Пересобранная Лениным Россия

Вопрос о системе национально-государственного строительства традиционно остается одной из «болевых точек» политического организма России. Взаимоотношения между регионами и федеральным центром, равным образом как и межнациональный диалог, остаются источником серьезных рисков во внутриполитической сфере.

Существующий в общественном сознании политический миф предполагает, что Москва давно покончила с чрезмерным суверенитетом регионов, выстроив единую «вертикаль власти». А «крымский консенсус» на короткое время породил уверенность в том, что межнациональные конфликты внутри России уйдут в прошлое.

В реальности мы наблюдаем иную картину. Элиты большинства национальных субъектов федерации сохранили широкий объем прав и при необходимости открыто фрондируют, подрывая позиции подобранных Кремлем глав регионов. Так, осень 2019 года запомнилась россиянам в том числе благодаря широкомасштабным акциям протеста в Бурятии и Калмыкии. В обоих случаях первопричиной возникновения очагов протестной активности стало нежелание региональных элит уступать губернаторам при решении стратегически значимых (на уровне республик) вопросов.

Люди, внимательно отслеживающие активность главы Татарстана в социальных сетях, легко могут обнаружить паттерн в ответах, размещаемых в ответ на критику в адрес руководителя республики: сколь бы ни был плох Минниханов, он является единственным защитником республики от «произвола Москвы».

Прозвучавший в 2015 году призыв главы Чечни Ахмата Кадырова к представителям регионального МВД стрелять по силовикам из других регионов, действующим на территории республики без ведома ее властей, не нуждается в комментарии.

Равным образом сохраняются и условия для возникновения крупных межэтнических конфликтов. Напряженность во взаимоотношениях между ингушами и чеченцами, возникшая в ходе изменения границы двух республик осенью 2018 года, подвела два вайнахских народа к рубежу начала открытого противостояния. Почти одновременно межэтнические столкновения произошли в Кабардино-Балкарии, причем для подавления беспорядков властям пришлось привлечь силы Росгвардии.

Действующие политики, следуя своеобразной «традиции», часто возлагают ответственность за существующие проблемы на своих далеких предшественников. И сфера национально-государственного строительства в данном случае не является исключением.

Ярким примером в данном случае могут служить попытки возложить ответственность за распад Советского Союза и современные межэтнические конфликты на создателей СССР и в первую очередь – на В.И. Ленина. Критика в их адрес закономерно превращается в повод для дискуссии. Отсутствие в Конституциях СССР правового механизма выхода республик из состава союза, противоречия между положениями закона от 3 апреля 1990 г. и реальной практикой сецессии союзных государств, наконец – игнорирование подписантами Беловежского соглашения итогов референдума 1991 г. и норм конституций собственных республик – все это способствует развертыванию оживленных споров о реальной и мнимой причастности «Ильича» к распаду СССР.

Однако участники этих дебатов чаще всего замыкают свое внимание на правовой стороне проблемы, забывая о конкретно исторических предпосылках, обусловивших позицию Ленина по вопросу о создании СССР.

Факторы, сформировавшие точку зрения вождя по данному вопросу, осветил в своем интервью эксперту Центра ПРИСП Николаю Пономареву политолог, публицист Александр Механик.

Была ли жизнеспособна в принципе система национально-государственного строительства в России (в том виде, в котором она существовала до 1917 года)?

Обсуждение, которое в очередной раз поднялось вокруг проблемы образования Советского Союза и его национальной политики (по крайней мере, на начальном этапе его существования), показывает, на мой взгляд, что люди, решительно высказывающиеся на этот счет, не совсем в курсе того, как на самом деле протекали соответствующие процессы. Не вполне осведомлены о сущности национально-политической ситуации, сложившейся на тот момент на территории бывшей царской России и будущего Советского Союза.

Я уже как-то писал об этом в своей давнишней статье в «Эксперте», но позволю себе повториться.

Здесь нужно вспомнить несколько фактов из истории царской России, в которой, как многие сейчас утверждают, хорошо и бесконфликтно сосуществовали различные национальности и народы. На самом деле, конечно, проблемы в межнациональных отношениях имели место, и зачастую они носили острый характер.

С одной стороны элиты, практически всех народов, вошедших в состав Российской империи, вошли в состав имперской элиты и стали ее неотъемлемой частью. Достаточно вспомнить генерала Багратиона, гетмана Разумовского, министра Лорис-Меликова, представителей многих других народов, занявших высокое место в имперской элите. В истории западноевропейских империй, кроме Австро-Венгрии, вы таких примеров не встретите.

С другой стороны, начиная со второй половины XIX века и вплоть до революции 1905 г. государство начало активно вытеснять национальные языки из сферы образования и государственных учреждений. Конечно, их невозможно было вытеснить из бытового оборота, но в государственных учреждениях, в школах и в целом в образовательных учреждениях их запрещалось использовать. Многих из представителей национальной интеллигенции и не только это подталкивало к революционной деятельности. Достаточно вспомнить, что одной из причин, побудивших Сталина, как признавался он сам, вступить на революционный путь, были обиды, которые нанес ему запрет на использование грузинского языка в Тифлисской семинарии. Само его пребывание в этой семинарии началось с того, что в момент поступления Сталина в ней проходила забастовка студентов, которые требовали, чтобы в программу обучения были включены такие предметы, как грузинский язык и грузинская литература. Возглавили эту забастовку люди, которые в будущем заняли высокое положение в партии большевиков, в частности – Михо Цхакая, который в 1922 г. подписал от имени Закавказской Социалистической Федеративной Советской Республики, в состав которой тогда входила Грузия, декларацию о создании Советского Союза.

И хотя по-настоящему бурно национальный вопрос проявлялся в Польше (в форме массовых выступлений и восстаний), на прочих национальных, как тогда говорили, окраинах также копилось недовольство. Не случайно активное участие их представителей в различных революционных организациях.

И когда после Февральской революции появилась возможность этим настроениям проявить себя, практически сразу, во всех будущих советских союзных и автономных республиках возникло движение за автономизацию. Первой стала на этот путь Украина. В Киеве в кратчайшие сроки собралась Центральная рада, которая потребовала существенной автономии, и дальше этот процесс распространился по всей территории России.

После Октябрьской революции этот процесс принял радикальные формы. Практически все национальные окраины бывшей Российской империи объявили о своей независимости, и здесь проявилось важное различие между взглядами и политикой большевиков и лидеров белого движения. Последние принципиально не желали признавать ни автономию, ни независимость национальных территорий, и на этой почве поссорились почти со всеми возникшими на этих территориях государствами. В результате белые не получили помощи с их стороны. Хотя эти государства вообще-то были настроены антисоветски. Такого рода конфликты произошли, например, между белыми на юге России Украиной и Грузией. И даже на территории, занятой белыми армиями, возник серьезный конфликт между белым командованием и руководством донского и кубанского казачества, которые настаивали на получении широкой автономии, а многие кубанские лидеры и вовсе претендовали на независимость от России. В конце концов нежелание Деникина считаться с этими движениями сильно подорвало его силы, ему даже пришлось повесить руководство кубанского казачьего войска, что оттолкнуло многих казаков от активной поддержки белых. А ведь именно большевиков часто упрекают за политику «расказачивания».

Большевики же сразу признали независимость тех государств, которые возникли на территории бывшей царской России. И это сыграло им на руку, позволив изолировать белых от этих территорий, а затем большевики все равно решили этот вопрос в свою пользу. Потому что эту независимость они понимали по-своему. Они хотели, чтобы эти новые государства тоже стали большевистскими. В результате победы большевиков на всех национальных территориях бывшей Российской империи, кроме Польши, Финляндии и Прибалтики, возникли или советские автономии, как в Поволжье, или формально независимые от России советские государства.

Как эволюционировали взгляды большевиков и Ленина, в первую очередь, по этому вопросу?

Большинство большевиков и особенно Ленин далеко не всегда были сторонниками союзной формы государственного объединения и даже федерации. До революции Ленин писал, например: «Мы вовсе не сторонники непременно маленьких наций; мы безусловно, при прочих равных условиях, за централизацию и против мещанского идеала федеративных отношений». Он был сторонником унитарного социалистического государства: какая может быть автономия, если у всех пролетариев единые цели и задачи. При этом он соглашался с необходимостью предоставления всем желающим этого возможности изучать национальный язык и национальную культуру.

Казалось бы, этому противоречит тот факт, что, с другой стороны, Ленин был сторонником права наций на самоопределение. Известна его работа на эту тему. Но это противоречие снималось им достаточно просто: при капитализме необходимо право наций на самоопределение, потому что наилучшие условия развития капитализма создаются как раз по мере создания самостоятельных национальных государств. Но после социалистической революции необходимость в этом сама собой отпадет.

Но когда произошла революция, и Ленин столкнулся с распадом России, со стремлением ее народов к независимости, он, как настоящий политик, понял, что провозглашение унитарности помешает объединить вокруг большевистской России все эти народы. И он согласился с лозунгом автономизации. Но когда все эти государства оказались независимыми, то даже после победы в них советской власти, выяснилось, что местные большевики не готовы к вступлению в Россию на правах автономий. Ленин вначале не обращал на это внимания, и основную политику в этом вопросе проводил Сталин, сторонник автономизации. Это продолжалось до известного момента, когда на заседании ЦК грузинской компартии между местным руководством и Орджоникидзе, который приехал добиваться вхождения республики в состав России на правах автономии, произошла даже не ссора, а драка. И руководство грузинского ЦК обратилось к Ленину. Тот быстро осознал суть происходящего, и написал статью «К вопросу о национальностях или об “автономизации”», которая начиналось словами: «Я, кажется, сильно виноват перед рабочими России за то, что не вмешался достаточно энергично и достаточно резко в пресловутый вопрос об автономизации…». В нем он подчеркнул, что не уделял должного внимания данному вопросу, но в итоге вник в его суть, понял, что лозунг автономизации абсолютно негоден, а создание нового социалистического объединения возможно только на основе союза равноправных республик. И с этим согласились уже все компартии новых социалистических государств.

И у Ленина был небольшой выбор на тот момент. Он же не мог пойти войной против своих собственных сторонников в национальных республиках. И в этом плане Ленин, как человек практичный, согласился с этой формой объединения.

Кроме того, такая форма государственного устройства привлекла симпатии многих лидеров национально-освободительных движений в колониях западных стран, которые увидели в Советском Союзе пример и союзника. И в дальнейшем обеспечило нам симпатии и поддержку многих государств, созданных на развалинах западных колониальных империй.

Могла ли быть реализован в тех конкретных условиях линия Сталина в том виде, в котором он ее декларировал?

Выбор новой формы государственного объединения был предопределен политической ситуацией, которая сложилась на то время на территории будущего Советского Союза. Проведение политики автономизации могло привести к жесткому конфликту между Россией и новыми государствами, чего Ленин не мог допустить. И Сталин, в конце концов, отступил от своей позиции и признал правоту Ленина. Когда он стал единоличным властителем Советского Союза, и в 1936 году была принята новая Конституция, никто не мешал ему вернуться к идее автономизации, и закрепить в ней вступление союзных республик в состав России в форме автономий. Но он на это не пошел. Более того, он способствовал созданию новых союзных республик. Ведь в момент создания Советского Союза территория Казахской и Киргизской республик входили в состав РСФСР. Но в 1930-х гг. они были выделены из ее состава в качестве советских союзных республик. Т.е. Сталин не только отказался от проталкивания своей точки зрения, но развил идею Ленина, предоставив права союзных республик территориям, которые изначально входили в состав РСФСР.

Полный текст статьи Александра Механика «Плавильный котел государственности», «Эксперт» №1 (784)

Печать