Новая консолидация: итоги Единого дня голосования

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый подводит итоги прошедших в России выборов.

Предсказуемо нестандартными, но не аномальными оказались итоги Единого дня голосования (ЕДГ) — 2022. Похожий триумф партии власти мы наблюдали в 2014 году на волне «крымской эйфории» — так назовут позже этот период политологи. Сегодня же, в отсутствие интриг, наблюдатели снова ищут звучные определения, но с иным настроем: электорат назван «тревожным», голосование — «референдумным», повестка — «единение вокруг флага».

Однако списать всю историю на внешнеполитические обстоятельства было бы простоватым решением, чреватым недооценкой дальнейших рисков политической системы. Во-первых, в отличие от 2014 года оппозиционные партии не прислонились к федеральной патриотической платформе, а фактически ее проигнорировали — и не по причине несогласия или демарша, а из-за ресурсной неготовности, кадрового и программного дефицита. Деградация партийного поля продолжается. Есть риск, что нынешний год запустит тренд на окончательное свертывание политической конкуренции.

Во-вторых, новые губернаторы, получив экстремальный «президентский» процент при низкой явке, могут посчитать, что впереди пара лет спокойного госуправления без внимания к рейтингам. Тогда как избиратель, напротив, стал более требовательным. Причем есть категория лоялистского электората, которая пока не изъявляет желания высказаться, но при смене повестки и ощутимых трудностях в экономике или внешней политике первой выйдет с вопросами к «своему» кандидату — по сути, представителю президента на территории. Эту перспективу пока недооценивают.

Вызов для мобилизационного потенциала

Это первый Единый день голосования без громких скандалов и «безобразия с привлечением работников комиссий», заявила глава Центральной избирательной комиссии (ЦИК) Элла Памфилова, подводя итоги выборов. И это неудивительно: особой борьбы не получилось.

Средняя явка составила 35%. С учетом ДЭГ и трехдневного голосования в ряде регионов показатель низкий, но не экстремальный. Скажем, в прошлом году явка в среднем составляла почти 52%. А в спокойном, как нам казалось, «застойном» 2017 году на местные выборы пришло около 40% имеющих право голоса в среднем по стране. В ряде регионов губернаторы тогда тоже получили очень высокие показатели, и их по традиции ругали за нескромность. Так что цифрами «за 80%» электоральное поле давно уже не удивить, и Северная Корея тут совсем ни при чем.

Во всех 14 регионах переизбрались действующие губернаторы и врио, представители «Единой России» или поддержанные ею самовыдвиженцы. Лидирует в своеобразном рейтинговом списке Алексей Цыденов в Бурятии: за него проголосовали 86% при явке в 40%, упавшей с прошлых выборов на 17%.

Замыкают список Александр Бречалов (Удмуртская Республика, 64% голосов), Евгений Куйвашев (Свердловская область, 66%) и Артур Парфенчиков (Республика Карелия, 69%). Все они шли на второй срок и совершали технологические ошибки в процессе самой кампании.

Надо, впрочем, отметить, что логика «низкая явка — высокий результат» не так уж очевидна. Например, в Тамбовской области на участки пришли почти 58% избирателей, а в Саратовской — 54%. Притом победители Максим Егоров и Роман Бусаргин получили 85% (второе место в рейтинговом списке!) и 72% соответственно.

Тем не менее разговоры о «неустойчивой легитимности» новых губернаторов из-за низкой явки в ряде регионов предсказуемо начались, что плохо коррелирует с тезисом о голосовании за президентские кадры. Другое дело, что губернаторам придется оправдывать доверие избирателей в ближайшее время, так как спрос с чиновников в эти непростые времена выше, чем даже в эпоху ковида. Недоработки не прощаются, «пока наши парни там сражаются», скажет избиратель.

«Умеренная тревожность, которая разливается в обществе, делает людей более требовательными. Они тщательнее ставят оценки власти. Мобилизационный потенциал, с одной стороны, дает партии карт-бланш, то есть формирует доверие. Но это доверие нужно подтверждать ежесекундно. Главная опасность для губернаторов — почить на лаврах. Если мы слышим “прекрасный рейтинг, значит, можно ничего не делать”, это путь в никуда», — считает Виктор Потуремский, директор по политическому анализу компании ИНСОМАР.

Ситуативная консолидация общества не решает проблему непредставленности отдельных групп населения в политическом спектре

Стоит отметить, что на выборы в основном пришел «ядерный» электорат партии власти, а все тревожные, беспокойные, недовольные и сомневающиеся избиратели предпочли остаться дома. Но это в той же степени недоработка оппозиционных партий, в какой и заслуга провластных технологов.

Мандаты и должности получили представители 16 политических партий, рассказала Элла Памфилова. «Единая Россия» — 77,09%. Самовыдвиженцам досталось 13,65% портфелей. КПРФ на третьем месте (3,4%), на четвертом — «Справедливая Россия — за правду» (2,55%), на пятом — ЛДПР (1,80%).

«Единая Россия», по предварительным данным, выиграла все выборы в заксобрания регионов и гордумы. В девяти региональных столицах из 12 единороссы получили больше мандатов, чем после прошлых выборов. В остальных — сохранили статус-кво. Во всех избираемых региональных парламентах «Единая Россия» набрала больше 50% голосов. Единственное исключение — Сахалинская область («Единая Россия» получила 47%, на втором месте КПРФ с 14%). И только на Сахалине в облдуму прошли новые партии — «Новые люди» и Партия пенсионеров.

Кстати, можно констатировать, что на данный момент Дальний Восток вышел из протестной зоны и «красного пояса». Надолго ли, видим ли мы сплочение «вокруг флага» или результат усилий по социально-экономическому развитию региона — покажут следующие годы.
Разгромную победу одержали единороссы и на муниципальных выборах в Москве: здесь оппозиция потеряла контроль над 16 районами, а «Единая Россия» получила большинство в 109 из 125 районов и в целом большинство мандатов 1160 из 1417 (81,86%). На втором месте связанное с мэром объединение «Мой район» (134 депутата, 9,46% голосов).

Отметим, что несмотря на совершенно незвучную столичную кампанию, явка в Москве составила 33,9%. Даже на эпохальную битву Сергея Собянина и Алексея Навального в 2013-м удалось мобилизовать только 32% избирателей. Стоит сказать спасибо активной рекламе ДЭГ.

За кем пойдут рассерженные

Спрос с чиновников выше, чем даже в эпоху ковида. Недоработки не прощают, «пока наши парни там сражаются»

Практически все эксперты отмечают неудачное выступление партий парламентской оппозиции: проблема не в том, что не получилось, — просто не старались. Особенно удручающим видится результат КПРФ, которая, по сути, решила «пропустить сезон». Хотя могла бы разыграть повестку СВО (включая концепт восстановления советских территорий), подобно тому как ранее вполне удачно использовала коронавирусную тематику и запрос на «левые» идеи в расчете на слабость власти в направлениях образования и медицины.

Понятно, что такой результат можно списать на нежелание будировать общество и раздражать власть в условиях внешнего противостояния. Но последние годы, как и предстоящие, вообще не сулят КПРФ комфортного фона для политической активности. В то же время партия становится все более рыхлым и безынициативным политическим субъектом, теряющим сторонников и время на модернизацию.

«Справедливая Россия — за правду» выступила столь же бледно с поправкой на уровень претензий. Отметим, что партия также совершенно не использовала повестку СВО, хотя в составе недавно обновленного объединения есть такая звучная фигура, как Захар Прилепин. Специалисты считают, что данный проект пока «не взлетает» либо же политики не закончили оргстроительство.

ЛДПР выступила неплохо с учетом потери своего многолетнего лидера Владимира Жириновского. Партия также проходит процесс перезагрузки, и решающим для нее будет уже следующий избирательный цикл. «Новые люди» ищут себя и новые кадры на фоне стремительно меняющихся внешне- и внутриполитических обстоятельств.

Риски партийной аморфности традиционные, но в свете последних событий они знаменуют новый тревожный разворот. Ситуативная консолидация общества не решает проблему непредставленности отдельных групп населения в политическом спектре. А в перспективе они не только способны заявить о себе, но и могут быть использованы маргинальными политическими акторами либо внешними интересантами. Причем такие тенденции возможны не только в отношении всевозможных несистемных либеральных кругов, но и в среде лоялистов. Например, накануне выборов некоторые политологи особо выделяли группу «рассерженных патриотов», недовольных ходом СВО или излишней аккуратностью власти в отношениях с внешним миром.

«Пока так называемые рассерженные патриоты не имеют особого интереса к электоральным процедурам, так как считают, что, пока идет специальная военная операция, надо сосредоточиться на помощи тем, кто там находится. Сама же эта группа довольно велика — более того, среди сторонников каждой из парламентских партий есть те, кто активно поддерживает СВО, — заметил руководитель Фонда развития гражданского общества Константин Костин на одном из круглых столов. — В будущем же группа “рассерженных патриотов” может получить новую идентичность, среди них могут появиться новые непартийные и неполитические лидеры мнений. На своей недавней лекции в “Единой России” я говорил, что важно, чтобы от партии в этой повестке присутствовали единороссы, которых эта группа готова воспринять как своих политических представителей и которые знают, о чем и как с этими людьми говорить. Это и Андрей Турчак, и Александр Бородай, и Петр Толстой, и другие, кто занимается сейчас оказанием помощи в зоне СВО».

Заметим, однако, что «Единая Россия» давно исключила возможность образования политических платформ внутри партии, и расхождение с генеральной линией дорого обходится ее представителям. Поэтому перспектива коммуникации с разными группами лоялистского электората видится интересной, но чреватой скандалами и недопониманием в рамках сложившейся партийной инфраструктуры.

Оппозиционный же электорат, тревожный, рассерженный, недовольный, и вовсе не находит своих кандидатов. За кем пойдет городской средний класс, понять сложно.

Печать