проводилась эта политика со средних веков вплоть до 1990-х годов. Особенно интенсивно — с середины XIX до середины XX века. Норвегизация выражалась в первую очередь в запрете изучения родного языка, а нередко — и в запрете разговаривать на родном языке (например, в саамских школах), в запрете на проведения мероприятий, традиционных для конкретной культуры, в запрете на использование традиционных форм ведения хозяйства, а часто — и в запрете каких-либо проявлений национальной идентичности. Саамам не позволялось получать высшее образование, которое по мнению норвежцев было им не по силам и без надобности в их традиционной жизни (в другие сферы саамов просто не допускали).

В рамках шведско-норвежской унии (1814—1905) Норвегия получила возможность проводить практически полностью независимую внутреннюю политику, при этом унитарное государство, возникшее в Норвегии в XIX веке, способствовало сохранению культурного разнообразия в существенно меньшей степени, чем это наблюдалось в Канаде или России, в которых также проживали коренные народы. В Норвегии в этот период права коренного населения, а в значительной степени и вообще всех национальных меньшинств, полностью игнорировались, представители этих народов открыто притеснялись, традиционные духовные практики преследовались, использование коренных языков в системе образования полностью запрещалось. Государственная политика была направлена на унификацию населения по многим параметрам, что для коренных народов подразумевало полное искоренение традиционного образа жизни.

Как отмечал один из представителей саамского народа в Норвегии Йонни Бас: «Саамы работают в норвежском парламенте уже более 30 лет. Раньше правительство Норвегии давило нас норвежским языком. Нельзя было купить себе в собственность недвижимость, если у вас не было норвежского имени. Фактически, если вы носите саамское имя, то вы не являетесь полноправным членом норвежского общества». Еще в одной публикации по этой теме так же читаем: «Появились специальные законы, согласно которым саам, пусть даже сто раз христианин, человеком считался лишь в том случае, если брал норвежское имя и пользовался в быту только норвежским языком. Причем подтвердить это должны были «пять добропорядочных норвежцев», что было практически невозможно, поскольку «норвегизированный» саам приобретал право на землю, а земля была нужна самим «добропорядочным норвежцам», во все большем числе наезжающим с юга». Ситуация совершенно немыслимая в нашей федеративной и многонациональной стране.

Но, все же, по сравнению с соседней Швецией, тоже образцовой демократической европейской страной, притеснения саамов в Норвегии несколько теряют свою яркость и даже выглядят достаточно умеренными. Просто приведу дословный фрагмент из статьи «Насильственная ассимиляция саамов. Принудительная стерилизация в Швеции».

Основная проблема в шведо-саамских отношениях — это насильственная ассимиляция 1930 — 1940х . В качестве репрессивной меры рассматривается, например, содержание детей саамов-оленеводов в специальных школах-интернатах, изучающих расовые и умственные различия. Как это происходило в реальности можно увидеть в шведском фильме «Саамская кровь».

Расовыми исследованиями в Швеции занялись почти сразу после окончания первой мировой войны. А к началу двадцатых годов ведущие университеты страны — в Упсале и Лунде — уже были готовы обслужить государство. На основе неопровержимых научных фактов ученые доказали, что племена низкорослых и черноволосых лаппов, первоначально населявшие Швецию, были вытеснены племенами высоких, белокурых и голубоглазых арийцев. Генетически самым чистым из арийских народов были, разумеется, свеи, подарившие Швеции свое имя и свою высокоразвитую нордическую культуру. В 1921 году шведский парламент единогласно поддержал предложение социал-демократической фракции о создании в городе Упсала Государственного института расовой биологии. Главная задача института определялась так: «Исследование проблемы дегенерации человека, вызываемой смешением рас». Во главе института был поставлен бывший премьер-министр страны Йалмар Хаммаршельд, и вскоре Упсала превратилась в признанный международный центр изучения расовых проблем. Выводы ученых института признавались безоговорочно не только в Швеции, но и во многих других странах мира, в частности в Германии.

В начале тридцатых годов две основные политические партии Швеции — крестьянская и социал-демократическая — призвали правительство принять меры для предотвращения деградации шведской нации. Ученые были наготове. Их исследования, как и было задумано при создании института, показали, что деградация расы очевидным образом обусловливается нарушением её чистоты. Следующий шаг напрашивался сам собой: лишить возможности рожать детей «этнически неполноценных жителей», т. е. людей, родившихся от межрасовых браков. Альва Мюрдаль, бывшая в тридцатые годы ведущим идеологом партии: «Общество заинтересовано в том, чтобы свобода размножения неполноценных была ограничена… Даже если оставить в стороне долгосрочные преимущества — улучшение генофонда нации — общество уже вздохнет спокойнее, когда такие особи перестанут появляться на свет». Пик волны стерилизации и кастрации «ущербных» пришелся на 1946 год. Но уже в конце года о государственной социальной программе, как её принято было называть, старались не говорить. В Нюрнберге закончился процесс над нацистскими преступниками, на котором аналогичная германская практика была объявлена варварской и преступной. Преступным были объявлены и расистские изыскания германских ученых. О варварских законах тридцатых годов в Швеции постарались забыть. И забыли бы, уверовав в собственную нравственную непогрешимость.

И если бы не настойчивость одной из жертв этих варварских операций и смелости одного журналиста шведской газеты Dagens Nyheter, опубликовавшего итоги своего журналистского расследования в серии статей, то еще не известно, когда шведы узнали бы всю правду. «Для многих это было настоящим открытием. Об операциях почти ничего нельзя узнать из учебников истории, да и газеты об этом особенно не писали, — говорит не полностью соответствующий стандартам арийской внешности автор статей Мациаш Заремба. — Вся Швеция знала, что так было, но никто не знал, с чего все начиналось и какой варварской в действительности была эта программа».

После публичного покаяния шведского правительства о существовании аналогичных программ вспомнили и в других европейских странах. Дабы исключить поверхностные сравнения шведских программ принудительной стерилизации с аналогичной практикой, применявшейся, например, в США, стоит указать на два фундаментальных отличия. Во-первых, шведская «социальная инженерия» была на порядок масштабнее: если в США в рамках «евгенических программ» было стерилизовано в общей сложности порядка 30 тысяч американок, то в Швеции количество женщин, принудительно подвергнутых этой процедуре, было на 10 тысяч больше. Учитывая разницу в населении между США и Швецией, различие масштабов очевидно. Во-вторых, планы, разрабатывавшиеся шведским правительством, шли гораздо дальше, чем просто желание избавить общество от тех, кого правящие круги считали социально-генетической «обузой». Бетнер не зря сравнивает шведские евгенические программы с расовой политикой Третьего рейха: шведские власти вполне официально рассматривали принудительную стерилизацию как способ физического уничтожения целых этнических групп. Понятно, что принудительная «шведизация» саамов по языковому принципу выглядит меньшим из остальных зол, совершенных в отношении саамов Швеции.

Своих «скелетов в шкафу» в части притеснения «не титульных» этносов более чем достаточно и у наших ближайших соседей в Финляндии. С той лишь разницей, что после Великой Отечественной войны они этот «шкаф» и его содержимое тщательно запрятали и от мира, и от своих граждан.

До Октябрьской Революции 1917 года в России Финляндия входила в состав Российской Империи на правах автономии с очень широкими, не доступными другим частям Империи, правами. Тем не менее, национализм и сепаратизм в Финляндии присутствовали все время ее вхождения в состав России. Перед Первой мировой войной не без активного участия Германии рост национализма и сепаратизма в Финляндии резко ускорился. После Революции и дарованного большевиками национальным территориям «права наций на самоопределение», Финляндия одной из первых приобрела независимость и собственную государственность. Во внутренней политике национализм естественным образом трансформировался в откровенный государственный и бытовой расизм под лозунгом построения моно этнического государства «финнов и для финнов». Под этот «расовый каток» естественным образом попали русские и другие славяне, а так же саамы, которых финские ученые этнографы и этнологи изучали с таким же интересом, с каким англичане изучали «туземцев» в Индии и в Африке. Из-за ограниченности собственной науки финны охотно использовали расовые наработки «ученых» из соседней Швеции, а потом и Германии.

В финской науке, изучающей саамов, сформировалось целое направление – «лаппология». Лаппология («ранние исследования саамов, проводимые неспециалистами»). Согласно опубликованной в Финляндии энциклопедии о саамах (2005), лаппология «была искажена многочисленными научными и социальными предрассудками, такими как поиск экзотики, романтическая концепция человека, социальный дарвинизм и т.д». Норвежский исследователь Штайн Р. Матисен отмечает, что лаппология изначально была нейтральным понятием, но теперь она связана с исследованиями, контролируемыми правящим классом, социальным дарвинизмом, физической антропологией и политикой ассимиляции.

Представления о саамах в значительной степени появились в качестве побочного продукта «финского национального проекта». Саамы были тщательно изучены в свете финского национального самосознания и часто в качестве антитезы. «Информация» о саамах в этих источниках могла быть пронизана многими видами предубеждений и предрассудков. Научные концепции могли легко переходить в простое эволюционное мышление, которое применялось к саамам. Расистские теории смешивались с представлениями о различиях в развитии культур, финские национальные настроения превосходства были приправлены преувеличенными заявлениями о выживании наиболее приспособленных. Подробнее здесь >>.

Технологии расовой «зачистки» этнически не финского населения Финляндия отработала на временно оккупированной во время ВОВ территории СССР в Карелии, Мурманской и Ленинградской областях. Судя по опубликованным недавно архивным документам, крупных концентрационных лагерей на оккупированных Финляндией территориях было не менее четырнадцати, причем шесть в одном только оккупированном Петрозаводске. Также финны создали свыше 30 трудовых лагерей и более 40 лагерей для военнопленных. Всего за время оккупации Карелии с 1941 по 1944 год за колючей проволокой оказались более 24 тыс. человек — военнопленных и представителей гражданского населения.

Число жертв среди мирных жителей оценивается в 8 тыс. человек, в том числе свыше 2 тыс. детей. Свыше 7 тыс. военнопленных, как отмечают в Следственном комитете, «было зарыто живьем, умерщвлено в газовых камерах и расстреляно. И это при тогдашней численности населения этих территорий около 86 тысяч человек. Ни на одной из оккупированных территорий СССР во время ВОВ больше не было столь высокой плотности лагерей для её жителей. Смертность в финских лагерях временами превышала смертность в лагерях фашистской Германии. Людей в этих лагерях целенаправленно уничтожали голодом и непосильной работой.

Здесь необходимо сделать существенное пояснение. На эти ужасы было обречено все население, кроме этнических финнов, карелов и вепсов, которых финские ученые и политики считали близкими по крови самим финнам. Этих граждан СССР из общей массы отбирали специально прикомандированные для этих целей военные этнографы и этнологи и прочие специалисты по «расовым вопросам» с циркулями для измерения черепов. Для этих счастливчиков «оккупационный режим» был не то, чтобы легче, а прямо сказать много комфортнее. Это население нормально кормили, лечили в больницах, дети ходили в школу. Оккупационная политика финнов была расистской. Конечной её целью было создание чистого в этническом отношении государства — Великая Финляндия. В соответствии с этим она четко делила жителей завоеванных земель на категории в зависимости от их национальности и этнической принадлежности.

После освобождения Советской Армией в 1944 году временно оккупированных финнами территорий и общего перелома в ходе ВОВ, когда стало понятно, что дни фашистской Германии сочтены, Финляндия быстро вышла из войны, «отказалась» от Германии, и чтобы избежать ее последующей участи быстро согласилась «на мир», отдав за это еще часть своей территории в добавок к ранее отданной после Советско-Финской войны 1940 года. Исходя из геополитических интересов страны Сталин согласился на этот мир, чтобы обезопасить Северо-Запад страны и сохранить нормальные отношения со Швецией и Норвегией. А Финляндия, «забыв» о Великой Финляндии и превосходстве «финской расы», счастливо избежала перспективы стать «страной народной демократии» по образцу других стран соцлагеря и (или) сидеть вместе с нацистскими преступниками из Германии на скамье подсудимых на Нюрнбергском процессе.

Ради этого «по умолчанию сторон» была достигнута договоренность о том, что СССР не будирует вопросы «зверств финской военщины» на своей территории в период оккупации. А Финляндия не высказывает территориальных претензий, не вступает в антисоветские альянсы и блоки. Со стороны СССР и России эти договоренности соблюдались вплоть до последнего времени. Поэтому обеими сторонами была создана вполне благополучная картинка взаимовыгодных, добрососедских и, даже, дружеских отношений между нашими странами. Но в 21 веке Финляндия, постаравшаяся и забыть, и поглубже запрятать свое звериное прошлое, изображая из себя образцовую западную демократию, забыла договоренности. И активно включилась в антироссийский хор коллективного Запада. Поэтому настало время расставить точки над «i», и сейчас все эти ужасы становятся достоянием гласности и, наконец, получают свою объективную историческую и правовую оценку.

Скандинавские страны четко следуют общемировым и, в первую очередь, западным трендам. Собственно, их политика в отношении саамов до Второй мировой войны не выделялась ничем особенным среди других западных стран, которые подобное же вытворяли в своих колониальных владениях, боролись за «генетическую чистоту» своих граждан и с инакомыслием. Единственным отличием была лишь меньшая публичность творимых ими злодеяний. Вели они себя, как домашние насильники – благопристойные внешне и вне семьи, и тираны и садисты у себя дома за закрытыми дверями. Поэтому после принятия ООН Всеобщей декларации прав человека было достаточно легко запрятать в глубокие архивы или вообще уничтожить наиболее вопиющие факты былых преступлений, вымарать их из учебников и из общей памяти. По простому принципу «женской логики»: «Чего не помню – того не было». А к тому, что все-таки в памяти осталось или вдруг всплывает из исторического небытия, относиться со снисходительностью и трепетной гордостью, считая проблему исчерпанной принесением формальных или материальных извинений уцелевшим жертвам за «допущенные ошибки».

Скандинавы обладают редкостным умением делать из своего расистского «окаменевшего го*на» (привет поэту Владимиру Маяковскому!), после ритуальных извинений и нормативной проработки, образцы для подражания, которые они с настойчивостью ревностных моралисток из бывших проституток, начинают навязывать другим странам и, в первую очередь, России. Легко «прощая себя», вместе с другими демократическими «ревностными моралистками» коллективного Запада, скандинавы постоянно требуют от России, говоря словами Президента Путина, одного: «Постоянно стоять на коленях, каяться и платить».

Расовые «харасменты» по отношению к саамам начались в скандинавских странах с большим запозданием. Лишь в начале 1990-х годов. Еще в начале 21 века ООН имела серьезные претензии к Норвегии в «решении саамского вопроса». Более менее серьезное правовое разрешение объединенными усилиями Норвегии, Швеции и Финляндии эта проблема получила совсем недавно, в 2017 году.

В январе 2017 года после более десяти лет сомнений и согласований три страны, входящие в Совет Северных стран (Nordic Council) — Норвегия, Швеция и Финляндия подписали т. н. Саамскую конвенцию. Главное значение этого документа — «Северная тройка» официально в преамбуле конвенции и в ее третьей статье признала саамов «коренным народом» (indigenous people) в этих трех странах. Значение Саамской конвенции. В ООН рассматривают Саамскую конвенцию стран Северной Европы как возможный эталон для всех других стран с трансграничными коренными народами. Проблем с реализацией этой Конвенции в странах «Тройки» более чем предостаточно. И их хватит на следующие годы и десятилетия. Это вопросы собственности на землю на «исконных территориях» обитания и их недра, возможности занятия традиционной деятельностью и ее ограничения, представительство в государственных и муниципальных органах власти, сохранение языка (языков) и их правовой статус в государствах, сохранения объектов культурного материального и нематериального наследия, преодоление бытового национализма, закрепившегося за столетия притеснения саамов.

Россия не участвовала в Саамской конвенции, хотя на старте «Северная тройка» и предложила российской стороне поучаствовать в разработке итогового документа по саамам. Таким образом, российские саамы остаются вне рамок Саамской конвенции Северных стран. Так как только государства являются участниками Саамской конвенции, а не саамские сообщества. Новая саамская политика Северных стран уже имеет сильный пропагандистский эффект, адресованный активу и «правозащите» российских КМНС, который пользуется государственной, в том числе финансовой, поддержкой правительств стран Северной Европы, поощряющих тем самым трансграничные саамские отношения.

Сейчас упомянутые выше «расовые харасменты» институализированы во всех скандинавских странах. Хотя решения об их создании шли с преодолением сильного сопротивления «белого большинства» в региональных парламентах на территориях с наибольшей численностью проживания саамов. Создание комиссий по установлению истины и примирению в странах Саамской конвенции создали еще один пропагандистский повод, который так же адресован активистам российских КМНС. Все эти «месседжи» направлены на создание «саамского лобби» на Севере России для расширения диффузного сепаратизма через этническую специфику. Как это делается в России подробно можно прочитать в статье «Саамское лобби. Как Норвегия и «западные партнёры» насаждает в России сепаратизм».

Приведу лишь одну цитату из этой статьи: «Практически всё «российские саамы» перенимают у своих заграничных родственников и от любой прочей помощи не отказываются, кроме того регулярно ездят к ним в гости. Что в прочем и не удивительно, ведь родственники. И стоить отметить, что ездят лишь погостить, а переезжать не торопятся. Так недавно своё местное радио запустили. Но есть основания предполагать, что они в качестве любимых родственников нужны только лишь в той степени, в какой могут претендовать на землю и ресурсы Кольского полуострова России».

Понятно, что «человек слаб». Особенно человек, не избалованный личным успехом и достатком. Тяжело отказаться от дьявольского соблазна на чужие «халявные» деньги поездить «по заграницам», поднять собственную значимость и самооценку участием в важных международных саммитах и личными контактами с высокопоставленными дипломатами, политиками солидных стран, высокопоставленными функционерами ООН, привлечением внимания к собственным персонам в своем регионе и в стране. Хотя такое тщеславие явно противоречит саамскому менталитету и психологии. Это уже, скорее, дурное «цивилизационное» влияние.

Но при этом стоит помнить, что унитарные скандинавские страны, с меньшими территориями и меньшей общей численностью населения и большей долей саамского населения не могут предлагать себя в качестве «образца для подражания» и слепого копирования их рецептов «саамского счастья» и «покаяния» для нашей огромной федеративной и многонациональной страны. В нашей истории не было такого откровенно «людоедского» притеснения и угнетения саамов ни в далеком, ни в недавнем прошлом. Саамы подвергались репрессиям наряду со всеми остальными этническими и национальными группами и никогда не относились к «репрессированным народам». Таких малых народов в России много. Поэтому вопросы сохранения их культуры, языков, традиционного образа жизни решались и решаются совершенно иначе, чем скандинавских странах. Слепо копировать их опыт просто откровенная глупость.

Стоит нашим саамам помнить и то, как к ним относились финны на доставшихся им после выхода из России после 1917 года территориях. Что творили с саамами финские солдаты на оккупированных территориях во время ВОВ. Стоит помнить и о том, что отсутствие «расизма» на уровне законодательства и официальной власти еще не означает отсутствия бытового расизма и национальной нетерпимости в повседневной жизни саамов даже в местах их традиционного проживания. Печать