Выборы-2021: парламентская заготовка

Журналисты, эксперты Центра ПРИСП Пётр Скоробогатый и Тихон Сысоев - о ситуации на политическом пространстве России за неделю до выборов-2021.

За неделю до выборов сразу две крупные социологических компании — ВЦИОМ и Институт социального маркетинга (Инсомар) — выпустили исследования с похожими ориентирами. Не сильно разнятся и данные ФОМ. Согласно опросам, «Единая Россия» так и не смогла оторваться от дна в 30% голосов и 35% среди электорально активных граждан. В прогнозе партия власти наберет в районе 45% с учетом неопределившихся избирателей. А явка может составить в среднем 50%.

Традиционные партии системной оппозиции чувствуют себя довольно уверенно. КПРФ последний месяц стремительно набирала протестные голоса и в новую Думу войдет с прогнозными 19%. ЛДПР стабильна — 11–12%. А коалиционная партия «Справедливая Россия — За правду», судя по всему, смогла остановить электоральный обвал начала сентября и замерла на восьми процентах по итоговому прогнозу.

«Новые люди», похоже, возьмут пятипроцентный барьер, «на тоненького». Где-то рядом затаились Партия пенсионеров и «Яблоко». Они точно претендуют на получение государственного финансирования (три процента), но финишный спурт в Думу может удаться только «пенсионерам» за счет перехвата сомневающегося электората у коммунистов и единороссов.

Партийные рейтинги, впрочем, определяют только половину ландшафта. Здесь надо напомнить электоральную арифметику. Из 450 депутатов 225 избираются по партийным спискам, а еще 225 — по одномандатным округам. Парламентское большинство, которое позволяет принимать федеральные законы без поддержки других партий, составляет 226 мандатов. И оно уже определенно имеется у «Единой России».

Однако на повестке партии власти весь этот год стоял план-максимум, или большинство конституционное — 301 мандат, что позволило бы самостоятельно принимать конституционные законы и некоторые поправки в Конституцию. В уходящей Думе «Единая Россия» представляла фракцию из 343 депутатов, из которых лишь 140 мандатов пришлись на результаты по партийным спискам (54,2%). Оставшееся традиционно добавляют одномандатники.

Летом, опираясь на экспертные прогнозы, мы подсчитали, что «Единая Россия» претендует на 205–207 округов. Однако электоральные проблемы партии коснулись и кандидатов-одномандатников. Сегодня 10–20 позиций единороссов балансируют на грани попадания в Думу. И если прогнозный результат в 45% голосов по спискам можно считать для партии власти даже удачным, то потеря десятка округов может оказаться невосполнимой для достижения конституционного большинства.

Интересно, что экспертная среда сейчас разделена на два условных лагеря. «Традиционалисты» говорят, что сюрпризов уже более чем достаточно, но в итоге в Государственной думе сохранится представительство привычной четверки с конституционным большинством «Единой России». «Модернизаторы», в свою очередь, призывают власть принять новую «электоральную реальность», воздержаться от использования административного ресурса и усилить контроль над инициативой на местах, поскольку фальсификация результатов выборов может привести — нет, не к протестам, но к ощущению нелегитимности избранного парламента.

«Рвение на местах» действительно серьезный вызов. В нынешнем цикле многие губернаторы пошли локомотивом в списках «Единой России», а значит, «некрасивый» результат в любом муниципалитете может стоить его главе не абстрактного нагоняя из Москвы, а вполне конкретных претензий к должностному соответствию из региональной администрации.

Ориентиры новой Думы

Зачем «Единой России» конституционное большинство и зачем мы вообще выбираем эту Думу — на эти нетривиальные вопросы в течение всей кампании так и не было дано оригинального ответа. В целом есть ощущение, что нынешний электоральный цикл очень важен и вписан в большой реформаторский замысел, запущенный президентским посланием 2020 года и голосованием за поправки в Конституцию. Но сам глобальный проект так и не объяснен сверху и не отрефлексирован снизу. А значит, остается лишь предполагать.

Мы однозначно наблюдаем заключительный эпизод политической модели, которую во многом ошибочно именуют моделью «крымского консенсуса». Хотя правильно было бы говорить о стихийно складывающейся системе «постболотного» государственного устройства. Возникший еще накануне уличных акций протеста 2011–2012 годов тупик в представлениях о дальнейшем развитии страны у элиты и части общества — в экономике, идеологии, социальной ткани — вылился в ряд импульсивных «защитных» решений по модернизации политического пространства (например, либерализации электорального законодательства).

Однако внезапный госпереворот в Украине, возвращение Крыма, война в Донбассе, санкции и разрыв с Западом поставили модернизационные процессы на паузу и привели к исключительной национальной консолидации.

Можно дискутировать, является ли последнее десятилетие «потерянным» или потенциал консолидации не был использован должным образом, а возможно, это была соразмерная плата за территориальное приращение — уникальное в постъялтинском мире явление.

Но в итоге спустя десять лет Россия вернулась к прежним ориентирам и задачам: модернизации партийно-политической и административной систем, проактивной экономической политике, формированию эффективной, ответственной бюрократии.

Есть и новые вводные. С одной стороны, мы однозначно определились с суверенным национальным курсом и избавились от значительной части элит, не связывающих жизнь с Россией. Серьезно усилили контроль за финансовыми потоками и чиновничьим беспределом, не без пережимов. Наконец, фокус государственной политики безусловно сместился в сторону социального внутреннего развития.

На другой чаще весов затянувшаяся стагнация доходов населения, усилившееся неравенство, усталость от несменяемого политикума.

Наконец, пресловутый транзит президентской власти, который после конституционных поправок больше не висит дамокловым мечом над элитными раскладами, но для большинства игроков по-прежнему определяет горизонт модернизации системы и карьерные траектории. Решит ли Владимир Путин выдвинуть свою кандидатуру в 2024-м или определит преемника, в любом случае эпоха 2020–2024 годов подразумевает значительную перезагрузку властной модели и попытку технократически ответить на накопившиеся вызовы.

Напомним, что по итогу конституционных поправок между ветвями власти серьезно перераспределяются полномочия. Исполнительная власть уравновешивается парламентом. Парламент и правительство подпадают под контроль Конституционного суда, который может отменить любое их решение. Сами судебные теперь частично зависят от позиции Совета Федерации, который также влияет на силовиков и региональных прокуроров. Даже без четко прописанных ролей обретают субъектность Госсовет, Совбез и региональные власти — но избранные губернаторы, а не местные элиты. Ни у кого нет доминирующей полноты власти. Все элементы политической системы одновременно и усиливаются, и ослабляются.

Всем игрокам добавлено больше институциональных возможностей. Какие-то новации останутся «спящими», какие-то, напротив, могут получить чрезмерный вес. Но это будет живая, естественная балансировка, которая открывает дорогу публичной политике. Ключевая задача — наладить дискуссии и конкурентные взаимоотношения внутри элиты, создать несколько центров выработки, обсуждения и принятия решений.

Скажем, Государственная дума получит право утверждать (а не согласовывать) председателя правительства, а также по его представлению — всех заместителей и федеральных министров. Кроме того, вводится процедура парламентского контроля. Это означает, что в парламент вернется (вернее, может вернуться) экспертный и законодательный функционал, вырастет его роль балансира в межэлитных раскладах, будет пересмотрена представительная функция в сторону большей институциональной ответственности.

Нужно также иметь в виду усиление полномочий Совета Федерации и изменения в формировании его состава. Часть новых сенаторов по Конституции получают особый пожизненный статус, и многие наблюдатели все смелее говорят, что эта новация чрезвычайно комфортна для переезда в верхнюю палату возрастных лидеров оппозиционных партий.

Но вернемся к вопросу, каким должен быть новый созыв Думы исходя из обозначенных ориентиров. Нам представляется, что сценарий с консервацией старого расклада в новом парламенте неоптимален. Перед модераторами процесса стоит задача расширить общественное представительство в нижней палате, возможно, за счет новых партий. С другой стороны, нужно провести кадровое обновление и усилить экспертную функцию. Но не потерять устойчивость партийно-политической модели.

Важно, чтобы партии не развалились в результате внутренней борьбы за власть после ухода лидеров. И смогли начать эффективную работу с представителями правительства по содержательным вопросам повестки.

Причем кадровый вопрос уже взяла на себя администрация президента, насыщая различные партийные структуры победителями конкурсов «Лидеры России». Безусловно, это вынужденный ответ на неспособность партий провести обновление рядов за счет собственных резервов. С другой стороны, здесь видится долгосрочная стратегия государства по формированию меритократического корпуса управленцев, губернаторов, чиновников — и вот теперь политиков.

Не стоит забывать и о новом политическом тайминге. На повестке ближайших трех лет перспектива углубленной интеграции с Белоруссией и формирование конституционных структур Союзного государства, возможно, создание объединенного парламента и выход на избрание союзного президента. Трудно сказать, какую роль нынешние парламентарии будут играть в этом процессе. Но это еще один суперпрофессиональный вызов для законодателей на перспективу.

Коридор шире

Эти размышления о роли будущей Государственной думы в целом объясняют, почему нынешняя избирательная кампания — это не столько про политическую конкуренцию, сколько про политические технологии. Конструируется парламентская заготовка, в рамках которой может быть проведена партийная и кадровая модернизация без потери управляемости. Поэтому для многих процессов расширен коридор возможностей.

«Новые люди» могут остаться за бортом Думы, но если пройдут, станут «правым колесом» в парламентской телеге, причем с перспективой серьезного расширения электоральной поддержки в свете обретенного федерального статуса.

КПРФ, конечно, получит «лишние» протестные голоса, но вряд ли распорядится ими в соответствии с ожиданиями протестного электората, что ударит по дальнейшей поддержке левых. Пройдет коалиция новых справороссов Захара Прилепина и Сергея Миронова, но если не выдержит союза и развалится, то на какие части? Какие новые объединения на левом фланге мы увидим?

«Единая Россия» может и не получить конституционного большинства. Было бы нелишне поэкспериментировать в том числе с тем, как партии власти удастся выстраивать блоки и коалиции в новых условиях, в частности при обсуждении правительственных инициатив и продвижении собственных проектов. Возможно, поэтому единороссы по сути и не вели собственную кампанию в этом цикле, а вместо партийной программы пытались взять на вооружение достижения государства на местном и федеральном уровне и спрятаться «за спину президента».

В статье «“Единая Россия”: операция “Защита”» («Эксперт» № 27 за 2021 год) мы писали, что на рейтинг партии власти проецируются страхи россиян, патернализм и желание получить от государства защиту в экономический и пандемический кризис. В последние недели практически вся предвыборная кампания «Единой России» выстраивалась на использовании имиджа президента и лидеров списка, в первую очередь Сергея Шойгу и Сергея Лаврова, а также прямой раздаче денег пенсионерам и военнослужащим. Однако в итоге «Единая Россия» лишь затормозила электоральное падение, а партийный рейтинг серьезно разошелся с рейтингом Владимира Путина.

КПРФ на поле Навального

Парламентская оппозиция, в свою очередь, с переменным успехом отыграла, по сути, два главных негативных пункта актуальной повестки — пенсионную реформу и карантинные меры. Остальные пункты предвыборных программ не отличались свежестью. Но их любопытно оценить, чтобы понять не задел на будущее, а содержательный итог работы думской оппозиции на излете уходящей эпохи.

Так, КПРФ, как обычно, во главу угла ставит построение в России социального государства. Для этого партия предлагает треть бюджета направлять на здравоохранение, образование, науку и культуру, при том что на эти цели и так направляется даже больше средств из казны (7,7 трлн рублей). Далее, коммунисты рассчитывают удвоить размер МРОТ и прожиточного минимума, поэтапно ликвидировать НДС, не уточняя, впрочем, каким образом они планируют выполнять социальные обещания при выпадающих доходах.

Другой креативной инициативой КПРФ стали меры по «суверенизации российской экономики» через национализацию сырьевых компаний, запрет для российских юрлиц регистрироваться в иностранных юрисдикциях и сокращение доли иностранных розничных торговых сетей.

Впрочем, программы партий мало кто из россиян вообще читает — согласно опросу ВЦИОМ, это лишь 13% избирателей. Важнее медиаобраз, который КПРФ выстроила в контексте «главной оппозиции» партии власти. На этом поле коммунисты частично перехватили электорат разгромленной несистемной оппозиции, а некоторые депутаты партии даже идут по «умному голосованию».

«У меня есть ощущение, что охранительные функции государства, которые включились накануне выборов, максимально выгладили политическое поле и вместе с тем создали из коммунистов образ единственной оппозиции, что, конечно, не очень адекватно. Но КПРФ умело и активно использует этот образ в свою пользу», — считает, например, президент Российской ассоциации политических консультантов политтехнолог Алексей Куртов.

«Некоторую прибавку к рейтингу КПРФ обеспечила их работа на поляне традиционного электората оппозиционного политика Алексея Навального, а также активное использование тематики отмены пенсионной реформы среди категории неопределившихся избирателей», — добавляет директор консалтингового агентства NPR Group политолог Дмитрий Фетисов. Собственно, «обнулим пенсионную реформу» — главный лозунг КПРФ, который присутствует практически во всех агитационных материалах партии.

Сформировать имидж оппозиционеров коммунистам помогла и усталость людей от карантинных мер: компартия выступает против санитарных ограничений и принудительной вакцинации. Скажем, один из лидеров КПРФ Валерий Рашкин жестко раскритиковал масочный режим, заявив, что сейчас он действует только для рядовых граждан, но не для чиновников. «Полиция продолжает зверствовать за нарушение масочного режима. Власть не должна мешать людям нормально жить. Хватит неоправданных ограничений наших фундаментальных прав. Хватит издеваться над нами», — говорится в его заявлении на сайте партии.

ЛДПР против безумия

А вот ЛДПР критикует коммунистов за их позицию по проблеме коронакризиса. Лидер партии Владимир Жириновский назвал призывы коммунистов не соблюдать санитарные ограничения «террористической деятельностью», а также выступил с предложением ввести в Уголовный кодекс статью за несоблюдение этих правил. Политик также выступает за обязательную вакцинацию населения.

Предвыборная установка ЛДПР по старой доброй традиции направлена на радикальную перекройку политического и административно-территориального устройства страны. Либерал-демократы предлагают упразднить федерализм и сформировать тридцать губерний, а также назначить премьер-министром лидера партии, победившей на выборах.

В числе приоритетов партии — фантазии на тему присоединения к России бывших советских республик «через референдумы», а также реформа судебной системы, защита традиционных семейных ценностей, сокращение уровня бюрократии. Из экономических тезисов можно выделить, например, «легализацию теневого бизнеса», снижение тарифов ЖКХ, увеличение МРОТ.

В народ либерал-демократы идут под лозунгом «ЛДПР — партия с человеческим лицом». Но есть и оригиналы. Например, кандидат от ЛДПР во Владивостоке и действующий депутат Госдумы Андрей Андрейченко наводнил город баннерами и плакатами с забавным содержанием.

Дело в том, что несколько месяцев назад в городе появилась реклама вакцинации с надписью: «Вакцинация спасает жизни. Не беречь себя и близких — это безумие». Андрейченко решил позаимствовать этот лозунг для своей кампании: «Думать, что на прожиточный минимум можно жить, а не выживать, — это безумие», «Когда детей в школах защищает один вахтер — это безумие», «Выходить на пенсию в 65 лет на Дальнем Востоке — это безумие». Горожане эти агитки прозвали «безумием Андрейченко». Но лозунги успели стать вирусными.

Казус Прилепина

После слияния «Справедливой России» с движениями «Патриоты» и «За правду» лозунги объединенной партии эклектично вобрали в себя три манифеста: манифест патриота, правды и справедливости. На волне вау-эффекта после слияния новая партия получила серьезную узнаваемость и поддержку до десяти процентов, но к концу кампании все растеряла. Во многом из-за пассивности этой кампании и непроработанных посылов.

У эсеров можно выделить четыре базовых предвыборных предложения: «За отмену пенсионного возраста», «За справедливый базовый доход», «За добровольную вакцинацию» и «За отмену ЕГЭ». Экономическая часть программы партии чем-то схожа с предложениями коммунистов: эсеры тоже предлагают увеличить МРОТ (до 31 тысячи рублей) и расходы на образование и здравоохранение (до 7% ВВП), снизить пенсионный возраст, а также НДС до 15% (с нынешних 20%).

Идеи и лозунги эсеров представляют собой еще и микс предвыборных установок «Единой России», ЛДПР и КПРФ. Партии так и не удалось найти свою нишу. А все потуги вбросить в публичное пространство что-то новое, скорее, только еще больше отталкивали избирателя.

«Крайне неудачной инициативой эсеров стало предложение переименовать Волгоград в Сталинград. Волгоград — довольно-таки депрессивный город. Там в первую очередь нужно решать социально-экономические проблемы, и когда горожанам пытаются втюхать искусственную повестку, у многих складывается ощущение, что партия оторвалась от реальности», — замечает, например, политолог Дмитрий Фетисов.

При этом, по словам эксперта, такие предложения лидеров автоматически сказалось не только на рейтинге партии, но и на популярности депутата-справоросса Олега Шеина, занимающего традиционно прочные позиции в Поволжье.

Проблемы провоцирует и противоречивость фигуры Захара Прилепина: его призывы фактически к социалистической революции соседствуют с националистическим дискурсом, а его мнимая оппозиционность — с поддержкой политики министров-единороссов. «Прилепин не смог укрепить партию, напротив, только ослабил ее. Стал отчетливо виден конфликт между ним и Мироновым, поэтому внутрипартийные разборки отразились на качестве кампании», — замечает Дмитрий Фетисов.

Так что главные вызовы у трех парламентских партий еще впереди. «Сейчас им в первую очередь нужно выстроить систему обновления партийной элиты, в которую было бы включено население. Систему, аналогичную праймериз “Единой России”. Те оппозиционные партии, которым это удастся, в среднесрочной перспективе станут более конкурентоспособными», — резюмирует руководитель Агентства политических и экономических коммуникаций Дмитрий Орлов.

Непарламентские траектории

Как и прогнозировалось еще полгода назад, реальные шансы на прохождение в Госдуму восьмого созыва есть только у двух непарламентских партий — «Новых людей» и Партии пенсионеров. И та и другая партия могут аккумулировать еще больше голосов ближе к дням голосования. Например, у нечаевского проекта («Новые люди») в целом заметна положительная электоральная динамика, ведь еще в начале июня поддержка партии не превышала полутора процентов.

Столь удачные позиции «Новых людей» накануне выборов — казалось бы, совсем новой партии, которая появилась чуть больше полутора лет назад, связаны с несколькими факторами. Во-первых, сработала очень плотная и необычная медийная кампания, которая была поддержана широкой региональной и полевой инфраструктурой.

Во-вторых, свою роль сыграло удачное название партии, а также грамотная раскрутка партийного бренда. По всей видимости, «Новым людям» удалось частично оседлать растущий запрос на перемены, о необходимости которых заявляет порядке 41% россиян (против 26% в 2016 году), в то время как консервативный блок постепенно проседает (с 65% в 2016 году до 46% в 2021-м).

Возможно, стоит говорить и о том, что сработала задача дать представительство тем, кто остался без него после разгрома несистемной оппозиции.

Наконец, удачным оказался и выбор Сарданы Авксентьевой, бывшего мэра Якутска, в качестве одного из кандидатов в общефедеральном списке партии. Она умело интегрирует свой региональный рейтинг и статус «мэра здорового человека» в партийный бренд и к тому же вполне удачно выступила на нескольких теледебатах.

А вот секрет Партии пенсионеров только кажется «секретом». Конечно, партия не сумела привлечь ярких электоральных «паровозов» и не запомнилась громкой медийной кампанией (возможно, имело место искусственное сдерживание). Зато она компенсировала это удачным фонетически названием, которое оттянуло возрастной электорат, отскочивший как от надоевшей КПРФ, так и от «Единой России».

А под занавес кампании Партия пенсионеров начинает консолидировать ярких самовыдвиженцев. Например, публичную поддержку им выразили актер Дмитрий Певцов и публицист Анатолий Вассерман: оба заявили, что готовы вместе с партией побороться за ликвидацию Пенсионного фонда и снижение пенсионного возраста. А до этого в ряды партии вошли бывшие сторонники КПРФ в Калининградской области — довольно популярные в регионе Игорь Ревин и Тамара Брагина.

Наконец, можно отметить партию «Яблоко», которая после ряда заявлений Григория Явлинского о разрыве с электоратом Навального и в целом довольно скучной предвыборной кампании растеряла едва ли не половину своей поддержки. Теперь главным призом для нее может стать госфинансирование в случае преодоления трехпроцентного барьера. На данный момент, согласно данным ВЦИОМ, уровень поддержки «Яблока» идет в доверительном интервале 2,5–4,2%.

Все же остальные малые партии так и не сумели найти свой электорат. Даже Партия роста, которая привлекла интересных с медийной точки зрения кандидатов — например, Ксению Безуглову (известный общественный деятель), депутата городской думы Томска Елену Ульянову или режиссера Ирину Миронову. Но вместе с тем движение Бориса Титова показало удивительно невыразительную предвыборную кампанию и теперь едва ли сможет дотянуть даже до трех процентов голосов.

Печать