Феномен исключительности: почему армия США далека от народа

На протяжении последних 20 лет США вовлечены в серию затяжных войн и конфликтов далеко за пределами своих границ. И хотя на сегодняшний день в Вооруженных силах США служит менее 0,5% населения, в глазах рядовых американцев армия по-прежнему остается одним из самых популярных институтов. Однако заокеанские исследователи, как и ряд высших армейских чинов, предупреждают: армия США превращается в обособленную от общества касту со своими специфическими проблемами и взглядами, что никак не способствует единению нации, и без того разобщенной последними политическими и социальными потрясениями.

Политолог, эксперт Центра ПРИСП Артём Филиппов – о том, почему и чем американские солдаты отличаются от американского общества.

На любопытный феномен складывания полноценного сословия американских кшатриев обратили внимание доктор Сьюзан Брайант, полковник армии США в отставке, исполнительный директор компании Strategic Education International, адъюнкт-профессор Джорджтаунского университета, и ее коллеги Бретт Свани — младший научный сотрудник Института национальных стратегических исследований Университета национальной обороны, и доктор Хайди Урбен — полковник армии США в отставке, адъюнкт-профессор Джорджтаунского университета, старший научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований. Свой анализ последних тенденций, вызревающих внутри профессиональной касты американских военных, они опубликовали в издании Техасского университета The Texas National Security Review.

Исследование проводилось в 2017—2020 годах и коснулось более 1200 офицеров среднего и высшего звена, а также курсантов академии Вест-Пойнт, которые делились своим мнением о военной службе и потерях среди личного состава, рассказывали о взаимоотношениях с обществом в целом и описывали свою политическую самоидентификацию. По мнению авторов исследования, сегодня американские военнослужащие, как никогда раньше выглядят изолированными от общества, они все более пропитываются растущим чувством исключительности и все менее оказываются вовлеченными в вопросы, волнующие остальных граждан.

В 1783 году Континентальная армия (ополчение американских колонистов) столкнулась с серьезным кризисом после того, как Конгресс долгое время не был в состоянии выплачивать солдатам жалованье. В тот момент ситуацию спас один из отцов-основателей, главнокомандующий армии и будущий первый президент США Джордж Вашингтон, начавший свою речь в Ньюбурге перед несколькими сотнями разгневанных офицеров, готовых выйти из подчинения вместе со своими отрядами, со знаменитых слов:

«Джентльмены, разрешите мне надеть очки, потому что я не только поседел, но почти ослеп, служа своей стране».

Сегодня подобный солдатский бунт выглядит применительно к американской армии чем-то немыслимым. Несмотря на многочисленные военные преступления, коррупционные и этические скандалы, американцы восхищаются своими вооруженными силами как никаким другим институтом в стране. На фоне падения уважения к судам, школе, прессе, Конгрессу, религии, большому бизнесу и практически всем другим основным системообразующим учреждениям, в 2020 году Институт Гэллапа зафиксировал 72% положительный консенсус в отношении к своей армии со стороны американцев. Вооруженные силы занимают первые места в рейтинге доверия на протяжении нескольких десятилетий подряд, причем это единственный институт, который в настоящее время пользуется более высоким уровнем уважения, чем в 1980 году.

В исследовании Сьюзан Брайант и ее коллег отмечается, что американское общество, привыкшее к положительному образу Героя-ветерана, возвращающегося домой к любящей семье из заморской командировки, до сих пор не отдает себе отчета во внутренних процессах, происходящих в национальных вооруженных силах. Американский военнослужащий в основной своей массе все менее напоминает идеального гражданина-солдата («минитмена» — ополченца), но все более становится членом профессиональной касты воинов, живущих отдельно от общества, не разделяющего бремя военной службы и не ценящего индивидуальные жертвы военных.

Когда служба в армии касается не более 0,5% населения страны, в итоге получаются результаты, к которым пришли социологи YouGov в 2016 году, попросившие американцев ответить на ряд простых вопросов из жизни вооруженных сил, и при этом большинство ответов оказались из разряда «нет» и «не знаю». Исследователь Эми Шафер отмечает, что среди американцев моложе 30 лет произошел резкий спад категории людей, знакомых с кем-то в военной форме. Феномен «благодарности за вашу службу» начинает выглядеть так, что американское общество не очень настроено разделять проблемы армейской службы. В 2015 году Гарвардский институт политики установил, что большинство молодых американцев поддерживали идею отправки дополнительных воинских контингентов в Ирак для борьбы с ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в России), однако очень немногие из респондентов были готовы задуматься насчет собственной службы в вооруженных силах.

По официальной статистике, уровень суицида среди американских военнослужащих удвоился в период 1999—2016 годов, растет уровень преступлений на расовой и сексуальной почве, добавьте сюда боевые и небоевые потери, посттравматические стрессовые синдромы как для действующих военнослужащих, так и находящихся в запасе, очереди за медицинской и психологической помощью в госпиталях для ветеранов — на этом фоне привычные публичные ритуалы поклонения военным воспринимаются последними (согласно исследованию Брайант и ее коллег) в качестве пустого символа, еще более разъединяющего их с обществом.

В 1973 году президент Никсон отменил службу по призыву, и вот уже 50 лет несмотря на огромную дороговизну контрактной армии большинство американцев поддерживают именно эту стратегию комплектования собственных вооруженных сил. В 1981 году опрос Института Гэллапа в последний раз зафиксировал перевес в мнениях американцев в пользу призыва. В начале третьего десятилетия 21 века это привело к тому, что принимать непосредственное участие в войнах, которые ведут США, оказалось прерогативой небольшой группы высококвалифицированных профессионалов. В американскую армию идут служить преимущественно выходцы из семей военных в нескольких поколениях, а также представители сельской местности, юга страны и районов, где расположены крупные военные объекты, что придает кастовости американского служивого сословия своеобразный сельский и региональный колорит.

США непрерывно воюют, но само американское общество это мало затрагивает, неравное бремя (в том числе боевых потерь) возложено на очень немногих, которые осознают свою исключительность, свои более высокие моральные стандарты и ответственность за судьбы родины. Подобно древнеиндийским кшатриям, чьим призванием считались защита слабых, установление закона и порядка в мире, американские военные начинают, по мнению авторов исследования, занимать положение светского святого в современном обществе, что соответствует наблюдению Сэмюэля Хантингтона о том, что выбор вступить в армию означает «стремление к более высокому призванию в служении обществу». Католическая концепция святости — это на первый взгляд странная, но в конечном итоге уместная аналогия сложившегося положения. Все эти воины-«святые» поклялись поддерживать и защищать Конституцию США, при необходимости ценой своей жизни, а также следовать приказам, даже если это противоречит их личным суждениям или безопасности.

Социологи установили, что концепция исключительности имеет прямое отношение к широко укоренившемуся в армейской среде мнению о собственном более высоком уровне нравственной добродетели, морального превосходства по сравнению с гражданским обществом и его институтами. Еще в 2003 году две трети подписчиков военного издания Military Times считали, что американская армия обладает более высокими моральными стандартами, чем нация, которой она служит. Почти 20 лет назад исследователи Питер Фивер и Ричард Кон опубликовали исследование, в котором, в частности, было установлено, что 77% военачальников согласны с мнением о том, что гражданское общество станет лучше, если будет больше придерживаться военных ценностей и обычаев.

Огромное общественное доверие, даже почитание военных и сегодня подпитывает их чувство превосходства. Как заметил Кон, осторожность, скептицизм и хотя бы немного недоверия полезны для отношений между высокопоставленными военными и гражданскими элитами. Потому что офицеры, которые неуважительно относятся к своим избранным или назначенным лидерам — или даже к избирателям, которые их туда поставили, — вряд ли будут давать мудрые советы гражданским лидерам или охотно подчиняться.

В 2011 году министр обороны Роберт Гейтс предупреждал молодых курсантов Вест-Пойнта о «растущем разрыве между армией и обществом, причем не со стороны обычных американцев, а со стороны одетых в униформу». В своей речи Гейтс вспомнил выставку в коридоре Пентагона, демонстрирующую ценности армии: верность, долг, уважение, бескорыстное служение, честь, порядочность и личное мужество. Его поразил тот факт, что на выставке был представлен документ, в котором говорилось, что эти ценности «отличают американских солдат от американского общества». Довольно странно предполагать, подчеркнул Гейтс в своей речи, что эти атрибуты не ценятся американцами в целом, или что каким-то уникальным образом они принадлежат только военным.

В статье для журнала Foreign Policy генерал-лейтенант в отставке Дэвид Барно предположил, что изоляция перед лицом обожающей нации чревата развитием «закрытой культуры превосходства и отчужденности» в вооруженных силах, а также пагубным напряжением элитарности. Авторы исследования согласны с высокопоставленным военным и отмечают, что эта изоляция в сочетании с зачастую более высоким уровнем образования, технической и физической подготовки военнослужащих способствуют укоренению в их среде идеи о том, что военные не только отделены от общества, но, возможно, представляют собой высший класс. Сегодня мы наблюдаем, как солдаты охраняют Капитолийский холм (что обходится налогоплательщикам в $ 480 млн) — есть ли шанс что подобная ненормальная ситуация выльется в появление современных преторианцев, решающих судьбы цезарей и отечества?

Брайант и коллеги идут дальше, рассуждая о «новом тревожном разрыве» — на этот раз внутри самой американской армии. Данные опроса показывают, что чувство превосходства военных элит над остальным обществом более преобладает среди консерваторов, республиканцев, белых и мужчин (по крайней мере, в определенных измерениях), чем среди либералов, демократов, женщин и афроамериканцев. И хотя военные элиты в целом склонны демонстрировать высокий уровень гордости за свою службу, все не так однозначно: либералы, демократы и афроамериканцы свидетельствуют о более низком уровне гордости и менее склонны сегодня поощрять молодых людей вступать в армию.

В прошлом Вооруженных сил США привлекательность образа гражданина-солдата превосходила политические разногласия, когда люди из разных слоев американского общества находили общие точки соприкосновения через общие жертвы, или то, что политолог Элиот Коэн назвал «идеей военной службы как великого уравнителя». В цитируемом исследовании делается вывод о том, что хотя военная служба в качестве семейного бизнеса по праву дает повод для гордости, она также усиливает чувство изолированности военных элит от обычных американцев, которых они поклялись защищать. После почти двух десятилетий непрерывной войны вооруженные силы США оказываются более изолированными, более обремененными и менее представленным в обществе. Возможно, американские СМИ не так уж и не правы, когда регулярно пишут о системном кризисе в собственных вооруженных силах — большой, не значит сильный — не внушающем спокойствия многочисленным союзникам по НАТО.


Печать