Куртов: Когда уходит вирус и приходит голосование

О причинах снятия режима самоизоляции, как разные группы людей воспринимают голосование по поправкам к Конституции и почему не вся информация попадает к президенту рассказал в интервью «Правде.ру» президент Российской ассоциации политических консультантов (РАПК), эксперту Центра ПРИСП Алексей Куртов.

Коронавирус не уходит

— Алексей Анатольевич, давайте начнем с не самого громкого, но самого ожидаемого события: 9 июня, наконец, неожиданно был снят режим самоизоляции, закончилась история с цифровыми пропусками. Мы даже теперь не знаем, как будем без этого жить. Как вы оцениваете адекватность мер, которые проводились нашим правительством и мэрией Москвы? Стоит ли нам сейчас расслабляться? Ведь режим отменили, а болезнь-то осталась по-прежнему, в сутки заболевает больше 8000 человек.

Когда я пытаюсь на эту тему рассуждать сам с собой, меня беспокоит некий когнитивный диссонанс, потому что я вижу большое расхождение в тех сигналах, которые мне приносит внешний мир. Да, действительно:

у нас не уменьшается количество заболевших,
у нас не уменьшается количество умерших,
страны, которые переходили на облегчение режима, имели совершенно другую картину.

В других странах к моменту отмены карантина количество заболевших было не на плато, а резко снижалось. Эти страны заранее, за месяц-полтора, планировали этапы выхода из карантинной ситуации.

Почему сейчас принимается такое решение, объяснить очень сложно. Здесь, наверное, есть несколько причин.

Политические причины: мы понимаем, что есть некая воля для открытия страны, потому что необходимо провести политические действия, такие как голосование и другие.

Экономические проблемы: чем дольше мы не работаем, тем сложнее нам будет возвращаться к нормальной жизни.

Психологический аспект: люди устали от карантина.

Мы проводим сейчас с ВЦИОМ, нашей ассоциацией и экспертным "Клубом регионов" еженедельный мониторинг. Опрашиваем экспертов от Владивостока до Калининграда, что же происходит у них в регионах. Они сравнивают данные:

с тем, что происходит в Москве,
с тем, что они узнают по телевидению,
с тем, как люди реагируют на местах.

Конечно, сложности не уходят. Единственное, если полтора месяца назад люди больше боялись коронавируса, то сейчас тревожность сместилась в сторону экономических последствий.

Сейчас люди меньше боятся заболеть и больше волнуются за свое будущее.

Этот аспект тоже, видимо, влияет на прекращение карантина. Что здесь главнее, неизвестно. Нам, к сожалению, таких сигналов никто не дает. Мы не имеем достаточно информации от наших политиков и руководства, чтобы получать однозначные объяснения. Это, конечно, не всегда хорошо. Из-за этого возникает когнитивный диссонанс. Я не очень понимаю, почему карантин сняли, но вынужден это принять, потому что таков приказ.

Нам всем нужно понимание, что болезнь не отступила, она здесь, нужно продолжать быть сосредоточенными, аккуратными и беречь себя и своих близких.

Поскольку мой печальный опыт в семье подтвердил это: я потерял маму в самом начале карантина из-за коронавируса. Считаю, что здесь все гораздо более серьезно, нежели может показаться на первый взгляд. Поэтому берегите себя.

Свой карантин у каждой страны

— Зачем же тогда надо было два месяца и экономику разрушать, и людей всех оставлять без средств? Многие оказались в очень тяжелом положении. При этом получилось, что мы и карантин не соблюли в должной мере, и нанесли себе огромный экономический ущерб. Есть же опыт Белоруссии. В Швеции сказали, что сделали бы иначе, но тем не менее и в Швеции такой катастрофы нет.

Здесь вопрос "почему" совершенно очевидный, потому что никто не знает, как это работает. Мы в ситуацию с пандемией вошли как в черную комнату. Не просто темную, а черную. И в этой комнате очень мало ориентиров, на которые мы могли бы опираться. Даже находя руками в темноте какие-то возможные выходы из ситуации, мы не были уверены, что это правильные варианты. И таким способом двигается практически каждая страна самостоятельно, потому что в каждой стране совершенно разные:

плотность населения,
миграция населения,
социальное взаимодействие в обществе,
грузопотоки и прочее.

Неслучайно до сих пор ни ВОЗ, ни кто-то другой не смог разработать единые стандарты прохождения через карантин. Нет вины правительства или людей, принимающих ответственные решения, в том, что мы вот так проходили самоизоляцию. Нет ничего странного в том, что было именно так. Странно то, как мы из него выходим, и как мы начинаем планировать свою деятельность.

Пандемиологи говорят, что у нас, вполне возможно, будет вторая волна. В некоторых странах мы это наблюдали.

Очень трудно говорить на тему, которая действительно в принятии решений не освещена. Мы не знаем, для чего и как принимаются решения. Они перед нами просто декларируются и все.

У всех свои страхи и радости

— Есть версия, что так оперативно был снят режим самоизоляции для того, чтобы мы провели парад Победы, который у нас вот-вот должен быть, и для того, чтобы мы пошли голосовать по поправкам к Конституции.

Давайте людей разделим на разные страты, попробуем с ними разобраться.

В первую очередь нас интересует президент нашей страны. Ни для кого не является секретом, хотя и правду на эту тему мы не слышали, очевидно, что Владимир Путин заинтересован в том, чтобы прошел парад, и в том, чтобы прошло голосование по поправкам в Конституцию. Это его воля. Вопрос в том, насколько адекватно он воспринимает ситуацию при принятии решений. Ведь последнее несчастье, которое случилось в Норильске Красноярского края, показало, как до президента доходит такая важная информация, как крупнейшая экологическая катастрофа за последние 50 лет, особенно в зоне Арктики.

Информация до президента дошла на третий день. Только на второй день дошла до МЧС. Есть ощущение, что сигналы не проходят. Важные сигналы.

Меня очень беспокоит, имеет ли достаточно информации президент, чтобы активизировать проведение парада и голосование. Такое ощущение, что он получает успокоительные сигналы типа "все нормально, мы идем на поправку, все будет хорошо", и поэтому он уверен в этой силе и движется в этом направлении.

Вторая страта. Крупные промышленники, для которых выход из карантина — это облегчение жизни, они перестают терять огромные деньги. И они, конечно, будут интересантами выхода, быстрейшего запуска предприятий. Тем более что они по большому счету и не останавливались. Но есть люди, которые теряют бизнес во время карантина. У таких тоже свой интерес. Предприниматели малого и среднего бизнеса, которые понесли максимальный ущерб.

Буквально позавчера у нас была очередная сессия, на которой эксперты от Владивостока до Калининграда рассказывали, как воспринимаются у них предложения власти о проведении этих двух очень важных мероприятий. Ни одного доброго слова мы не слышали. Поправки в Конституцию вообще очень сложно проходят по разным причинам. Эксперты называли такие доводы:

люди не понимают, для чего это нужно, из-за невнятных объяснений: например, непонятно, зачем голосовать за собачек или за школьные завтраки;

люди обижаются на то, что их пытаются если не обмануть, то ввести в заблуждение. Им говорят, что теперь будут ухаживать за собачками, и никто не говорит об очень важной поправке Терешковой, которую пытаются продвинуть.

Люди в этом разбираются прекрасно. И их такой подход расстраивает, они с ним не соглашаются. Поэтому говорить обо всем населении страны, наверное, неправильно, потому что у каждой группы нашего большого народа есть свои страхи и есть свои радости.

Президент знает не все

— Политолог, профессор Игорь Гундаров мне сказал, что президенту говорят то, что он хочет услышать, то есть его окружение боится говорить ему правду. Насколько вы согласны с такой точкой зрения?

Если смотреть со стороны, это очень похоже на правду. К сожалению, мы сейчас часто наблюдаем ситуацию, когда президент зачитывает что-то по бумажке, ему в ответ глава региона или руководитель министерства читает свою бумажку, а живого разговора нет. Однако раньше мы не однократно видели, что президент с легкостью владеет массой цифр, массой информации, и, когда он встречается с членами Общественной палаты или с общественными деятелями, идет вольный разговор, не по бумажкам. Наблюдая это живое общение, мы видим, что президент не всегда слышит и понимает то, что ему говорят. Например, на встрече с пулом своих помощников, которые должны помогать в построении гражданского общества, он так и не понял, что происходило летом прошлого года в Москве. Президент был уверен в своей правде: людей задерживали за массовые беспорядки и прочее. Правозащитники пытались сказать: нет, массовых беспорядков не было, были какие-то прогулки. Но президент был жестко настроен: нет, это были массовые беспорядки, невзирая на информацию, которая есть у правозащитников.

Здесь то же самое. Боюсь, что не все он знает. И потом, 20 лет у власти — конечно, любой человек начинает уставать от разных мнений.

Президенту начинают доносить те мнения, которые он хочет услышать. Это очень быстро настраивается окружением, причем в автоматическом режиме.

Нет ничего нового. Это продемонстрировали еще в Средневековье, в XV-XVI веках, такие господа, как Макиавелли и прочие. Государь слышит все меньше и меньше. Так всегда бывает.

Печать