Наука и политика: эстетический раскол Америки

Активное участие элиты научно-технологического бизнеса Америки в политическом противостоянии с уходящим президентом Дональдом Трампом стало заметной особенностью и последней избирательной кампании в США, и последних событий. Политолог, публицист Александр Механик встретился с известным специалистом по мировой инновационной экономике и национальным инновационным системам, академиком РАН, членом дирекции ИМЭМО РАН Натальей Ивановой, чтобы понять, в чем причины такой политической активности этой части американского бизнес-сообщества.

— С чем связано столь активное поведение научно-технических элит в событиях, которые происходят в США?

Что вы называете элитой, особенно когда речь идет о научно-техническом мире? Ведь основатель Twitter или Facebook не стал миллионером в результате того, что было какое-то совещание в Белом доме с участием представителей перспективной элиты. Эти люди сами сделали себя, и они ни в коем случае не причисляют себя к элите, к которой относятся Трамп или Байден.

— Да, я понимаю, тем не менее поведение социальных сетей, блокирование политических оппонентов говорит о том, что они, наверное, причисляют себя к элите, в том числе политической.

При Трампе началась серия антимонопольных слушаний в Конгрессе в отношении этих компаний. На них заслушивали всех этих супермиллиардеров: руководство Apple, Amazon, Facebook и Google. На юридическом комитете Конгресса им предъявлялись огромные претензии, в том числе политического характера, потому что они монополизировали бюджеты региональной прессы и таким образом перехватили возможность нормального функционирования политического механизма. Это было во время Трампа, но хочу обратить внимание, что юридический комитет возглавляют демократы.

И к ним собираются в полной мере применить антимонопольное законодательство, и это будет проблема Байдена. Их ждут большие штрафы. Их вынудят продавать части компаний, чтобы демонополизировать их работу.

Конечно, Трамп не был склонен заигрывать с научно-технической элитой, руководством наукоемких корпораций. Но бюджет научно-исследовательских разработок в большей степени контролируется самими компаниями. Государство финансирует науку и научные исследования на четверть от общего пирога, а большую часть, примерно три четверти, если не больше, финансирует частный бизнес. У одного Amazon бюджет на исследования — двадцать-тридцать миллиардов долларов. Потому что Джефф Безос, основатель и глава Amazon, строит очень серьезную наукоемкую компанию. Так что в этом смысле эти компании не очень зависят от государства.

И, например, Безос всегда был открытым врагом Трампа. Он, в частности, финансировал газету Washington Post, которая мочила Трампа. И никто с ним ничего не мог сделать. Но при этом, объективно говоря, действия Трампа против китайских конкурентов американских высокотехнологических компаний, в том числе против TikTok, против Alibaba, объективно были на пользу Безосу и другим таким компаниям — и Facebook, и Google. Поэтому взаимоотношения здесь гораздо более сложные.


Кто за Трампа

— И все же, наверное, есть какие-то проблемы у лидеров научно-технического сектора, которые подталкивают их так активно выступать против Трампа?

Пока у них все хорошо. Кроме борьбы с китайскими конкурентами Трамп существенно снизил корпоративные налоги и уменьшил регулирование бизнеса. Поэтому наукоемкий бизнес выиграл, как и остальной бизнес. Три года, предшествующие пандемии, — это годы процветания бизнеса, наукоемкого в частности. Люди просто забывают, насколько существенным был экономический рост в эти три года. Все сосредоточены на этом последнем тяжелом годе.

Но даже когда пошел ковид, существенная часть наукоемкого бизнеса оказалась в выигрыше. Потому что, во-первых, Трамп стимулировал производство вакцин, он сразу дал миллиард федеральных долларов на эти цели. А во-вторых, политика количественного смягчения способствовала росту покупательной способности населения и вообще существенному притоку денег в экономику. То, что у нас иногда называют «вертолетные деньги», «лишние деньги», «волшебные деньги», фактически ведь привело к тому, что существенная часть этой дополнительной денежной массы (они умеют это делать) пошла на фондовый рынок. А кто у нас чемпионы фондового рынка по капитализации? Опять наукоемкие цифровые компании, опять Facebook, Twitter и все остальные. Они бешенными темпами растут. Tesla. Фармацевтические компании. Zoom взлетел в несколько десятков раз.

И, кстати, первый пункт подписанного накануне пандемии экономического соглашения с Китаем — новые обязательства Китая относительно соблюдения прав интеллектуальной собственности, процесса передачи технологий, правил патентования, правил лицензирования. Это очень важный вопрос для всего хайтека. Там также есть огромный раздел про допуск легальной фармацевтической продукции на китайский рынок.

Другое дело, что тут же началась пандемия и многое было заморожено. Но наблюдатели отмечают, что в значительной части это соглашение выполняется китайцами. И сейчас, кстати говоря, Китай подписал аналогичное всеобъемлющее соглашение с Европой.

Считается, что это продвинет и реформу ВТО, и вообще принципы новых взаимоотношений Китая с развитыми странами. И в значительной степени именно Трамп пробил эту брешь.

— Но если Трамп был так выгоден, почему высокотехнологические компании так нервно на него реагируют? Это результат личных политических взглядов этих руководителей?

Там и политические взгляды, и неодобрение многих его конкретных решений. Например, ограничение миграции, в том числе образованных людей, чем эти компании всегда пользовались.

Конечно, у них есть понимание выгод от экономического курса Трампа, но есть также личные экономические, политические предпочтения, и они могут полярно расходиться. Половина Америки Трампа вообще не воспринимала просто даже эстетически. Особенно интеллигенция. В том числе научно-техническая.

Самые лучшие отношения у цифровых компаний, научной элиты и элиты Кремниевой долины, вообще Калифорнии, были всегда с демократами. Например, у Клинтона и Гора были самые теплые отношения как раз с лидерами цифрового бизнеса. При них цифровой бизнес, который только начал подниматься, получил огромный толчок, который в значительной степени работает до сих пор.

У республиканцев такого не было. У Трампа никогда не было никакого романа с хайтеком. Они для него слишком умные, слишком непонятные, и он этого никогда не скрывал. Его электорат — это пострадавшие на глобализации реднеки, то есть сельское хозяйство, сталевары, шахтеры и ущемленный малый бизнес.

— Мне кажется, что Байден постарается наладить отношения с Китаем, но вряд ли отступится от трамповских мер.

Да, от соглашений, которые подписаны в интересах американской экономики, он вряд ли отступится. Он, может быть, не будет так резко себя вести, как позволял себе Трамп, но тем не менее эти базовые соглашения, конечно, в интересах американского бизнеса и американского народа.

И они укладываются в логику пересмотра взаимоотношений развитого европейского и американского мира с Китаем, который стал огромной экономической державой, но его поведение все еще не вполне соответствует по своим принципам стандартам поведения бизнеса других стран.

Есть еще много проблем во взаимоотношениях с Китаем, которые нужно регулировать. До сих пор Запад шел на разные исключения в своих правилах при взаимоотношениях с Китаем. Вы знаете, что в ВТО Китай приняли с исключениями, как развивающуюся страну: там Китаю было сделано много поблажек, и злоупотребления этими поблажками продолжаются до сих пор.

В нашей прессе часто говорят, что основная идея Америки состоит в том, чтобы затормозить технологический рост Китая. Я с этим не очень согласна. Потому что да, проблема есть, да, конкуренты есть, но если конкуренты у вас бесстыдно воруют интеллектуальную собственность, а они сами это признают, то надо этому положить конец. Потому что это самое дорогое, что есть в современном мире, — интеллектуальная собственность, на разработку которой Америка тратит полтриллиона долларов.


Присмотритесь к Харрис

— Слаборазвитые страны, или догоняющие, всегда занимаются тем, что воруют интеллектуальную собственность, иначе они не прорвутся.

Воруют-то по-разному. Одно дело, когда они пользуются этим у себя в стране, другое — когда они начинают этой ворованной собственностью конкурировать на вашем рынке… Но американцы и на это долгое время смотрели сквозь пальцы. Но оказалось, что китайцы в телекоммуникационное оборудование вставляют бесстыдно жучки и начинают шпионить, тут уже пришлось реагировать.

Другое дело, что глобально выстроенный бизнес, а это в первую очередь, высокотехнологичный бизнес, понимает, что прямолинейный торговый протекционизм Трампа тоже не выход. Нужны более взвешенные решения.

Возможно, Байден будет вести себя более взвешенно. Но я думаю, что на первом сроке у него не будет никаких вообще вариантов, кроме как разгребать финансовые проблемы, огромный дефицит бюджета и все долги.

Кстати, в свете отношений с Китаем и вообще с развивающимся миром стоит присмотреться к вице-президенту Камале Харрис. Идентичность у нее скорее от матери, которая из Индии. И тут республиканцы повторяют, что якобы Байден продался Китаю и вообще, в отличие от Трампа, возьмет курс на Китай, а я не исключаю, что Камала будет стремиться к сближению с Индией, которую Штаты пока недооценивали.

— Вопрос в стороне от экономики, но он играет сейчас важную роль во внутриамериканской политике. Насколько высокотехнологическим компаниям у себя внутри удается соблюдать тот расовый баланс, о котором теперь все говорят? Им удается как-то цветное сообщество, черное сообщество привлечь на свою сторону?

Вы знаете, цветное лучше, чем черное. Конечно, среди черных есть яркие интересные люди, но в среднем они, конечно, менее образованны. Хотя, конечно, наиболее яркие и способные среди них получают гранты, пользуются всяческими привилегиями. Высокотехнологический бизнес вообще очень толерантен, потому что заинтересован в привлечении лучших умов со всего мира. В Кремниевой долине очень много индийцев и китайцев.

Кстати, и русских. Но русские там не преобладают, там преобладают индийцы и китайцы. Масса китайцев по-прежнему учится в Америке. Но там множество и иранцев, и пакистанцев, и кого угодно. Если вы войдете в универсам в Кремниевой долине, вы с большей вероятностью встретите индийскую женщину с детьми, чем американку.

— Не является ли одной из причин наблюдаемого кризиса то, что новая промышленность не сумела распространиться, условно говоря, на всю Америку? И отсюда столкновение двух типов экономики или даже двух промышленных цивилизаций?

Это условное представление, что есть какие-то наукоемкие анклавы, а есть какие-то традиционные анклавы, и они не связаны с собой. Перелив между ними идет постоянно.

Другое дело, что существенная часть традиционной промышленности стала чувствовать себя уязвимой из-за того, что производство в результате глобализации ушло в Китай. Рабочие в этих отраслях потеряли рабочие места, им приходится либо заниматься малым бизнесом, либо жить на пособия, либо довольствоваться частичной занятостью.

Но это не при Трампе началось. Известно, что за последние двадцать лет американский средний класс стал беднее. Власти стараются это исправить, выравнивались доходы, открывались рабочие места. Последние годы и до Трампа, и при Трампе безработица была крайне низкой. Люди работали и получали не пособия, а реальные зарплаты.

Это, может быть, была частичная занятость, невысокая оплата, но такой безработицы, как при Никсоне или Картере, не было, когда горели двузначные цифры безработицы и инфляции.

Как я сказала, сейчас Трампа начинают оценивать по последнему тяжелому году, особенно по его последним — крайне неудачным, конечно, — попыткам пересмотреть итоги выборов. Он нанес и себе, и республиканцам, и стране чудовищный урон, не сумев справиться с этой ситуацией. Это понимают все.

Печать