Мода на обсценную лексику: под горку к моральной деградации

Засилье мата и хамского отношения к окружающим стали неотъемлемой чертой России нового времени, отражая реакцию общества на глобальный социальный стресс. Мода на мат ускоряет моральную деградацию и усиливает социальную энтропию. Распущенность в повседневной речи грозит обернуться ощущение полной моральной вседозволенности, поэтому сегодня как никогда остро стоит задача вернуть чистоту русского языка, соответствуя идеалам просвещенного мира.

Политконсультант, политкоуч, эксперт Центра ПРИСП Сергей Гречишников называет хамство демонстративной манифестацией агрессивного неуважения к другому человеку.

Сегодня наткнулся на «голосовалку» в одной из наших профессиональных групп. Тема: «Будем легализовать мат в группе или нет?». Полагаю, что подобный вопрос появился не случайно, и он есть результат эволюции более широкого общественного феномена.

Начну с общего. Ни в одном языке мира нет такого количества уничижительных, оскорбительных слов, как в русском. Если судить по современному лексическому фону, то можно сделать вывод, что мы построили цивилизацию тотального негатива. Начиная с семьи, где у нас принято орать на детей, и заканчивая планерками на предприятиях, – практически везде доминирует лексический негатив.

При этом в моем детстве мат был табуирован. В деревнях считалось неприличным материться при женщинах, особенно учителях, старались не ругаться при детях.

Мат широко шагнул в нашу жизнь после падения Советского Союза. Процесс нарастал лавинообразно, проникая на телевидение, в театр, литературу, захватывая все большее пространство в быту.

Законодательницей мод выступила, как водится, Москва. Из 90-х помню когнитивный диссонанс коллег-сибиряков, которые за всю свою жизнь не слышали столько мата, как на совещаниях «управленческой элиты» за пару дней в Москве.

В начале двухтысячных все немножко успокоились. Был период, когда мы активно общались с коллегами из других стран, строили светлое будущее Новой России и стремились внедрять и перенимать все самое лучшее. В том числе и в управленческой культуре. Аркадий Ильич Пригожин, мэтр управленческого консалтинга в России, даже выпустил манифест «За чистоту русского языка», который отражал потребности передового эшелона управленцев разговаривать с коллегами на уровне, принятом во всем просвещенном мире.

Но очередной виток кризиса, начавшегося после 2008-го, вернул все на свои места. Началась реставрация. Мат, как реакция общества на глобальный социальный стресс, очень быстро вернул утраченные позиции. Вместе с матом вернулось и хамство как атрибут эпохи.

Хамство есть демонстративная манифестация агрессивного неуважения к другому человеку.

Сегодня мат это не просто нестандартный способ донесения месседжа. Это способ самоутверждения той прослойки деловитых «эффективных» менеджеров, прямых потомков ленинских «кухарок», которые ныне преобладают в управленческой среде. Не обладая реальными компетенциями, желая захватить как можно больше власти, ликвидировать конкуренцию со стороны более профессиональных, образованных, а от того и менее наглых в использовании агрессивной риторики коллег, они решают все вопросы «горлом» и унижением окружающих.

Меня заботит и другой вопрос – стремясь легализовать мат, хамское отношение друг к другу, стимулируя соревнование между собой «кто больше литературных слов забыл, тот и молодец», мы стремимся к чему конкретно?

Значит ли это, что мы с вами внутренне согласились и поставили крест на эволюции культурной коммуникации в современной России? Говорит ли это о том, что профессиональное сообщество политтехнологов снимает с себя ответственность за культурные и поведенческие нормы в своей среде и следует за популярными «хайпом» и «хейтингом»?

Язык есть явление, за которым скрывается сущность. Получается, что в сущности мы начинаем открыто использовать ближнего своего как отстойник для своей дурной энергии. Мода на мат ускоряет моральную деградацию. Мат стирает различие между добром и злом. Хамские отношения убивают дух здорового сотрудничества, усиливают социальную энтропию. Распущенность в языке порождает ощущение моральной вседозволенности. И когда-нибудь точка невозврата будет пройдена.

Но есть и повод для оптимизма. Рад наблюдать, как совсем молодое поколение рожденных в начале 2000-х и прекрасно ориентирующееся в субкультуре мата, осознанно отказывается от него в своем общении, в переписке, осознанно стремится писать и говорить без слов-паразитов и грамматических ошибок. Может эта молодежь выведет нас из сумрака? Печать