"Российская газета" опубликовала статью губернатора Усса

Выступая с Посланием к Федеральному Собранию в 2013 году, президент нашей страны В.В. Путин обозначил развитие Сибири как национальный приоритет на весь XXI век. Основания этого фундаментального посыла коренятся в глубокой истории и реалиях дня сегодняшнего.

Как известно, еще великий русский ученый Михаил Ломоносов утверждал, что могущество российское прирастать будет Сибирью и Северным океаном. Знаменитый исследователь Арктики Фритьоф Нансен, пройдя на судне "Коррект" от берегов Норвегии до устья Енисея, назвал Сибирь страной будущего.

Справедливость этих пророческих утверждений подтверждает тот факт, что во все времена богатства огромных сибирских пространств были и остаются важнейшей составляющей экономического потенциала государства Российского.

Эпоха первопроходцев, которые шли "встречь солнцу" за золотом и пушниной. Транссиб, строительство которого обрушило рынки Европы за счет товаров из осваиваемых сибирских земель. И, конечно, нынешний период, когда регионы Зауралья формируют весомую часть валютных поступлений и доходов российского бюджета.

С учетом разведанных здесь запасов полезных ископаемых, леса и пресной воды именно эти территории во многом будут определять баланс мировых природных ресурсов и глобальные климатические изменения.

На фоне противоречивых трансформаций перестроечного периода в Сибири начали проявляться тревожные тенденции. Многие расположенные здесь сырьевые предприятия, сменив форму собственности, поменяли и ориентиры своей деятельности. Освободились от социальных обязательств и сосредоточились на максимальном извлечении прибыли за счет первоначальных стадий производственного процесса. Критически важные технологии стали приобретаться преимущественно за рубежом. Перспективные отечественные разработки оказывались невостребованными. Складывавшиеся десятилетиями кооперационные связи в значительной степени были разорваны.

Все это создавало предпосылки для фрагментации некогда целостного экономического пространства, деградации машиностроения, науки, социальной сферы и роста миграционных настроений.

Наши "зарубежные партнеры" поспешили представить эти сложные и болезненные процессы в успокаивающе позитивном свете. Примером тому служит известная работа "Сибирское проклятье" американских авторов Фионы Хилл и Клиффорда Гэдди, которые настойчиво рекомендовали для повышения эффективности российской экономики сокращать население за Уралом, оставляя здесь лишь отдельные сырьевые предприятия, работающие вахтовым методом.

Нынешнее руководство страны реально оценило истинный смысл этих "рецептов" и начало действовать прямо противоположным образом - наращивать социально-экономическую активность на сибирском плацдарме. Взят курс на развитие Северного морского пути и российской Арктики. В рамках национальных проектов меняется к лучшему облик сибирских городов. Начинается реализация крупнейших в новейшей истории инвестиционных проектов. В частности, КИП "Енисейская Сибирь" предполагает объем финансовых вложений более двух триллионов рублей на ближайшую перспективу.

Особой значимостью обладает инициатива С.К. Шойгу по развертыванию в Ангаро-Енисейском макрорегионе новых высокотехнологичных производственных кластеров комплексному подъему экономики, включая традиционные отрасли, и формированию на этой основе предпосылок для существенного увеличения численности проживающего здесь населения.

Достижение столь амбиционных целей потребует масштабного государственного финансирования, развития транспортной, энергетической и социальной инфраструктуры, дополнительных мер поддержки предпринимательства, а также целой системы стимулов (образование, воинская служба, предоставление жилья и так далее), побуждающих активных и патриотически настроенных людей рассматривать Сибирь как место реализации своих жизненных планов.
"Енисейская Сибирь" предполагает объем финансовых вложений более двух триллионов рублей

И все же базовым условием запуска механизмов нового "поворота на Восток" является, на наш взгляд, изменение приоритетов в деятельности крупных сырьевых компаний - главных экономических игроков на этой территории.

Сегодня именно они обладают огромными финансовыми возможностями - нередко превышающими государственные - для инвестирования в смежные отрасли.

Сегодня именно они имеют современный управленческий опыт и наиболее квалифицированный персонал.

Сегодня именно они способны формировать спрос, в том числе для собственных нужд, на отечественное машиностроение, производство нефтегазового оборудования, горной, строительной, дорожной техники, развитие фундаментальной и прикладной науки, сервисных служб и т. п.

Сегодня именно они могут самостоятельно и (или) во взаимодействии с другими компаниями искать возможности перехода от добычи сырья к производству на российской территории продукции высоких переделов.

Сегодня именно они в состоянии создавать для своих работников, а в значительной мере и в регионах их присутствия в целом, достойные условия жизни.

Таким образом, сегодня именно они могут гораздо активнее, чем сейчас, способствовать преодолению разрывов в экономическом теле страны и выступать основными драйверами фронтального развития Сибири как опорного мегарегиона России.

Было бы неверно утверждать, что крупные добывающие компании работают только в режиме налогоплательщиков. Большинство их имеют договоры о социально-экономическом партнерстве, участвуют в благотворительных акциях, развивают территориальные кооперационные связи,что выгодно отличает, в частности, компанию "Роснефть".

Есть примеры по-настоящему беспрецедентных вложений в непроизводственную инфраструктуру. Так, после известной экологической катастрофы 2019 года компания "Норильский никель" включилась в программу социально-экономического развития города Норильска, предусмотрев на эти цели в совокупности более 200 млрд рублей. Вместе с тем формы и объем погруженности таких компаний в территориальный контекст зависят от доброй воли их собственников и менеджмента.

Для того чтобы они начали рассматривать Сибирь не как "территорию присутствия", а как регион общей, в том числе своей экономической и социальной ответственности, нужны иные, более надежные инструменты и механизмы управления использованием недр - важнейшей составляющей общественного богатства.

Такие управленческие практики давно известны. Сложились они еще в дореволюционной России, существовали в условиях планового хозяйства Советского Союза, а в настоящее время широко применяются в странах рыночной экономики с богатой природно-ресурсной базой - Канаде, Австралии, Норвегии и других.

Горнозаводская промышленность в Российской империи (добыча полезных ископаемых и выплавка металлов) являлась одной из ведущих отраслей экономики. Ее регулировал Устав Горный, который содержал целый ряд юридических конструкций, обеспечивавших баланс частных и публичных интересов по использованию недр в каждой конкретной местности.

Управление отраслью, в состав которой входили как казенные, так и частные рудники и заводы, строилось на взаимодействии разных органов. На общегосударственном уровне вопросы недропользования (под углом зрения налогов и сборов) замыкались на министерство финансов. На территориальном - на специальные управления горных округов, которые призваны были "печься как о казне государевой, так и об обустройстве земель окрестных и благе людей, сюда приходящих". В центре внимания была связка "рудник - завод", которые развивались, как правило, вместе.

На округа вначале были разделены Урал и Алтай, что впоследствии стало эталоном для их внедрения в других горнозаводских регионах. Тем самым отчетливо фиксировалось стремление государства к взаимосвязанному развитию горнодобывающей промышленности и прочих видов хозяйственной деятельности с целью последовательного закрепления на осваиваемых сибирских землях.

Индустриализация Сибири в советские годы была плановой и преимущественно комплексной. В основе организации взаимодействия горнодобывающей и иных отраслей промышленности лежали приоритеты развития экономики страны в целом и отдельных ее регионов. Концентрация усилий на масштабных задачах и главных направлениях прорыва позволила в неосвоенной местности в кратчайшие сроки реализовать такие мегапроекты, как Урало-Кузнецкий комбинат, Кольский и Норильский горнопромышленные районы и многие другие великие стройки социализма.

Разработка крупных месторождений сопровождалась развитием транспорта, энергетики, созданием сопутствующих машиностроительных и перерабатывающих производств, а впоследствии - строительством целых городов и поселков, научных центров с современной тогда социальной инфраструктурой.

При всем драматизме многих страниц той эпохи (особенно ее довоенного периода), допущенных ошибках и перекосах именно тогда за счет административно-командных механизмов в Сибири был создан мощный социально-экономический плацдарм, на котором во многом и сейчас базируется финансовая стабильность нашей страны.

Можно ли в условиях рыночных реалий идти таким же курсом, опираясь на богатства недр, дарованные нам природой, развивать многоотраслевую экономику?

Однозначно - да!

Зарубежный управленческий опыт показывает, что специальные инструменты (в частности, гражданско-правовой институт концессии) позволяют использовать недра не только как источник наполнения бюджетов, но и как механизм многовекторного социально-экономического развития.

Показателен в этом отношении пример Норвегии, которая является одной из наиболее развитых стран Европы с высокой долей ресурсного сектора в ВВП - свыше 20%.

Таким положением она во многом обязана модели взаимодействия нефтегазового сектора с другими отраслями экономики, которая была создана и воплощена в жизнь в короткие сроки.

Открытие нефтегазовых залежей на шельфе поставило вопрос об использовании этого шанса для формирования собственного опыта и специализированных технологий в соответствующих сферах. Компании, получавшие право пользования недрами, брали на себя обязательства по локализации сервисных служб, развитию науки, образования, производства оборудования и смежных отраслей.

Целевые ориентиры формулировались не в виде отвлеченных контрольных показателей, а шаг за шагом, от проекта к проекту уточнялись с участием бизнеса, местных сообществ при координирующей роли специального территориального государственного органа - норвежского нефтяного директората.

Уже через 10-15 лет напряженного и целеустремленного труда были созданы уникальные подходы к разработке месторождений на больших глубинах Мирового океана. Это в свою очередь вызвало к жизни развитие таких сфер, как информационные технологии, робототехника, производство новых материалов, альтернативная энергетика, современное рыбоводство, специализированное судостроение. Сформировались целые кластеры инновационно ориентированных компаний, взаимодополняющих друг друга по видам и направлениям деятельности.

В результате национальный социально-экономический ландшафт радикально изменился.

Не менее впечатляющие результаты есть и в Канаде, где в рамках гражданско-правовых процедур взаимодействия государства, провинции и недропользователей были созданы и внедрены лучшие мировые практики по добыче тяжелой высоковязкой нефти с последующей рекультивацией земель. Провинция Альберта стала одной из наиболее успешных и динамичных в стране.

Примеров эффективного использования института концессии в мировой практике достаточно. Они существенно различаются в деталях, но идентичны в следующем.

Со стороны государства - фиксированное налогообложение и содействие инфраструктурному обустройству территории. Со стороны недропользователей - реализация проекта в направлении, учитывающем не только горно-геологические и экологические особенности, но и обязательства по становлению смежных и взаимосвязанных видов деятельности.
Базовым условием запуска механизмов нового "поворота на Восток" является изменение приоритетов в деятельности крупных сырьевых компаний

Важнейшее свойство концессии - стабильность условий реализации проекта, индивидуальный характер параметров контракта, а также постоянное взаимодействие компании (концессионера) и уполномоченного государственного органа (концедента).

Россия как во времена СССР, так и в новейшей истории эпизодически применяла концессионную практику. В первом случае - для привлечения иностранного капитала в 20-30-е годы прошлого столетия. Во втором - она оформлялась через "соглашения о разделе продукции" в проектах "Сахалин-1", "Сахалин-2" и "Харьяга".

Первый опыт был более успешен: удалось не только использовать финансовые ресурсы, но и обеспечить поставку оборудования, овладение новыми технологиями.

Во втором случае до технологий и знаний руки не дошли. Во многом этому помешала риторика о том, что "нам негоже" находиться в положении отсталых "колониальных стран".

Вопрос об условиях допуска зарубежных компаний к освоению российских недр (особенно в нынешних международных реалиях) действительно неоднозначен. Однако такой порядок вполне может применяться и отечественным бизнесом.

Преобладающая в настоящее время схема его работы "сырье на экспорт - деньги в бюджет и на счета бенефициаров" вряд ли в полной мере соответствует национальным интересам.

Российские сырьевые компании в рыночных условиях уже состоялись - окрепли финансово, интеллектуально, технологически, стали более национально ориентированными.

И поэтому, поддерживая развитие кооперационных связей, создание перерабатывающих производств, они могут не просто наполнять бюджет, а брать на себя более значимую роль - быть локомотивами общего социально-экономического подъема конкретных территорий и страны в целом.

Потребуется корректировка действующего законодательства и апробация соответствующих моделей (включая концессионные, но не только) на масштабных проектах добычи и переработки минерально-сырьевых ресурсов. Своего рода экспериментальной площадкой для этого может служить Ангаро-Енисейский регион. Задачи по его ускоренному развитию, имеющиеся здесь крупнейшие месторождения полезных ископаемых, сохранившиеся научно-образовательные и машиностроительные традиции обеспечивают тому все необходимые предпосылки.

Сегодня крепнет понимание того, как и за счет чего развивать Сибирь с пользой для Отечества и выгодой для бизнеса. Она может и должна быть российским благословением.

Пришло время действовать!

Печать