Народный смех освободил от культурной гегемонии элиты

Алексей Сахнин – о том, почему и когда троллинг стал главным оружием угнетенных.

Политолог, публицист, эксперт Центра ПРИСП Алексей Сахнин – о том, почему и когда троллинг стал главным оружием угнетенных.

Основным вкладом народных масс в политическую жизнь за последнее десятилетие стал политический анекдот во всех его мыслимых формах – от мемов и демотиваторов в интернете до издевательских лозунгов на протестных демонстрациях.

Анекдоты про Брежнева и Чапаева рассказывали те же люди, которые искренне и серьезно участвовали в сакральных ритуалах Советской власти, будь это 7 ноября или 9 мая. Американские конгрессмены боялись сатиры Чарли Чаплина так, что запретили ему въезд в США. Но американский «глубинный народ», смеявшийся шуткам Чаплина, отнесся к маккартистской борьбе с «коммунизмом» серьезно. Святость самих основ общества не подвергалась сомнению.

Михаил Бахтин описывал, как на изломе Средневековья городские низы создали основанную на смехе карнавальную культуру, которая подвергла осмеянию сами основы социального порядка. Издеваясь над Папой и самим Господом богом, карнавал «как бы строил свой мир против официального мира, свою церковь — против официальной церкви, свое государство — против официального государства», писал Бахтин. Такой смех развенчивал легитимность любой иерархии, отменял стабильность и вечность религиозных, политических и моральных ценностей, а значит и построенного на их основании порядка.

Именно так работает юмор мультсериала South Park, в котором герои издеваются над догмами политкорректности. Трамповская Америка выросла на образах вроде лягушонка Пепе, который Антидиффамационная лига внесла в свой список символов ненависти. В России либеральные ценности троллит официальная пропаганда, но ее собственное «сакральное» тоже становится объектом осмеяния. Чтобы написать слово «скрепы» без иронии, нужно поставить его в кавычки. Над патриотизмом и семейными ценностями смеются не сатирики-диссиденты, а миллионы школьников и студентов, рисующих гигабайты демотиваторов. Даже страх перед насилием власти лечат смехом. «ОМОН бросается на прохожего с дубинками. Он в ужасе кричит: «не надо, мужики, я за Лукашенко голосовал». Они ему: «Не ври, сволочь, за него никто не голосовал!»».

«Во время своих исследований в российской глубинке, я заметила, что ирония, смех над «большим и важным» стала вытеснять серьезное отношение к официальному пафосу, – говорит социолог Карин Клеман. – И ровно то же самое я обнаружила во французской провинции, когда изучала движение «Желтых жилетов»».

По Бахтину смех оказался мощным средством, которое освободило низы от культурной гегемонии элиты. Но временный мир карнавала мог существовать день или неделю, а потом жизнь возвращалась к прежней норме с ее дворянами, королями, кардиналами. Для того чтобы создать новый устойчивый порядок смеяться было мало, и горожане Нового времени создали социальные и религиозные доктрины, от лютеранства до учения Мюнцера, на которых основан современный Запад.

Народный смех над культурой верхов неизбежно выльется в новую Реформацию. Двери замковой церкви в Виттеберге уже ждут, когда новый Лютер прибьет к ней свои «95 тезисов».

Печать