Против нас ведут тотальную войну, чего у нас не понимают

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый побеседовал с военным историком Евгением Нориным — о параллелях между второй чеченской кампанией и специальной военной операцией на Украине.

— Как вы относитесь к информации, что украинцы сами готовили наступление?

Собиралась ли Украина в перспективе решить проблему Донбасса силовым путем? Я уверен, что да, об этом говорилось постоянно. И украинская сторона не упускала, кстати, ни малейшей возможности в Донбассе улучшить свои позиции. Украина постоянно вела вялотекущие, но непрерывные боевые действия. На практике это означало постоянное ухудшение положения ополчения.

— Одним из главных сюрпризов для меня стала высокая боеготовность сил ЛДНР. По большому счету, на первом этапе спецоперации они «вытянули» огромное количество фронта, не говоря про целый Мариуполь.

Да, им здесь можно только поаплодировать. Но, простите, ополчение все эти восемь лет сидело в окопах. Над ними смеялись многие: что может эта деревенщина? Но эта «деревенщина» знает местность, знает характер этой войны, разбирается в том, как укрепрайоны брать. Боевой опыт действительно сильно влияет на ход боевых действий.

— Если вернуться ко второй чеченской, там же уже воевали обстрелянные ребята? В первую войну собирали с миру по нитке. Все эти сводные отряды со всей страны. В каком состоянии армия встречала вторую стадию конфликта?

Фактор «с миру по нитке» по-прежнему существовал. Это по-прежнему была армия 90-х годов со всеми своими печальными чудесами. Но уже был другой психологический настрой. Уже существовало понимание, что «мы на войне».

— Это была совсем другая операция по сравнению с сегодняшним днем?

По сравнению с чеченской войной сейчас задача на порядок более сложная. Сейчас идет операция против регулярной армии, которая восемь лет целенаправленно готовилась именно к такой войне, которая восемь лет получала помощь инструкторами, снаряжением и тактическую разведывательную информацию от НАТО и США. Надо понимать, что сейчас мы воюем не только с украинской армией.

— Многие не понимают этого и спрашивают, почему Россия не раскатывает Украину так же, как, например, США раскатали Ирак в 2003-м.

Люди не осознают, что это не Чечня и не пятидневная война с потешным войском Михаила Саакашвили. Это военная операция против сорокамиллионного индустриального государства, которое очень деятельно поддерживают извне.

И они достаточно рационально к войне готовились. Они запираются в городах и упорно в них обороняются. Можно говорить, что нехорошо прятаться в жилых кварталах, но это самое разумное, что они могут сделать.

Эта страна ведет против нас тотальную войну, чего у нас не совсем понимают, мне кажется. Там реально гребут всех людей по мобилизации, штампуют новые бригады взамен разбитых. Да, они несут тяжелые потери. Да, местами «закидывают мясом». Но у них есть еще человеческие резервы.

— Перспектива партизанской войны — как вы ее видите?

Она, естественно, существует. Даже во время войны в ЛДНР в 2014 году, вот те «укрДРГ», над которыми смеялись, они действовали. И сейчас это все будет развиваться. Потому что никуда люди, лояльные Украине, из того же Херсона не делись. Причем деятельные, лояльные.

— Видите ли вы перспективу окончания регулярного конфликта после разгрома украинской группировки в Донбассе?

Мне это совершенно неочевидно, потому что у противника все равно очень многочисленная группировка войск. И они продолжают формировать новые. А люди на той стороне, условно, бесконечны. Мобилизационный резерв у Украины, количество мужиков, которых можно поставить в строй, дать винтовку, — их несколько миллионов человек. Поэтому я полагаю, что после разгрома группировки в Донбассе надо дело вести к решению вопроса каким-то дипломатическим путем.

Печать