Интервью вице-премьера РФ Марата Хуснуллина

Вице-премьер правительства России Марат Хуснуллин - о динозавре, рыбалке, расписании, законе Парето, обязанностях, приоритетах и светофоре — в спецпроекте ТАСС "Первые лица".

― Как-то вы, Марат Шакирзянович, сказали, что любите дышать стройкой.

― Да, меня заводит то, что там происходит. В хорошем смысле слова. Стройка — это движение, энергия. Можно сразу видеть результаты сделанного. Если все идет хорошо, настроение моментально улучшается.

Даже запах краски, цемента, пыли люблю. Странно, считаете? Дело в том, что строительством я занялся в 1987 году. Сколько, получается, лет прошло? Почти 35. Наверное, меня уже можно назвать динозавром стройки. Это моя жизнь…

― А в роду у вас были строители?

― Не сложилось. У нас больше по финансовой линии. Дедушка, дядя, тетя — все... И я получил такое же базовое образование. Еще учась в Казанском государственном финансово-экономическом институте, создал ремонтно-строительный кооператив "Темп", начинал в нем главным бухгалтером, потом стал председателем.

Мама, правда, не финансист, работала медсестрой, судовым медиком на теплоходе.

― И вы вроде бы морем увлекались.

― Рекой. Каждое лето проводил с мамой на воде. С первого по десятый класс. Волга, Дон, Нева… Одно время мама работала на туристических маршрутах, потом перешла на местные линии.

Так что много поплавал-походил. Все лето в каюте. Прекрасно!

Поэтому и сегодня для меня так важно развитие российских рек. Понимаю, какой мощный потенциал в них заложен.

А тогда, в юности, хотел стать капитаном.

Был вариант с поступлением в институт инженеров водного транспорта в Горьком, но пришлось бы уезжать из Казани, посоветовался с родными и решил остаться дома.

Не забуду, как в 13 лет впервые отдежурил вахту рулевым мотористом. Восемь часов отстоял, по всем правилам. Капитан страховал, но я сам управлял судном, хоть и числился учеником.

― А сейчас у вас в хозяйстве есть какое-нибудь плавсредство?

― Обычная рыбацкая лодка. Воспользоваться, правда, ею удается гораздо реже, чем хотелось бы. Когда бываю в Татарстане, стараюсь не упустить возможность. Волга, Кама — любая река манит. Прокатиться, порыбачить — одно удовольствие.

Мне нравится подводная охота, но она требует специальной подготовки, отдельной поездки, а выкроить время удается не так часто. Тем не менее пару раз в год нахожу окошко.

― Байку расскажите. Без нее какой рыбак?

― Самый серьезный случай — когда под Астраханью добыл сома на 58 кило. Нырнул, увидел рыбину, выстрелил гарпуном, попал, но ружье пришлось отпустить. Глубина была метров пять или шесть. Подобрал гарпун, когда уже заканчивалось дыхание. Потом вытаскивал сома, буксировал в сторону берега. Он особо не сопротивляется. Главное — не создавать рыбе проблем, действовать тихо, спокойно…

― Кто-нибудь вам помогал?

― Нет, один справился. Нас заметили с лодки, подошли поближе, забрали. И меня, и улов.

― Что сделали с рыбой?

― Пироги из сома — самые вкусные.

― Сами пекли?

― Нет, я на другом специализируюсь. В основном мясо готовлю. Шашлык могу пожарить, птицу, плов сделать. Правда, тоже редко удается.

Зато в уходящем году впервые нашел трюфели. Чудо! Грибами увлекаюсь давно, с детства собираю. Трюфели все время держал в голове как нереализованный проект. А тут вдруг получилось. Люди подсказали правильное место… Повторяю, долго не верил, пока своими глазами не увидел. Поразительно!

― Черный трюфель, белый?

― Черный. Дело даже не в самом грибе, а в процессе. Это ведь экзотика. Собака ищет, ты выкапываешь.

― Какая порода?

― Спаниель. В принципе, подойдет любая с хорошим нюхом. Надо лишь научить. Кого-то дрессируют под птицу, а этих — на трюфель. Дают кусок сосиски за каждый найденный гриб, чтобы рефлекс срабатывал.

― Явку сдадите? Где тот заветный лесок?

― Не могу, не мой секрет. Закрытая информация.

― И опята с лисичками — тоже табу? Видел фото с полными корзинами у вас в Instagram.

― Тут все проще. Вокруг Москвы полно грибных мест. Например, в Тверской области. Говорю как грибник с 45-летним стажем, я много лесов на своем веку обошел. При этом называть конкретный адрес смысла нет. Вот минувшей осенью собирал на Волге, в Зубцовском районе, а в следующем году там может ничего не вырасти. Не угадаешь.

― Когда на хобби было больше времени? Пока работали вице-мэром Москвы или после перехода в Белый дом?

― Да одинаково. Что так, что эдак. Все равно на неделе в лучшем случае один выходной. В этом смысле ничего не поменялось.

Суббота практически всегда рабочая. Вот как сегодня. Если закончу в девять вечера, будет хорошо. А проснулся в 6:15.

— По будильнику?

— Нет, сам. За годы выработалась привычка. Ложусь не раньше полуночи, но стараюсь и не позже часа.

— Хватает времени на сон?

— Прежде — да, а в последнее время почувствовал, что начал уставать, нужно оставлять на отдых хотя бы шесть с половиной часов. По воскресеньям могу позволить себе чуть больше, но все равно встаю рано. Конечно, командировки сбивают график, особенно полеты на Дальний Восток. Приходится часто туда мотаться. Если поездка короткая, на день-два, живу по московскому времени, на местное не перехожу. Так многие мои коллеги делают. Иначе организм совсем запутается.

― В этом смысле в мэрии, наверное, было проще хотя бы логистически. Все-таки там — город, а тут — вся страна.

― Да, Москва компактная. И процесс я наладил под себя. По субботам устраивал штабной день, объезжал стройки. Это обязательно. Теперь же, получается, не езжу, а летаю. География широкая — от Южного федерального округа, который курирую, до Восточного космодрома. Плюс фактически вся железнодорожная инфраструктура от Кемерово до Ванино и Находки.

― Хорошо хоть, Калининград забрали.

― Он теперь у Татьяны Алексеевны Голиковой. Хотя и это условно. Например, стройками Калининграда по-прежнему занимаюсь, той же объездной дорогой вокруг города. Проект реализуется в 12 этапов. На следующий год выделили дополнительные средства. Постоянно мониторю объект. Как и многие другие, прямо или косвенно имеющие отношение к строительной отрасли. Независимо от округов.

― Сколько у вас в Москве народу было в подчинении, Марат Шакирзянович?

― Если считать структуры с учетом подведомственности (у Мосинжпроекта, например, была крупная инжиниринговая компания), суммарно получится свыше 20 тысяч человек. Это в прямом управлении. Плюс огромный комплекс подрядчиков, сложившийся за годы. Несколько десятков компаний, которые проявили себя, доказав, что умеют строить в Москве. Там еще 200–250 тысяч сотрудников.

У любого мегаполиса есть плюсы и минусы. Недостатков даже больше. Существует определенная специфика. Город плотный, густонаселенный…

Одно дело — тянуть дорогу где-нибудь в чистом поле, и другое — прокладывать там, где ежедневно идут десятки тысяч машин. В Москве мне приходится… извините, оговорился по привычке… мне приходилось принимать решения, учитывая множество факторов: как это, скажем, повлияет на трафик, пассажиропоток. На уровне правительства России с этой точки зрения проще. Но страна, конечно, большая.

― Я имел в виду и аппарат, на который вы могли опираться в мэрии.

― Была выстроена система департаментов. Они тоже напрямую подчинялись мне. Значит, там со мной работало около двух с половиной тысяч госслужащих.

― А здесь подчиненных — 18 человек.

― Да, иная структура управления… Впрочем, любую модель можно организовать эффективно, и людей будет хватать. Скажем, какие-то проекты ведут конкретные министерства, другие относятся к категории межведомственных. Важно сразу задать правильный алгоритм. Вчера вот засиделся допоздна, разбирался, как идет цифровизация в строительной отрасли. Направление прорывное, оно, уверен, способно дать стране колоссальный эффект.

Внутри большой темы есть подпроекты. И каждого руководителя надо заслушивать.

Давно привык работать по принципу "20 на 80". Если не ошибаюсь, это называют законом Парето.

― Просветите, кто это.

― Итальянский экономист и социолог. Он первым установил простой принцип: 20 процентов усилий дают 80 процентов результата.

Поэтому стараюсь любую работу разложить в соответствии с этой пропорцией.

― Например?

― Та же цифровизация. Затрачиваешь относительно немного усилий и получаешь эффект, кардинально меняющий всю отрасль. В первую очередь должна повыситься производительность труда. Если она вырастет на десять процентов, на стройках потребуется на полмиллиона человек меньше. Понимаете? Все просто. Поднимем производительность на 20 процентов, высвободим уже миллион строителей. А сегодня дефицит рабочих рук — один из главных сдерживающих факторов в экономике. Деньги есть, возможности мы открыли, программы запустили, а людей в нужном количестве нет…

Конечно, не получается заниматься только стратегией. Много текущей работы, она и съедает основное время. Бьюсь над тем, чтобы сократить бюрократические издержки, уменьшить согласительные процедуры в строительном цикле, сроки оформления документов, всю эту канцелярскую работу.

― Круговорот бумаг в природе.

― Именно. Если срежем документооборот на треть, экономике строительства это добавит два триллиона рублей в год. Представляете масштаб? Все начнет работать по-другому, производительность труда повысится. Серьезный эффект!
Или другой вопрос — регистрация недвижимости. Вроде простая тема, не все понимают ее глубину. Если выйти на регистрацию в течение дня и в электронном виде, капитализация всей страны поднимется. Скорость движения денег вырастет, повысится оборот недвижимости — продажа, аренда, переоценка, завещание, дарение, залоговая масса в банках… Вся цепочка потянется

Что для этого нужно? Настроить электронные сервисы, поменять отношение людей. Эти мелочи вроде бы невидимы, пока не надо идти за бумажкой и по десять раз слышать отказ... А так отправил в электронном виде документы и за день оформил право собственности. К этому надо стремиться.

― Росреестр теперь у вас.

― Да, он перешел в мое подчинение, когда обсуждались нацпроекты… Я так разложил работу, чтобы видеть весь процесс — от идеи стройки до эксплуатации, включая регистрацию. На этом пути Росреестр минимум трижды задействован. Если его не перестроить, систему не изменить. Председатель правительства Михаил Мишустин хорошо знает Росреестр, сам там работал. Вот Михаил Владимирович и предложил взять ведомство в свой блок, где уже и стройка, и недвижимость, и земля, и развитие городов… Сейчас активно занимаюсь Росреестром. Навожу порядок, добиваюсь максимальной цифровизации сервиса. Неувязок много: разные программы, зоны ответственности… Если все собрать в один механизм, получится по классике — 20 на 80.

― Посмотрел ваши должностные обязанности. Список — мама не горюй. Но строительство по-прежнему в приоритете?

― Нет, все же региональная политика. Это ключ к развитию страны. Главная задача — максимальное количество субъектов Федерации сделать самодостаточными. Сегодня таковых 19. Еще чуть более 20 регионов можно назвать приближающимися к этому показателю. Хотим подтянуть примерно столько же… Есть такой показатель — коэффициент бюджетной обеспеченности. У кого выше единицы, те самодостаточны. Если меньше — значит, регион дотационный. Но из-за некоторых, скажем так, шероховатостей во взаимоотношениях между федеральным центром и субъектами многие не хотят перешагивать заветную единицу…

― Расшифруйте.

― Ну, тем, кто не вышел на нужный уровень, полагаются определенные дотации, субсидии. Если же стал самодостаточным, какие-то выплаты сразу снижаются. Поэтому невыгодно подниматься до единицы, удобнее балансировать в районе 0,9. Мы стараемся это противоречие убрать, чтобы субъекты были заинтересованы выходить на показатель, расширяя налоговую базу и в итоге получая больше собственных доходов, в том числе на софинансирование национальных проектов. У регионов будут развязаны руки, они-то на местах лучше понимают, куда вкладывать. В ремонт дороги или строительство детсада.

Мы из Москвы не должны указывать, что именно делать в каждом конкретном населенном пункте.

Наша забота — создать так называемую опорную сеть между регионами. Это 138 тысяч километров дорог, связывающих села, поселки с центрами экономического роста. Вот наша сфера ответственности. А на уровне муниципалитетов мы не должны вмешиваться. Пусть сами решают, они знают потребности людей, понимают, что нужно делать в первую очередь. Но для этого у субъектов должны быть свои деньги.

Поэтому основной блок у меня — социально-экономическое развитие регионов. А стройка… Исторически ей занимаюсь. В Москве 70 процентов времени уделял вопросам создания современной транспортной инфраструктуры. Для огромного мегаполиса это была тема не удобства, а выживания.

В 2011-м мы сделали расчет, что Москва через два года встанет в сплошную пробку. И никакой экономики не будет. А люди начнут из города бежать. Очень опасная штука могла приключиться.

Поэтому львиную долю сил тратил на транспорт. И сейчас понимаю: это основа развития связей между регионами. Сами знаете, какая гигантская у нас страна. Не будет сети дорог, нормальной логистики, и России не станет.

Второй ключевой момент — жилье. Это мегапроект. Даже по мировым масштабам. Мы ставим задачу через восемь-девять лет обновить каждый пятый квадратный метр жилья в стране. Его, этот метр, надо построить. У нас, конечно, есть дома, которые стоят по 200–300 лет, но их мало. Средний срок жизни здания в России — полвека. А мы хотим обновить пятую часть. Очень серьезный вызов. С учетом нашей территории. Ладно бы маленькая страна, где живет миллион человек. А тут такие масштабы! Но этот проект — драйвер, он все за собой потащит.

Не зря китайцы программу жилищного строительства уже 20 лет считают локомотивом развития своей экономики. У них 17 процентов ВВП дает именно строительство жилья.

― А у нас?

― В России строительный сектор напрямую приносит семь процентов. С мультипликативными эффектами — 12–13 процентов. Например, когда идет большая стройка, железная дорога активнее перевозит грузы, растет производство стройматериалов, потребление металла…

Каждое рабочее место в строительстве в среднем обеспечивает занятость восьми человек в смежных отраслях. В этом году мы дали самый большой ввод жилья за всю историю страны. Включая Советский Союз.

― Сколько?

― Свыше 86 миллионов квадратных метров. Прежде только в 2015-м было чуть более 85 миллионов.

И это, прошу заметить, на втором году пандемии, сильно ударившей по темпам роста. Мы преодолели ее за счет административных мер, финансовой поддержки. Если экономика страны в 2020 году в целом упала на три процента, мы приросли в строительстве жилья и дорог, а значит, в налоговых отчислениях, выручке. Не так чтобы сильно, но для условий пандемии это был хороший результат. И в 2021-м растем. По итогам трех кварталов тренд наметился хороший, идем с плюсом к прошлому году.

Считаю, это результат системной работы. Президент уделяет много внимания теме строительства, что очень помогает. Нам удалось снять вопросы по избыточным процедурам. Из десяти тысяч норм 6 800 стали теперь рекомендательными. Раньше какое-нибудь абсолютно ненужное, ни на что не влиявшее требование регламента было обязательным, и все — его не объедешь. Приходилось тратить время, деньги на преодоление искусственной преграды, существовавшей со времен Советского Союза. Это только утяжеляло строительство.

Сейчас проблему решили. Вижу это, поскольку каждый четверг провожу штаб с участием губернаторов. В обязательном порядке. Если нахожусь в командировке, так ее планирую, чтобы в девять утра по Москве включиться по ВКС из любого населенного пункта, где окажусь в тот момент.

― И сколько регионов обычно участвует?

― Все без исключения. Примерно 75–80 процентов субъектов представлены первыми лицами. Если кто-то из губернаторов не сможет присутствовать, заранее предупреждает. Я веду статистику по каждому. У меня все четко уложено. В конце года делаю светофор, с которым иду к президенту. Он все сразу видит…

― Что за светофор?

― Есть восемь программ, которые мы считаем: строительство дорог, жилья, развитие ипотеки, программа "Чистая вода", снос аварийного жилья... Ну и так далее.

Все регионы я поделил на три блока. Зеленые превышают среднероссийский показатель. Желтые — группа между лидерами и отстающими. В красном секторе те, кто не тянет. Туда нет желающих попадать. На словах можно рассказывать любые сказки, а это — объективный показатель. На стол главы государства кладется бумага, из которой видно, кто из губернаторов как отработал. Все к этому относятся очень серьезно.

― Штрафники есть?

― Куда без них? В прошлом году мы жестко сделали акцент на восьми регионах, которые не выполнили обязательства по строительству и ремонту дорог. Двух вице-губернаторов сняли с работы, трех региональных министров, пятерых заказчиков. Как в хорошие советские времена, когда за провал задания увольняли, заставляли сдать партбилеты…

Оргвыводы серьезные. Не справляешься — уходи.

Печать