Глава челябинского облизбиркома об увольнении узнал из СМИ

Председатель избирательной комиссии Челябинской области Сергей Обертас 8 декабря отработает свой последний день на посту. Накануне ухода он рассказал Znak.com, какими были пять лет работы в облизбиркоме, что за это время удалось сделать и с какими мыслями он покидает структуру. Также мы поговорили о взаимоотношениях Сергея Обертаса с Евгением Голицыным, который сменит его в кресле, судах со справедливороссами, о скандале с журналистом ЕАН, о выборах в других странах и планах прокатиться с детьми на троллейбусе.

— Сергей Владимирович, с каким настроением вы покидаете избирательную комиссию Челябинской области?

— Эмоции необычные. Такое событие — когда оставляешь что-то большое и серьезное — у меня впервые в жизни. На предыдущих местах работы все было немного иначе. Кстати, сегодня ровно пять лет с тех пор, как я пришел в избирательную комиссию Челябинской области. 7 декабря 2016 года прошло первое заседание.

— Вы ведь планировали продолжить работу после выборов в Госдуму РФ.

— Да, планировал, и для меня происходящее стало неожиданностью.

— Что случилось? Почему было принято решение о перезагрузке облизбиркома?

— Вы же знаете процедуру формирования избирательной комиссии. В этот раз она прошла без меня. Это решение органов, которые формируют свои семерки.

— Но у вас были консультации, встречи с кем-то?

— Нет. Я и так все понял.

— Какие-то претензии вам озвучивали? Может быть, кто-то остался недоволен итогами выборов или тем, что было много судов, например?

— Такого не было. И, кстати, я не считаю, что недовольство можно мерить судами. Это даже хорошо, что они были. Мы за эти пять лет набрали достаточно компетенций и профессионально выступили в судах. У меня есть уверенность в том, что завтра я отработаю финальный день и уйду, а коллектив останется боеспособным, профессиональным и сможет провести еще не одни выборы.

— Наверное, непросто было из интернета узнать о своем увольнении?

— Непросто. Я узнал об этом из статьи на Znak.com 29 октября.

— То есть вам никто не позвонил, ничего не сказал?

— Нет. Но не думаю, что надо на этом концентрироваться. Это уже случилось, и надо адаптироваться к тем ситуациям, которые есть. Могли мы два года назад предположить, что будем сидеть в масках, не сможем куда-то попасть? Теперь мы знаем, что, если куда-то идешь, надо взять с собой маску и QR-код. Позавчера пошел на прогулку с женой и не взял телефон, потому что поставил на зарядку. Решили выпить кофе, а у меня нет с собой QR-кода. Пришлось взять навынос.

— С Голицыным вы общались?

— Конечно, он и сейчас находится здесь. Это уже четвертая наша встреча, вчера вместе были на семинаре. Сегодня планирую познакомить его с коллективом — представить каждого сотрудника, рассказать о сильных сторонах, чтобы ему было комфортно войти. Мне в 2016 году не было предоставлено такой возможности. Но, я считаю, нужно это сделать.

— Это он вас попросил?

— Это была моя инициатива. Хочется, чтобы команда, которую мы с единомышленниками собрали, продолжила работу. Это не мои или чьи-то люди. Это профессионалы, которые набили руку и умеют выполнять поставленные задачи. Какие они будут — зависит от руководителя. Я знал, чего я хочу, меня это заряжало. Считаю, что это были самые крутые пять лет моей жизни. Хотя работать приходилось долго, много, летом без отпусков.

— Давайте вспомним, какая работа была проведена за пять лет?

— Началось все с переформатирования подходов в избиркоме.

— Что это значит?

— Не хочу критиковать предшественников. Но мне все досталось в разобранном состоянии. Плюс часть коллектива была настроена негативно. Они очень верили в предыдущих руководителей, и это сказывалось на качестве работы.

— Верили в Старостину или Фартыгина?

— Конечно, в Ирину Аркадьевну. Это была определенная веха, эпоха в развитии электорального процесса. На тот момент происходящее устраивало политическую систему. Когда я пришел, одним из первых документов, который попал ко мне, стала жалоба Валерия Гартунга, подавшего 183 иска по итогам выборов в Госдуму 2016 года. Это к вопросу судов. Выплыли? Выплыли! Ни один не проиграли. Подтянули юридическую часть аппарата, некоторых работников пришлось поменять. В этот раз никто массово иски не подавал. Все вопросы мы старались решать в рабочем режиме.

Также пять лет назад не было безналичной оплаты труда работников УИК, мы это сделали в 2018 году, за две недели открыв порядка 17 тыс. договоров. Стали хорошим корпоративным клиентом Сбербанка. Мы смогли реализовать технологию машиночитаемых кодов на протоколах УИК. Также смогли встроить новые КОИБы в процесс. Не говоря уже о новом подходе в плане информирования. Мы всегда общались с прессой оперативно, не просили писать запросы, чтобы в соответствии с законом о СМИ неделю на них отвечать. Мы появились в социальных сетях. Сегодня телеграм-канал избирательной комиссии Челябинской области — самый большой среди каналов всех субъектов страны. Я старался, используя нашу площадку, сделать избирательный процесс позитивно человеческим.

— Возвращаясь к судам. Вам не кажется, что эти суды помогли некоторым кандидатам стать известнее?

— Вы хотите, чтобы я ответил как политолог, не имея соответствующего образования? Это естественный процесс, им должен кто-то управлять. Все пять лет в ЦИК мне говорили: «У вас очень сложный регион». Он не сложный, а интересный, с очень интересным политическим колоритом. Это же хорошо для развития политической активности, грамотности граждан, для ускорения реакции органов власти на те или иные вопросы. Это вещи, которые зажигают и позволяют решать проблемы. Да, иногда было непросто, но я люблю вызовы и считаю, что справился. Завтра я буду уходить в приподнятом настроении, потому что мы с командой единомышленников внесли вклад в развитие политического процесса.

— Вы уже знаете, куда уходите?

— Пока не знаю.

— Даже на последнем заседании ЦИК прозвучал сигнал о том, что нужно использовать ваш потенциал.

— Я думаю, все сигналы посланы, получены, и надо подождать. Чем я и буду заниматься с четверга.

— Как ситуация с пандемией отразилась на работе комиссии?

— Мы стали работать, используя средства коммуникации. За пять лет провели 247 заседаний. Сегодня у многих коллег заканчивается срок полномочий. Кто-то провел 211, 212. Мы — 247. Последние 1,5-2 года проводили заседания онлайн.

— Не всем это понравилось. Александр Лебедев пытался оспорить эту практику.

— Это его право, но реальность нельзя оспорить. Президент выступает по видеосвязи, губернатор использует коммуникации. Мы видим, что сегодня это тренд…

— Удобный для чиновников: меньше журналистов, можно отсечь неудобные вопросы.

— Журналисты всегда получали все ссылки и могли подключиться к нашим заседаниям. К тому же любой представитель СМИ мог мне позвонить, получить квалифицированный и оперативный ответ.

— С журналистом ЕАН Людмилой Орловой урегулировали конфликт?

— У меня не было с ней конфликта. Это тот редкий случай, когда было множество реакций непонимания со стороны присутствующих. Я тоже не понял, почему четкое, эмоциональное проговаривание вопроса вызывает сомнения у человека. Возможно, это другое поколение, и нужны были другие подходы. Но никто же не может сказать, что я не отвечал. Отвечал, и очень подробно, как в школе. У меня, кстати, был опыт работы в частной школе, я два года преподавал историю. Это было в 1994–1995 годах.

— У вас педагогическое образование?

— Нет, это было увлечение. Я заканчивал лицей при Российской академии наук в Магнитогорске, там можно было обучаться только в 10-11-м классах. Меня увлекла история, у нас был отличный преподаватель — Флавий Аркадьевич Каминский, он нас «зажег». В 1993 году я даже ездил на областную олимпиаду по истории, которая проходила в Челябинске, во Дворце пионеров и школьников на Алом Поле. Магнитогорцев, конечно, засудили. Но я смог взять третье место. В тот день я впервые в жизни прокатился на троллейбусе. В ближайшем будущем хочу снова проехать с детьми на троллейбусе, по тому же маршруту — от вокзала до Алого Поля. Думаю, будет интересно, потому что с 1993 года я на троллейбусах не ездил.

— А живете вы сейчас с семьей в Челябинске?

— Конечно, а как иначе? У меня любящая жена, трое детей.

— Многие пытаются уехать за город, где дышится легче.

— Вы же понимаете, что для жителя Магнитогорска челябинский воздух не является проблемой. Хотя тут с воздухом проблем больше. Магнитогорск был основан в 1929 году, до этого соответствующие американские бюро делали комбинат под ключ. Была четко спроектированная процедура, когда оценивали все, в том числе розу ветров. Если дует не восточный ветер (а он дует редко), близость комбината не ощущается. В Челябинске появление заводов было связано с незаконным вторжением немецких войск на территорию СССР в 1941 году. Сюда все свозилось с колес, и нужно было максимально быстро разместить производства там, где это возможно, было не до розы ветров.

— Сейчас вам продолжают звонить люди с территорий? С проблемами, с вопросами об отчетах, допустим.

— Завтрашний день будет интересен не только тем, что соберется новый состав облизбиркома. Завтра закончится избирательная кампания по выборам депутатов Госдумы.

— Говорили же, что она завершится в январе 2022 года?

— Срок был до 8 января. Но сдать отчеты можно и раньше. Так получилось, что мой последний рабочий день в избирательной комиссии области совпал с днем, когда Центральная избирательная комиссия планирует представить финансовый отчет о выборах Федеральному Собранию. С этого момента избирательная кампания считается завершенной. Мы свои отчеты представили в начале ноября. Но на территориях всегда возникают какие-то моменты, которые нужно решать, и мы этим занимаемся.

— А чем занимаются избирательные комиссии, когда нет выборов?

— Это мой любимый вопрос! Они готовятся к будущим выборам и анализируют то, что уже было сделано. Берем стандартный год. Большинство выборов проходят в сентябре. Отматываем 100-110 дней, столько идет кампания. Это начало июня, в это время уже могут идти кандидаты, комиссии должны быть готовы. Чтобы они были готовы, их нужно обучить, на обучение еще три месяца. Чтобы их обучить, надо обучиться самим. Отматываем до декабря, а там сдача отчетов о прошедших выборах. И приходим к тому, что цикл уже прошел. У нас страна постоянных выборов. В 2022 году в Челябинской области будут минимум 172 избирательные кампании. Возможно, до июня добавятся еще какие-то.

— Какие выборы сложнее: муниципальные или федеральные?

— Самые маленькие выборы — самые сложные. Они более энергичные. В силу небольшого масштаба все друг друга знают. Это говорит о том, что есть конкуренция. Люди в хорошем смысле «зарубаются», им нужен результат, они к нему стремятся.

— Можете вспомнить самые яркие впечатления от выборов?

— Яркие моменты есть в любой кампании. Пару лет назад в Коркино использовали ростовую фигуру кандидата. Мы с таким никогда не сталкивались, попросили скинуть фото. Действительно, стоит фигура в рост кандидата. А так как это новая форма, пришлось поломать голову, что с этим делать. В итоге было принято решение о незаконной агитации в день голосования. Это постоянный процесс: мы должны блюсти определенные правила, а технологи — искать лазейки, чтобы донести свои посылы до избирателей.

Запомнилось, как в прошлом году я объездил весь город за рулем «Лады Гранты», заряженной аудиорядом, который разработал ЦИК. Это было в мой день рождения, я был с бабочкой. Ехал по улице, а громкоговоритель хорошо поставленным голосом рассказывал о том, как важно всем прийти на выборы.

— Вы были наблюдателем на выборах в других странах. Отличаются выборы от наших?

— Я был в Белоруссии, Молдавии, Киргизии, Казахстане, Узбекистане, Таджикистане. Везде было интересно. Но, поскольку это союзные республики, процедура похожа на нашу. Хотя есть и отличия. К примеру, в большинстве из них нет торговли условными булочками, семенами, книгами рядом с избирательными участками, как у нас.

— А у нас это все пользуется спросом?

— Не знаю. Я, когда прихожу на выборы, иду голосовать, но это не показатель.

— Нарушения фиксировали?

— К счастью, нет. Мне интересно было бы получить материалы, посмотреть их закон, их слог, правотворчество…

— Что-то привнесли в Челябинскую область?

— Наши наработки, начиная с 90-х годов, дадут фору любой другой стране, где я был. Хотя есть и у них отдельные моменты. К примеру, Киргизия численностью избирателей сопоставима с Челябинской областью. Там все избирательные участки страны можно оснастить новыми компьютерами, новыми считывающими устройствами. Голосовать человек приходит с карточкой (паспортом), ее вставляют в устройство, на большом экране появляется его лицо. Не возникает вопросов, кто пришел голосовать. Также там используются аналоги наших КОИБов. Спросите: почему бы у нас это все не сделать? Легко, но понадобятся гигантские суммы. Хотя и мы постепенно устанавливаем КОИБы, меняем технику. Видеонаблюдение за участками ввели — тоже интересный опыт.

— А на выборах в Европе, США были?

— Я был на выборах в США 4 ноября 2008 года, когда избрали Обаму. Это было еще до моего прихода в избирком Магнитогорска. В тот момент я активно интересовался политикой, старался развиваться, и у меня была возможность попасть в образовательные программы, которой я воспользовался. Мне удалось попасть в Канзас. В США совершенно другая ментальность. Там 538 выборщиков. Есть штаты демократов и штаты республиканцев. Кандидату от демократов ехать в республиканский штат и рвать на груди рубаху смысла нет. Все равно республиканские выборщики с вероятностью 99% проголосуют за своего. Нужно ехать в свои штаты и колеблющиеся.

— Прощание будете устраивать?

— Конечно, пройду по всем людям.

— А стол, тосты?

— Я принял решение так не делать. Это эмоциональные вещи. Зачем сердце рвать себе и другим? Эти люди и так для меня как семья.
Печать