Перспективы и страхи нового созыва Государственной думы

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Пётр Скоробогатый – о том, чего ждать от нового созыва Госдумы и перемен в партийно-политической системе России.

Оценивать итоги выборов в Государственную думу восьмого созыва важно в контексте больших и малых циклов жизни политической системы страны. Исчерпан ресурс традиционных игроков старой модели образца 1993 года. КПРФ, ЛДПР и примкнувшая к ним «Справедливая Россия» ожидают перезагрузки. Их лидеры вместе с частью партийной элиты, как ожидается, уступят место молодым политикам. Вследствие чего претерпит изменения программная идеология движений, сколь бы пустой и оторванной от избирателей она ни казалась в последние годы.

Завершается и малый цикл так называемого крымского консенсуса, когда необходимость консолидации всех системных партий диктовалась соображениями защиты государства от внешних угроз. Общая платформа патриотизма и сохранения суверенной крепости страны, безусловно, останется, но исполнительная власть будет лишена иммунитета от критики по проблемам внутреннего развития страны.

Это не заданный, а естественный ход истории. Но обусловленный в том числе положениями свежих поправок к Конституции: они устанавливают как минимум механизмы влияния парламента на правительство в контексте общего перераспределения полномочий между ветвями власти. Нас ожидает перебалансировка всей системы госуправления, и это, опять-таки, будет живой, непрогнозируемый процесс. Какие-то инструменты останутся спящими, другие будут активно приняты на вооружение инициативными игроками.

Наконец, избрание восьмого созыва депутатов официально открывает новый цикл так называемого транзита, который больше не зафиксирован в точке перехода полномочий от старого президента новому. Ведь Владимир Путин получил право переизбраться и в 2024 году. Однако подвешенный транзит или его фактическое отсутствие — это тоже часть большой игры со множеством сигналов для политической и финансово-промышленной элиты. В ближайшие годы Государственная дума в любом случае обречена оставаться фундаментальной опорой системы, принимающей на себя многочисленные риски любой из транзитных схем.

Таким образом, мы понимаем, что нынешняя избирательная кампания была обречена пойти по наиболее консервативному сценарию с непременным сохранением интересов большинства участников малого и большого круга политических акторов. Хотя можно поспорить, что ряд принципиальных решений стоило бы провести раньше – например, в «посткрымскую» эпоху весомой поддержки власти населением. Сейчас же модераторам политической системы приходится перестраховываться и выстраивать многочисленные запасные сценарии на все случаи жизни. Это тормозит инновационные, перезревшие решения партийно-политической жизни.

В целом нужно сказать, что кампания была очень сложной. Практически все участники отказались от смысловых и программных продуктов, занимались чистыми политтехнологиями, бомбардировали избирателя во многом идентичными и часто бессодержательными лозунгами. При этом никто не уступал без боя.

«Единая Россия», взяв на вооружение бескомпромиссную цель добиться конституционного большинства, отказалась от традиционных разменов в округах. А также по максимуму использовала административные рычаги, мобилизацию бюджетников и корпоративного сектора. Прибегла к активной помощи президента, популярных министров и губернаторов. Помогла и щедрая раздача «вертолетных» денег — по некоторым оценкам, за минувший год их получили до 80 млн россиян. Сыграла и ставка на патерналистский запрос населения на защиту от пандемических и экономических неурядиц.

В итоге электоральный результат партии вырос практически до 50% с 29% в среднем по стране (беспрецедентный рост в 21%; тогда как в 2011-м рост составил 12%, а в «посткрымском» 2016-м — 14%). Такого не прогнозировали ни экзит-поллы, ни наблюдатели, ни мы в своей оптимистической оценке кампании единороссов (см. «“Единая Россия”: операция “Защита”», «Эксперт» № 27 за этот год). А вот уверенный результат по одномандатным округам (196 кресел) предсказать было нетрудно. В итоге «Единая Россия» получает 324 депутатских мандата из 450. Таким образом, глобально диспозиция сил в Госдуме вроде бы и не изменилась.

К сожалению, кампанию не удалось завершить без проблем. У оппозиции возникли вопросы, прежде всего к результатам выборов в одномандатных округах Москвы по дистанционному электронному голосованию (ДЭГ). Впрочем, скорее всего это никак не отразится на дальнейшей судьбе ДЭГ, разве что к следующему разу тщательнее поработают над технологией, чтобы вопросов к легитимности результатов стало меньше.

Палитра национальных интересов

Другой результат выборов, который бросается в глаза, — это, конечно, расширение представительства в Госдуме до пяти партий за счет «Новых людей» (13 депутатов). И сильный результат КПРФ (нарастили количество мест с 40 до 57). А еще увеличение числа самовыдвиженцев (пять человек) и появление перспективы внепартийных идейных блоков. В целом — потенциальное разнообразие восьмого созыва. И все это результат серьезных перемен в партийно-политической системе, которые даже можно назвать реформой (правда, нет уверенности, что она проводилась централизованно, а не складывалась стихийно).

Не прошло и года, как была под корень зачищена сетка несистемной оппозиции: Алексей Навальный сел в тюрьму, ряд организаций признаны экстремистскими, ряд медиа и правозащитных организаций с зарубежным финансированием получили статус иноагентов, лидеры «улицы» бежали за границу. Надо отметить, что вся операция прошла относительно безболезненно, без громких манифестаций и акций протеста.

Инициативы силового блока естественным образом отразились на политическом регулировании. Голоса разношерстной несистемной оппозиции перетекли в парламентскую кампанию. Главным бенефициаром оказалась КПРФ, долгие годы декларирующая статус единственного системного оппонента власти. Показательно, что среди участников списка «умного голосования» 60% заняли коммунисты-одномандатники. Еще 20% — представители блока «Справедливая Россия — За правду». И только 2% условно либеральных «Новых людей». Что, впрочем, во многом объясняется кадровой слабостью этой партии.

И все же выбор составителей «умного голосования» пришелся не по душе среднему городскому классу, который оказался не готов поступиться принципами ради голого протеста. Этот электорат разделился между КПРФ и «Новыми людьми», преодолевшими пятипроцентный барьер (в этот слот перетекли голоса и от растерявшей поддержку ЛДПР).

Некоторые эксперты прогнозируют, что в дальнейшем «протестные» голоса коммунисты потеряют, так как не в состоянии их конвертировать в реальные политические инициативы. А вот «Новые люди» сохранят и укрепят свои позиции, постулируя сильный федеральный статус игрока условного правого либерального дискурса. «Условного» — так как и программа, и кадровый состав партии нуждаются в усилении, конкретизации, подкреплении уже не агитацией, а рутинной политической работой.

Надо отметить, что в этом году был пересмотрен подход к модерации партий второго эшелона. Они получили больше свободы в более широких электоральных рамках в обмен на согласование кадрового состава. Задача у модераторов все та же: не допустить попадания в Думу (и вообще в публичное поле) крикунов и революционеров.

Это касается и вышедших в этом цикле за обозначенные рамки коммунистов. Политологи доказывают, что наличие депутатского статуса у представителей «улицы» резко усиливает потенциал несистемного протеста, даже если речь идет о единичных политиках. Здесь кроется причина и кажущегося неадекватным стремления «Единой России» к конституционному большинству: трети депутатов достаточно для инициирования процедуры импичмента. Одного — для организации «народного схода» под вывеской встречи с народным избранником.

Партии второго эшелона, что скрывать, выполняют и чисто технологическую функцию: отбирают голоса у оппозиции. На данном этапе это главная их задача. С другой стороны, партийный «подвал» стал более системным, уходит большое количество конъюнктурных движений. Формируется перечень партий «на вырост»: «Партия пенсионеров» едва не набрала 3% барьер, нужный для госфинансирования. Сильно просело «Яблоко», оставшееся вовсе без федерального представительства. Там лидерский и концептуальный кризис, партии прочат деградацию.

«Коммунисты России» — чуть выше одного процента. Остальные ниже — «Зеленые», Российская партия свободы и справедливости, «Родина», «Зеленая альтернатива», Партия роста, «Гражданская платформа». Кстати, своего представителя в Заксобрание Еврейской АО неожиданно провела Партия прямой демократии, или «партия танчиков», которую успели списать со счетов. Таким образом политическое поле замкнулось на красивой отметке в 15 партий, имеющих парламентскую квоту. Здесь, пожалуй, вся палитра национальных интересов, допускаемых Конституцией.

Варианты фрагментации парламента

Вернемся к новому составу Государственной думы, в которую прошли три одномандатника из «второго эшелона». От «Партии роста» через выборы в Петербурге пробилась Оксана Дмитриева. От «Гражданской платформы» прошел Ринат Шайхутдинов. От «Родины» — Алексей Журавлев. Таким образом, в восьмом созыве оказалось представлено восемь партий.

Еще пять мест — у самовыдвиженцев. Из Москвы вышли координатор «Лизы Алерт» Олег Леонов, известный участник «Своей игры» Анатолий Вассерман и актер Дмитрий Певцов. По Крыму прошел Леонид Бабашов, а по Адыгее — Владислав Резник.

Ходят слухи, что самовыдвиженцы и единичные представители партий могут рассмотреть вопрос депутатского блока или условной коалиции. Об этом заявили Анатолий Вассерман, а также Олег Леонов в интервью «Эксперту». Интрига же в том, что большинство самовыдвиженцев ранее неофициально ассоциировали с «Единой Россией».

Может образоваться и еще одно ситуативное микродвижение. В Думу от «Единой России» прошел первый глава ДНР Александр Бородай. Вместе с некоторыми выдвиженцами по блоку «За правду» они естественным образом формируют «донбасскую» коалицию. (А Захар Прилепин отказался депутатского мандата: по одним слухам, он готовится к президентским выборам, по другим — заканчивает «школу губернаторов»)

Но есть и куда более смелые предположения относительно грядущей «идеологической» фрагментации парламента, даже вне партийных рамок. Многое зависит от переконфигурации партий после смены лидеров и от замыслов их сменщиков. Перемены могут быть значительными: во многом поэтому с перезагрузкой партийного спектра тянули до выборов — чтобы ребаланс не застиг на марше.

Вызревает несколько элитных центров в КПРФ: партия потеряет ситуативные протестные голоса, но останется сильна в федеральном контексте благодаря региональным ячейкам. В нынешнем цикле, например, коммунисты отобрали звание главных оппонентов центру у ЛДПР на Дальнем Востоке. Во многом за счет новых лиц: их в партии много, просто они не столь звучны, как Николай Бондаренко в Саратове. Разрыв между федеральными и местными интересантами может привести к расколу партии.

ЛДПР сдала позиции — сказывается статус партии «лидерской». Впрочем, в ее составе также есть деятельные молодые активисты. И, по сути, открытый финал: на смену идеологии Жириновского может прийти любая «либерально-демократическая» мысль. Наконец, до конца не ясна платформа «Справедливой России — За правду». На волне интереса к объединению партия показала сильный рывок в поддержке, но затем постепенно сдавала позиции. Технологи решали (и решили) сложную задачу — как совместить «затратную» поддержку Донбасса с базовой социальной платформой поддержки сограждан. Ходят слухи, что и этот конфликт внутри движения может обернуться расколом.

Перед непростым выбором своего будущего оказывается и «Единая Россия». Избиратель все никак не может простить ей не только повышение пенсионного возраста. Но и все жизненные беды — от нищеты до эпидемии, от промахов министров до бездействия местные чиновников — неизменно сваливает на электоральный бюллетень единороссов. Ничто в ближайшие годы не предвещает экономического рывка и популярных решений правительства. В то же время дальше уже трудно выезжать на достижениях двадцатилетней давности и популярности президента. Не очень ясна в партии и позиция лидера Дмитрия Медведева, который (тоже ведь нонсенс) не пошел на выборы из-за своего высокого антирейтинга.

«Единой России» необходимо меняться, особенно на фоне вероятной эволюции оппонентов — ведь можно потерять инициативу. Невозможно выезжать на социальном популизме партийной программы при либеральных реформах правительства: народ чувствует эту фальшь. А значит, надо конкретизировать программную платформу. В дальнейшем будет сложно нести в одиночку груз ответственности за развитие страны — значит, придется делиться полномочиями и с другими участниками политической системы.

Все эти размышления позволяют предположить потенциал трех перспективных течений внутри следующей Думы. Административно-центристской (с доминированием «Единой России» и с подключением патриотической группы), левой (с желаемым, но труднодостижимым поворотом к социал-демократии, КПРФ плюс «Справедливая Россия») и либеральной (возможно, сюда сместится ЛДПР и закрепятся «Новые люди»).

Все это не более чем предположения, основанные, впрочем, на беседах с участниками процесса. Многое зависит от кадрового обновления состава Госдумы. По некоторым оценкам, он может составить от 30–50%, учитывая, что «Единая Россия» пообещала заменить половину прежнего представительства, а партии оппозиции чаще всего сохраняют старую гвардию.

В беседе с нами опытные политологи утверждают, что в Думе ничего не изменится, а «дедовщина» не позволит новичкам внедрить инновации. В то же время сами «новички» горят желанием доказать состоятельность и предсказывают увеличение числа «реально работающих» депутатов. Оппозиционеры ждут от «Единой России» реверансов и добровольной уступки части административного ресурса для эффективного сотрудничества.

Подводя итог, выдвинем основные интриги ближайшего думского сезона (помимо распределения комитетских портфелей и кабинетов). Какой будет фигура нового спикера и его вице. Останется ли Дума старым «принтером» или начнет движение к публичным дискуссиям. Произойдет ли переток новичков (самовыдвиженцев и «Новых людей») к «Единой России» или они образуют субъектные группы. Как реформируются старые партии, произойдут ли расколы и новые слияния. Когда мы впервые увидим новую практику взаимодействия Думы с исполнительной властью, в том числе утверждение министров и вице-премьеров (отставки всего правительства вроде никто не ожидает, зато прогнозируют смену финансового блока и фигуры главы Центробанка).

Это перечисление говорит о том, что нас ждет увлекательный политический сезон. Но не менее возможен и противоположный вариант: дальнейшая консервация партийно-политической системы, ставка на технократизм, превращение депутатов в серых непубличных чиновников с минимальным влиянием на исполнительную власть.

Цифровой удар

Нельзя не рассказать отдельно о новациях российского голосования, которые появились в период пандемии или раньше, но, похоже, уже прочно входят в нашу жизнь как постоянные практики благодаря в том числе всеобщей цифровизации. Это многодневное голосование, принятое на ура, особенно бюджетниками (многие получили лишний выходной день). Эксперты отмечают, что избиратели стали внимательнее относиться к своему выбору — у них появилось время поизучать программы и личности кандидатов. Снижается вес «спонтанного голоса», а преимущество получают политики с долгоиграющими кампаниями и грамотным позиционированием в сети: многое об этом могут рассказать поисковые запросы в «избирательные» выходные.

Другой укоренившийся механизм — «Мобильный избиратель». Он позволяет голосовать на любом удобном избирательном участке, а не только по месту постоянной или временной регистрации. Пять лет назад эта новация пришла на смену открепительным удостоверениям, которые неизменно вызывали критику правозащитников и оппозиции. Сейчас, похоже, их нарекания сместились в сторону ДЭГ.

С одной стороны, формат онлайн-голосования очевидно «зашел». Причем им активно пользуются не только представители молодежи, но и старшего поколения. Осенью 2021 года тестировались сразу две платформы с независимыми друг от друга командами разработчиков. Одна московская, другая федеральная — в Севастополе, Мурманской, Курской, Нижегородской, Ярославской и Ростовской областях. Всего таким способом сделали выбор свыше 2,5 млн человек, из которых 1,9 млн — жители столицы. Причем в Москве проголосовавших в ДЭГ оказалось сильно больше, чем в офлайн-режиме (1,3 млн).

Использование именно столичной платформы привело к скандалу, причем настолько громкому, что председатель Центризбиркома Элла Памфилова заявила: в будущем дистанционное электронное голосование будет применяться только на федеральной платформе, в работе которой не было ни малейших замечаний ни от кандидатов, ни от наблюдателей. Но совсем отказываться от онлайн-формата никто даже не думает.

Как возникла эта проблема? В Москве изначально ожидалось ожесточенное сражение по 15 одномандатным округам, где шли сильные представители оппозиции (в основном коммунисты), поддержанные «умным голосованием». К концу воскресенья в девяти округах побеждали оппозиционеры после подсчета бумажных бюллетеней, причем в ряде случаев отрыв от представителей так называемого списка мэрии составлял свыше 10%. Однако затем ЦИК опубликовал данные после обработки 100% голосов с учетом голосования по ДЭГ. И победу повсеместно одержали кандидаты власти.

Более того, сотрудники избирательной комиссии не могли обнародовать результаты столичного ДЭГ до полудня понедельника. Вроде бы так было запланировано. Тогда как итоги федеральной электронной платформы были выложены оперативно (и там, к слову, ряду оппозиционеров удалось в итоге даже улучшить результат). Задержку с выгрузкой данных объясняли необходимостью перепроверки результатов «отложенного решения». Эта функция дает избирателям право несколько раз менять свое решение в течение 24 часов после первой загрузки и до 16.59 19 сентября.

Далее представители оппозиции принялись анализировать зашифрованные списки бюллетеней и добавлять аргументы в пользу фальсификаций разной степени убедительности. Например, известно, что голоса за провластных кандидатов активно подавались в первой половине дня в воскресенье по всем округам сразу. А общий анализ процедуры показал, что онлайн-голосование серьезно повлияло лишь на позиции кандидатов от власти (в плюс) и ставленников «умного голосования» (в минус, причем для кандидатов от разных партий), тогда как остальные политики получили примерно одинаковый разброс голосов в цифре.

Возражения строятся на том основании, что именно «Единая Россия» призывала сторонников голосовать по ДЭГ, мобилизуя бюджетников и корпоративный центр, а заодно привлекая сторонников лотереей с крупными призами. Тогда как представители оппозиции категорически выступали против онлайна и зазывали сочувствующих прийти на участки. Таким образом, случился так называемый «казус Трампа»: американский президент проиграл в последний момент из-за пришедших по почте дистанционных голосов — этой возможностью чаще пользовались демократы, а не республиканцы. Нелинейный скачок результатов произошел в последний момент, что спровоцировало многочисленные обвинения в фальсификациях. У нас как в США.

Проигравшие кандидаты от оппозиции уже объединились, чтобы подать коллективный иск в суд. Результаты ДЭГ обещают пересчитать, но без юридических последствий.

Эксперты также утверждают, что обеспечить честность и безопасность выборов призвана сложная технология блокчейн, где ведется учет зашифрованных голосов. Голос избирателя в систему попадает исключительно в зашифрованном виде с наложенной криптографической подписью. Малейшее изменение этих данных приводит к нарушению целостности подписи, которые будут выявлены и самой системой, и наблюдателями. Кроме того, в ходе голосования любой желающий может выгрузить с портала сегменты блокчейна и сам проверить целостность записанных результатов голосования. Контроль и доступ к узлам блокчейн разделен между ЦИК, Минцифрой и Общественной палатой. Создатели ДЭГ сообщили, что расшифровки дампа блокчейна сразу после окончания выборов были схожими с теми данными, которые были опубликованы на следующий день.

В данный момент мы не можем и не будем принимать участие в этом техническом споре, тем более что серьезные и независимые эксперты не имеют единой позиции и сетуют на нехватку данных. Однако сделаем некоторые выводы.

Результаты ДЭГ по Москве выглядят неоднозначно. Доводы и разработчиков, и специалистов, и оппозиционеров не кажутся убедительными. Очевидно, что московской платформе не хватает прозрачности и контроля со стороны общественности. Странно, что вышеперечисленные заминки с выгрузкой данных нельзя было предусмотреть заранее, с учетом резонанса именно московской кампании. Было же очевидно, что в столице сосредоточена самая притязательная, въедливая и образованная публика с протестным ядром.

С учетом того, что ДЭГ продолжит свое победное шествие по грядущим избирательным кампаниям в России, мы призываем сфокусировать внимание именно на технической стороне вопроса, подключиться к дискуссии специалистов IT-индустрии, которых достаточно в России. Новых ударов по репутации цифра может и не выдержать.

Печать