Газовый вопрос: шлагбаум или бумеранг?

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Евгений Огородников – о ключевой роли Украины в транзите российского газа.

В центре взаимоотношений России с Украиной последние 30 лет стоял газовый вопрос. По мере того, как значение угля в мире падало, а научно-технологический и промышленный потенциал, заложенный Советским Союзом, разрушался, у Украины оставался лишь один козырь — транзитное положение. Именно благодаря этому беднейшее государство Европы оказалось в эпицентре крупнейшего военно-политического конфликта XXI века.

Конечно, Украина — транзитер не только для газа. У нее уникальное положение как у пути из Европы в Азию — порты с выходом в Черное и Азовское моря, железные и автомобильные дороги, ведущие из Азии в Европу, отрезок нефтепровода «Дружба», питающий НПЗ Восточной и Центральной Европы. Но все же главное — это именно газовые магистрали, дарящие несметные запасы энергии Сибири промышленности Европы.

Россия и Европа много сделали для того, чтобы снизить статус этой территории. Вложены десятки миллиардов долларов в строительство газопровода «Ямал — Европа», «Голубого» и «Турецкого» «потоков», «Северного потока — 1 и 2». «Газпром» пошел дальше и построил «Силу Сибири». Однако до сих пор контроль над Украиной дает контроль над мировым газовым рынком. Транзит газа через Украину определяет наполненность хранилищ в Европе, а это напрямую влияет на цены на газовом рынке в Европе и опосредованно в Азии.

На советское инфраструктурное наследие накладывается многолетний тренд Европы на переход от гронингенской системы долгосрочных контрактов к спотовым поставкам и ценам. Свою лепту внесло и возникновение сланцевой отрасли в США, масштабирование которой началось в 2014 году, что по времени совпало с переворотом на Украине.

Сланцевая революция превратила США из крупнейшего импортера газа в его экспортера. При этом параллельно развивался мировой рынок сжиженного природного газа (СПГ) и его потребление в Азии. Газ — это не просто тепло и электричество. Без природного газа нет химической промышленности, металлургии, интенсивного сельского хозяйства. Если нефть — это топливо транспорта, то газ — это топливо промышленности.

Сегодня в мире два крупных и дефицитных рынка потребления газа — Европа и Азия, включающая Южную Корею, Японию и Китай. После начала специальной военной операции цены на природный газ на спотовых рынках Европы и Азии достигли неадекватных величин и стабильно держатся выше 1000 долларов за 1000 кубометров. При переводе в нефтяной эквивалент это означает более 160 долларов за баррель. Высокие цены на газ уже сильно бьют по экономикам именно промышленно развитых стран: они привели к рекордной инфляции в Европе и тормозят экономический рост Китая. Более того, эти два макрорегиона вынуждены конкурировать за покупку важнейшего стратегического ресурса, спрос на который ежегодно растет высокими темпами, в отличие от статичных рынков нефти и угля. Именно поэтому последние десять лет за Украину идет столь ожесточенная борьба.

При этом с начала проведения специальной военной операции вопрос транзита газа через территорию Украины абсолютно выпал из повестки — газ шел как по часам. Национальный экспортер «Газпром» ежедневно рапортовал о «штатной работе согласно заявкам потребителей», а по газотранспортной системе экспортировалось около 100 млн кубометров в сутки. И в этом нет ничего удивительного: это жизненно необходимо и России, и Европе.

Европа, кажется, начала уставать от конфронтации с Россией. Так, громко анонсированный шестой пакет санкций должен был включать в себя полное эмбарго на закупку нефти, нефтепродуктов и даже газа. Однако пакет новых ограничений развалился, не найдя понимания у правительств стран ЕС. Более того, несмотря на все увещевания Еврокомиссии и отдельных политиков, 20 компаний Европы, в том числе немецких, согласились на оплату газа в рублях.

И вот 11 мая Украина решила разыграть свой последний козырь — поднять ставки в газовом вопросе. Был прекращен транзит газа через газоизмерительную станцию (ГИС) «Сохрановка», под предлогом того, что она находится под контролем российских сил. Для транзита газа в Европу через ГТС Украины остался только один вход — ГИС «Суджа». «Газпром» заявил, что перенос всех объемов на «Суджу» технологически невозможен, но все обязательства перед европейскими потребителями компания холдинг выполняет, а услуги транзита полностью оплачены. Так или иначе, фактические транзитные мощности Украины сократились на треть.

На следующий день ответила Россия, выпустив обширный контрсанкционный список, в который попала и польская часть газопровода «Ямал — Европа» — труба, которая могла бы заменить отвалившуюся часть украинского транзита. Тем самым мы подняли ставки в газовом вопросе еще выше. В результате этих действий министр экономики Германии Роберт Хабек был вынужден признать, что в республику больше не поступает около 10 млн кубометров газа ежедневно, а цена на газ в Европе в моменте выросла на 20%, до 1200 долларов за 1000 кубометров.

Однако главный ответ Европы прозвучал еще 11 мая: суд в Швейцарии приостановил процедуру банкротства оператора «Северного потока — 2» на четыре месяца. Если это не случайное совпадение, то украинский шантаж трубой впервые в истории страны рискует обернуться стратегическим поражением самой Украины и утратой ее главного статуса — контролера мирового рынка газа. С запуском «Северного потока — 2» статус шлагбаума на пути к мировому рынку газа может быть окончательно утерян, а экономическая ценность Киева для США — улетучиться.

Печать