В поисках утраченного опыта в микроэлектронике

Политолог, публицист Александр Механик – об утраченном советском опыте создания комплексных, детальных, взаимоувязанных отраслевых стратегий, что особенно заметно в таких технологически сложных секторах, как микроэлектроника.

В начале октября прошел ставший уже традиционным российский форум «Микроэлектроника». Как всегда на нем присутствовали высокие правительственные чиновники и были широко представлены компании отрасли. Но, возможно, главное, что вызывало интерес участников форума, — известие о том, что правительство будто бы собирается представить обновленную концепцию развития российской микроэлектроники. Этого не произошло. Но, как рассказывает исполнительный директор Ассоциации разработчиков и производителей электроники (АРПЭ) Иван Покровский, хотя новая стратегия и не была представлена, определенные уточнения действующей стратегии содержались в новых оценках рынков, в целевых показателях и в объемах государственного финансирования. Как считает Покровский, цели стали более амбициозными: «Если раньше планировали рост производства в два-три раза за десять лет, то сейчас — в десять раз за восемь лет. Значительно вырос объем государственного финансирования. До 2020 года он составлял около 10 миллиардов рублей в год, в 2022 году он должен превысить 140 миллиардов, а с 2023-го будет значительно превышать 200 миллиардов рублей в год. Гораздо больше, чем раньше, внимания было уделено развитию материалов и технологического оборудования. Доля российского технологического оборудования и материалов для производства электроники должна составить в 2030 году 70 процентов по номенклатуре».

По итогам презентации планов отрасли заместителю министра промышленности и торговли Василию Шпаку был задан вопрос: была ли проведена работа над ошибками предыдущих стратегий и планов, почему не удалось достичь ранее поставленных целей? Прямо скажем, полученный ответ удивил многих участников форума. По мнению Шпака, это произошло, потому что участники отрасли не верили в цели, в возможности перехода на российскую микроэлектронику и российские материалы. Хотя, скорее, этот ответ говорит о неготовности руководства отрасли признать необходимость изменений в собственных подходах к ее развитию и управлению ею.

Стратегия, которую невозможно реализовать

Впрочем, особых надежд на новую стратегию в отрасли и не возлагали. За последние годы и даже десятилетия варианты стратегии разрабатывались уже несколько раз, но только в 2020 году она наконец была принята. Первый вариант стратегии Министерства промышленности, разработанный Strategy Partners Group и представленный в 2014 году, так и не был согласован и не увидел свет. Следующий вариант разрабатывал по поручению министерства головной институт отрасли ЦНИИ «Электроника», но и он не был утвержден. Наконец, в этот процесс вмешался президент, который 21 июня 2019 года издал поручение по развитию электронной промышленности. Одной из основных задач была разработка отраслевой стратегии. К контрольному сроку, установленному поручением президента, стратегия представляла собой компиляцию разрозненных и разноуровневых предложений, и в этом виде она была утверждена 17 января 2020 года. Более того, стратегия содержала пункты, реализовать которые в сложившихся условиях было принципиально невозможно. Например, пункт о том, что «предусматривается: создать кремниевые фабрики, работающие в режиме “фаундри” для выпуска цифровых интегральных микросхем с топологическими нормами 28 нм, 14‒12 нм, 7‒5 нм». И это при том, что в стране отсутствует производство соответствующего оборудования для таких фабрик просто в силу того, что за последние десятилетия электронное машиностроение было практически полностью разрушено, о чем мы неоднократно писали. И никаких указаний, как предполагается развивать электронное машиностроение, которое должно обеспечить новые фабрики оборудованием, в стратегии нет. Так же как нет указаний, как предполагается выполнять этот пункт о фабриках. К слову сказать, когда автор этих строк попытался получить в Минпромторге комментарий к этому пункту стратегии, ему было отказано.

И закупить за рубежом такое оборудование с учетом нынешних обстоятельств тоже невозможно. А ведь даже фабрики, которые у нас функционируют, например «Микрон» или находящийся в непонятном состоянии «Ангстрем-Т», способные выпускать микросхемы с топологическими нормами 90 нм, работают на иностранном оборудовании.

 И, прямо скажем, обрисованные перспективы развития отрасли пока выглядят фантастическими.

Микроэлектроника на высшем уровне

Еще 11 лет назад президент Европейского отделения международной организации SEMI (Semiconductor Equipment and Materials International) Хайнц Кундерт в интервью журналу «Эксперт» упрекал российское правительство в недооценке значимости микроэлектроники для развития современной экономики и отметил: «Своя микроэлектроника в стране — это своего рода гарантия национальной безопасности не только в области обороны, но и в области экономики и промышленности… Без электроники она невозможна».

Но времена изменились. И вот уже председатель правительства Михаил Мишустин проводит Технологическую сессию по электронике, на которой говорит, что важнейшим направлением обеспечения технологического суверенитета является развитие электроники. «Это означает, что сейчас нужно активнее развивать собственное профильное электронное машиностроение, производство технологического, вспомогательного оборудования, компонентов…» Заметим, что слова об электронном машиностроении впервые прозвучали на таком уровне.

Более того, даже выборы президента Академии наук фактически прошли, можно сказать, под лозунгом «Избрать президентом специалиста по микроэлектронике» именно потому, что развитие микроэлектроники — важнейшая государственная задача, к решению которой должна присоединиться и Академия. Об этом говорил в своем интервью нашему журналу академик Владимир Бетелин. А новый президент РАН Геннадий Красников в своей программе предложил — как самую перспективную форму интеграции академической, прикладной, вузовской науки и высокотехнологичного бизнеса — консорциумы в составе академических и прикладных НИИ, вузов, бизнес-структур, а также инновационные предприятия, основанные на разработках академических институтов. И привел в качестве примера консорциум «Перспективные материалы и элементная база информационных и вычислительных систем», созданный в целях объединения усилий научно-производственных и научных организаций в области микро- и наноэлектроники. Подобные консорциумы в чем-то напоминают научно-производственные объединения (НПО), создававшиеся в 1970-е годы в Советском Союзе и включавшие в себя отраслевой НИИ и связанные с ним заводы, с той лишь разницей, что во главе НПО стоял именно научный институт, который определял развитие объединения и получал возможность внедрять на подчиненных ему заводах свои разработки, что существенно облегчало их внедрение и продвижение.

Немного о советском опыте

Раз уж зашел разговор о советском опыте, нелишним будет вспомнить, что представляли собой советские стратегии решения важнейших государственных задач и как они реализовывались.

Автор этих строк отдал двадцать лет советской оборонке и в 1980-е годы был главным конструктором разработок в области лазерных дальномеров. И благодаря этому как-то раз познакомился с основными положениями одной очень большой и очень закрытой стратегии и с ее структурой, принятой, к слову, Политбюро ЦК КПСС, а не министерством и даже не правительством. Применительно к теме, с которой мы начали, стратегии развития микроэлектроники, интересна именно структура советской стратегии, в начале которой была сформулирована цель, на достижение которой направлена стратегия. Причем цель действительно стратегическая. После чего поставленная цель была разбита на ключевые задачи, которые надо решить, чтобы достигнуть этой цели. И эти задачи, были сформулированы предельно конкретно. Их решение поручалось соответствующим министерствам и ведомствам. На следующем уровне — министерств — ключевые задачи разбивались на крупные подзадачи, указывалось, что должно быть построено, спроектировано, разработано и так далее с привязкой к соответствующим главкам министерств. А на следующем уровне эти подзадачи уже разбивались на конкретные ОКРы, НИРы, проектные работы, стройки и т. д. с привязкой к конкретным исполнителям — НИИ, заводам, проектным институтам, строительным организациям со сроками выполнения. На этот уровень попал и тот ОКР, которым руководил автор этих строк, и было указано, что его исполнителем является институт, в котором он работал.

Это все к тому, что если бы эта советская стратегия предусматривала строительство фабрики, как это прописано в действующей Стратегии развития электронной промышленности, то в ней были бы прописаны и разработка необходимого оборудования, и его запуск в производство, а при необходимости создание и строительство соответствующих НИИ и заводов. И только такой подход может считаться действительно ответственным.

Например, мы в нашем журнале неоднократно писали о попытках разработать в России самую сложную из установок, необходимых для производства микропроцессоров, — фотолитографическую. У нас действительно есть группы выдающихся инженеров в НИИ прикладной физики (НИИПФ) в Нижнем Новгороде и в МИИЭТе в Зеленограде. Первые уже даже создавали макет такой установки, а вторые в союзе с первыми сейчас работают над новым макетом. Но они не в силах разработать весь тот массив документации, который необходим для запуска такой установки в промышленное производство, поскольку она включает в себя такие сложнейшие узлы, как сверхточный координатный стол, специальный лазер, прецизионная оптика, специальные покрытия и так далее, каждый из которых сам требует серьезной разработки. И в том числе поэтому они неспособны создать опытно-промышленный образец. Для этого необходимы и соответствующие НИИ и КБ, и соответствующее производство, которые, конечно могут быть в рамках одной организации или фирмы, а могут работать в кооперации, как, например, нидерландская компания ASML, ведущий разработчик и производитель фотолитографов в мире. И необходимая кооперация, которой тоже не избежать, должна тоже быть предметом стратегии, а не обещанием построить фабрики мирового уровня непонятно на какой основе. И это касается не только пункта о фабрике, но и всей стратегии.

Ту советскую стратегию, о которой идет речь, реализовать в СССР не успели, но необходимо отметить ее основные черты: комплексность, всеохватность, детальность, доходящая до последнего винтика, и внутренняя связность, когда каждый пункт стратегии вытекает из предшествующих и доводится до уровня конкретных исполнителей.

В 1970‒1980-е годы автору этих строк пришлось поездить в командировки по многим предприятиям отрасли в Ульяновске, Саратове, Казани, Нижнем Новгороде и даже в Ровно. Что поражало? Что все эти предприятия были построены примерно в одно и то же время, в начале 1960-х годов, причем фактически по одному проекту, просто привязанному к конкретной местности и конкретным задачам. В те же годы был построен основной костяк институтов и заводов Научного центра в Зеленограде, который являет собой пример уникального комплексного подхода к развитию отрасли. В течение пяти лет фактически была создана совершенно новая отрасль промышленности, которая и далее развивалась очень высокими тепами, причем все последние годы существования СССР, вплоть до перестройки. Можно вспомнить, что аналогичным образом, тоже комплексно и с размахом, в СССР была создана чуть позже, уже в конце 1960-х, лазерная отрасль. Мы уже не говорим об атомном и ракетном проектах. Кстати, развитие электроники, в том числе микроэлектроники, в значительной части были заложены в атомном и ракетном проектах.

Незадолго со снятия со своего поста в 1985 году к нам в НИИ «Полюс» приехал министр электронной промышленности Александр Шокин. Он любил этот институт, не случайно там тогда работал его сын. Пришел в одну из лабораторий, сел, помолчал и сказал: «Все говорят о застое. Какой застой? Электроника развивается темпами 25 процентов в год». И он был прав, но, к сожалению, именно тогда рост остановился, а впоследствии произошло и обрушение отрасли, многие предприятия которой были просто уничтожены. А отрасль электронного машиностроения была уничтожена вообще целиком, что называется, под ноль.

Конечно, советский опыт с его директивным планированием сейчас не повторить. Но мы вспоминаем эту историю с созданием микроэлектроники в СССР, чтобы сказать: никакого другого пути создания и сейчас в России новой микроэлектроники нет, кроме такого — комплексного и всеохватывающего, с четким определением общей цели, разбиением ее на конкретные задачи и доведения этих планов до конкретных исполнителей. И нас не должно смущать, что многие предприятия и компании теперь частные. Частники тоже любят четкие цели и планы, которые гарантируют им долговременную загруженность.

Возвращаясь к нашим временам

Как мы сказали, участники форума «Микроэлектроника» так и не дождались презентации обновленной стратегии развития отрасли. Поэтому для нас важно, какой видится эта стратегия отраслевому бизнесу. И мы обратились к Ивану Покровскому, чтобы он рассказал нам, как ее видят члены АРПЭ. «Разработка отраслевой технологической стратегии должна начаться с карты в крупную клетку — какие технологические задачи стоят перед заказчиками в России и в мире, — говорит он. — В каждой клетке, сегменте отрасли мы увидим российские компании и сможем оценить их возможности, сможем оценить, какую роль, какую часть задач могут взять на себя российские компании уже сейчас. Как только мы покажем это заказчикам и инвесторам, позиции российских компаний начнут укрепляться. Вместе с этим мы увидим, какие задачи не могут быть решены силами отдельных компаний, где потребуется консолидация инженерных и инвестиционных ресурсов. Из таких задач будет составлен план совместных частных и государственных инвестиций».

Всего в отрасли, отмечает Покровский, около 15 основных технологических направлений. Пять направлений цифровой электроники по типам и назначению программно-аппаратных платформ. Другие направления проектирования: СВЧ и радиоэлектроника, силовая электроника, оптоэлектроника и фотоника. Дополнительно выделяются инструменты проектирования — САПР и электронное машиностроение. В производстве необходимо выделить — кремниевые и некремниевые полупроводниковые производства, производство пассивных и электромеханических компонентов, производство печатных плат и электронных модулей.

В каждом направлении будет от пяти до десяти крупных проектов технологического развития с участием многих компаний отрасли и привлечением значительных внешних инвестиций, где это необходимо. Всего несколько десятков проектов будут составлять стратегию технологического развития и, соответственно, инвестиционную стратегию. Это можно назвать технологической стратегией.

Инвестиционная стратегия, по мнению Ивана Покровского, должна вырастать из технологической: решения, заложенные в технологической стратегии, должны проходить отбор инвестициями крупных заказчиков и собственными инвестициями компаний отрасли. «Когда задачи подтверждены деньгами профессиональных участников рынка, к финансированию проектов присоединятся крупные частные инвестиционные фонды, сначала российские, затем зарубежные. После вовлечения крупных частных инвесторов через них и при их поддержке можно будет привлекать государственное бюджетное финансирование в объемах, которые позволят вывести проекты на необходимый для конкурентоспособности масштаб. Государству не нужно участвовать в финансировании мелких проектов, это разрушает конкурентную мотивацию частных компаний. Государству нужно участвовать в первую очередь в проектах по созданию платформенных решений, рассчитанных на глобальный рынок; кроме того, необходимо привлекать в них инвестиции многих стран. Портфель инвестиционной стратегии будет содержать всего несколько десятков ключевых проектов, каждый масштабом как минимум в десятки миллиардов рублей инвестиций».
На наш взгляд, выстроенная таким образом стратегия отрасли будет опираться и на те принципы построения советских стратегий, которые мы описали выше.

Печать