США выбирают

В этом году в свет вышла книга «Америка выбирает: от Трумэна до Трампа».

В интервью политконсультанту, партнеру Консалтингового бюро Т&М, эксперт Центра ПРИСП Антону Тимченко автор книги Дмитрий Ольшванг рассказал об основных темах, затронутых в его исследовании.

– Дмитрий Валентинович, Вы написали шикарную книгу об истории американских президентских выборов, обстоятельно зафиксировав ключевые характеристики избирательных кампаний. В этом смысле в отличие от политических менеджеров, для которых сопровождение избирательных кампаний это ремесло, «подёнщина», Вы, изучая американские выборы через оптику историка, способны увидеть более широкую панораму этого явления.
Именно поэтому первый вопрос – самый общий. Каковы, на Ваш взгляд отличительные черты политической культуры США вообще и электоральной традиции в частности, что в них уникального?

– Для начала, позвольте выразить Вам признательность за столь интересные вопросы, – отвечая на каждый из них, можно уже написать отдельную книгу. Безусловно, мне как человеку, увлеченному темой, хотелось бы ответить максимально развернуто, но, боюсь, из-за недостатка времени не во всех случаях это получится.
Отвечая на этот вопрос, сразу следует подчеркнуть – и американская политическая культура, и электоральный процесс – уникальны практически во всем, иначе они бы не привлекали вот уже столько времени (более 200 лет!) к себе всеобщее внимание остальных стран мира. Уникальность эту можно сравнить с феноменом Австралии в плане географии и живой природы, когда целый континент формировался отдельно, обособленно от остального мира, сохранив огромное разнообразие реликтовых видов (не встречающихся нигде больше), но и постепенно – по мере открытия его европейцами – обогащаясь новым, но и обогащая внешний мир своим, уникальным. В итоге же Пятый континент стал для всех чем-то совершенно экзотическим, фантастическим из-за своей экстравагантности и непохожести.

Так и с американской политикой – она все еще остается для европейцев экзотичной. Все прекрасно изложено у Алексиса де Токвиля в «Демократии в Америке» и у Артура Шлезингера в «Циклах американской истории». Когда Европа, будучи совершенно монархической, притом, абсолютистской и большей частью феодальной, с болью вынашивала идеи Просвещения и прогресса на основе философии рационализма, эти же идеи сразу легли в основу молодого государства за океаном – республики, да еще и республики пуритан, аскетов, капиталистов, пионеров и просвещенных индивидуалистов, которые сразу же (!) заговорили о необходимости построения демократии как священной идеи спасения, «сияющего града на холме» и т. д. (нечто подобное было в Европе только в Голландии со времен Реформации и восстания гёзов и в Швейцарии). Когда строишь что-то с нуля, взяв при этом в качестве фундамента что-то очень позитивное в идео-догматическом и религиозном плане (идеи деизма, рационализма, свободы, братства и равенства), да притом еще и практически и житейски эффективное (идея божественного предопределения Кальвина и т. д.) – неизменно начнется быстрый рост и развитие общества, а главное – институтов!

Люди, простые жители-колонисты, эмигранты, в массе своей глубоко религиозные пуритане, видели это и чувствовали, как сами ежедневно прилагали усилия для – сначала скромного, потом уже более сложного и значительного – обустройства своей общей страны, общего дела (Res publica!), и благодарили постоянно за это Бога и Провидение. Так и формируются те уникальные черты американской политики, которые мы и сейчас можем наблюдать: изначально сложившаяся на позитивных общих идеях единая (сначала – конечно, только среди белых) политическая нация (цинизм и неверие, как то было в Европе, в общественное сознание стали поникать позже), нация, которую стали отличать пуританская религиозность и предельная идеологичность (форма политизации) – со временем это и выразилось в идеях мессианства (а иначе и быть не могло, ведь европейские монархии выглядели уже тогда чем-то архаичным и отживающим свое время – а со временем так и вовсе, как и иные формы государства, типа диктатур и тоталитарных стран, проигрывали конкуренцию во всем). Инерция такого посыла жива в американской политике и сейчас, и не нужно думать, что к началу 21 века ничего не осталось – хотя, безусловно, сместились акценты, увеличилась поляризация общества, вырос цинизм и общий консюмеризм.

Изначальное отсутствие резко противоборствующих друг другу социальных классов и сословий (когда население изначально было довольно однородным, средним по уровню достатка и уравненным еще и в правах) – и привело к в целом необычайной устойчивости политической системы США, что нашло практическое воплощение в двухпартийности (для Англии, у которой ее и переняли, это уже не характерно).

Далее, идея пуританской общины привела к демократичной публичности любой политической деятельности (со временем этот принцип, конечно, стал размываться) и ответственности политика перед всеми (т. е. общиной), уважению к меньшинствам. Складывается плюралистическая демократия (а не мажоритарная, как в других частях мира и в Европе).
Также уникальной чертой политической системы может быть назван супер-регионализм, что нашло выражение в концепции «прав штатов», да и в целом привело к главной отличительной черте электоральной системы США – феномену Коллегии выборщиков и двухступенчатости выборов президента, когда вся суть в том, чтобы при выборе главы государства обязательно учитывались интересы всех (!) регионов страны, даже самых маленьких и слабых. Так что все черты взаимосвязаны, всё обусловлено…

– Почему, выбирая тему исследования, Вы остановились именно на президентских кампаниях, а не, скажем, выборах в Палату представителей или губернаторов? И почему стартовая точка Вашего исследования – 1948 год, не раньше и не позже?

– В США именно президентские кампании отличает максимальная зрелищность и, что самое интересное, размах, не сопоставимые с выборами по округам и штатам, принимая во внимание величину и колорит этой страны. И, конечно же, личностный фактор в политике – наиболее он проявлен в США только на президентском уровне, что бы кто ни говорил; хотя есть, конечно, редкие исключения и на губернаторском. Так что меня в данном случае больше привлекает история персоналий, чем партий.
А почему стартовая точка – 1948 г.? Потому что это первые по-настоящему современные выборы, выборы новейшей (послевоенной) эпохи, то есть выборы с телевидением, атомной бомбой и перманентной экзистенциальной внешней угрозой. Увы, все эти атрибуты есть и поныне. Плюс, с 1948 года накоплена уже масса материала для фундаментальных исследований, – материала вполне общедоступного. К тому же, все время повторяю себе: нельзя объять необъятное. Невозможно было бы комплексно заниматься всеми выборными кампаниями с конца 18 века. Тем более, что работ на этот счет в США выпущено уже огромное число.

– Всем известна зрелищность и яркость президентских выборов в США, однако их содержательную часть оценивают очень по-разному.
Одни утверждают, что это лишь шоу, фасадная часть, отвлекающая от истинной политики, которую творят теневые элитные договоренности, упоминают т.н. «глубинное государство» (deep state), в доказательство исторической укоренённости такого положения вещей, вспоминая «коррупционную сделку» 1824 года, когда в результате кулуарного «договорняка» президентом стал Куинси Адамс. Что усугубляется довольно запутанной и архаичной избирательной моделью, при которой есть зазор для манипуляций и искажения волеизъявления избирателей, т.н. «проблема несоответствия», когда результат голосования выборщиков не соответствует выбору избирателей (в истории было три таких случая).
Другие же говорят об уникальной открытости и конкурентности избирательной системы, у которой если и есть недостатки, то они ни на что не влияют, поскольку глубокая демократическая традиция, развитые институты и активное гражданское общество эти изъяны в полной мере компенсирует.
Какой из взглядов в большей степени отражает американскую электоральную реальность?

– Большой и сложный вопрос. Как известно, концепция «глубинного государства» сложилась совсем недавно, в период тяжелейшего социального и политического кризиса в США, когда на фоне невиданного раскола в обществе расцвели всевозможные теории заговора, и начались бесконечные спекуляции, исходящие от представителей одной конкретной стороны – т. н. движения MAGA, дискредитировавшего себя полностью (как и его лидер).
При этом, само собой, влияния закулисных сил на принятие политических решений (конечно же, тайных – что и давало почву для различных слухов и домыслов) никто не отрицал – ни историки, ни публицисты. Причем, сами «закулисные силы», что звучит достаточно банально – это представители всего лишь влиятельных бизнес и политических кругов, т. е. та самая элита, которая всегда во все времена, во всех странах (в Европе – туда надо причислить и прирождённую аристократию) пыталась – на то она и элита – делать политику; и делала ее (конечно же, не публично), если общество ей это позволяло.
В 1824 году произошла банальная «закулисная сделка» двух политиканов, интрига, удавшаяся только в тот момент. Да, это вызвало замешательство в обществе и крайнее недовольство. Примечательно, что сторонники генерала Эндрю Джексона не пали духом, собрались и… исправили это всё уже через 4 года. Да так «исправили», что президент Джон Куинси Адамс не стал упираться, цепляться за кресло и спокойно ушел, признав поражение. И это в то время, когда по всей Европе бушевала реакция «Священного союза», провоцируя волну революций и восстаний 1830-31 годов.

Само собой, подобное всегда считалось негативным явлением, с которым принято было бороться всеми возможными способами (да-да, но – лучше, конечно, на выборах). И такие примеры встречаются на протяжении истории США периодически, например, следующий подобный случай произошел уже в 1876 году (что интересно, встречается подобное в основном на региональном уровне, где архаичнее, часто вплоть до откровенной грязи, устроена политика – вспомним великую книгу Роберта Пенна Уоррена «Вся королевская рать»). И президентские выборы (даже в рассматриваемый период с 1948 года) были как раз той ареной, на которой прямо сходились различные силы – силы общества («простой народ») и различные «узкие группы интересов», «особые привилегии» и т. д. Причем, пресса как независимый институт издавна рассматривалась в качестве инструмента обеспечения прозрачности выборов, а вовсе не как источник «черного пиара» или «зрелищных битв». Борьба эта политическая, как и любая другая борьба, может идти с переменным успехом. Все зависит от самих людей и состояния общества в целом.

Поэтому, отвечая Ваш на вопрос. Конкретные «недостатки» электоральной системы, в конкретных случаях, т. е. иногда, увы, могут влиять на исход кампании – но лишь тогда, когда «глубокая демократическая традиция, развитые институты и активное гражданское общество» не могут их (недостатки) компенсировать, нейтрализовать. За этими перипетиями всегда следить интереснее всего.

Печать