Канал «Стамбул» и Черноморские проливы

Владимир Шаповалов – о важном значении Черноморских проливов для безопасности и экономики России.

Президент Турции Реджеп Эрдоган объявил о скором запуске тендера на проект строительства канала «Стамбул», который планируется построить параллельно проливу Босфор между Черным и Мраморным морем. Канал протяженностью 50 километров должен быть завершен к 2023 году, первоначальная стоимость работ оценивается в 10 миллиардов долларов. В декабре 2019 года посол РФ в Турции Алексей Ерхов заявил, что наличие или отсутствие дополнительной водной артерии между Черным и Мраморным морем не изменит международно-правовой режим конвенции Монтре (1936), определяющей статус Черноморских проливов.

Угроза режиму функционирования черноморских проливов заключается не в наличии или отсутствии нового канала, но в желании турецкого руководства нарушить нормы международного права, полагает заместитель директора Института истории и политики МПГУ, член правления Российской ассоциации политической науки, эксперт Центра ПРИСП Владимир Шаповалов.

Вопрос о проливах для России всегда имел чрезвычайно важное значение в двух аспектах. Во-первых, для обороны нашего черноморского побережья существенную роль играет то, насколько мы можем рассчитывать на закрытие проливов Босфор и Дарданеллы, ведущих из Черного в Средиземное море. Во-вторых, это возможность прохода наших судов, как торговых, так и военных.

Наш интерес к этой теме совсем неслучаен. Буквально недавно мы стали свидетелями того, как в момент обострения отношений в районе сирийской провинции Идлиб Турция пригрозила закрыть Черноморские проливы. С нашей точки зрения, это была абсолютно нелегитимная угроза, так как речь не шла о безопасности Турции, но о том, что сама Анкара напала на другое государство в лице Сирии. Подобная произвольная трактовка режима проливов турецким руководством вызывает серьезную озабоченность.

Канала «Стамбул» – амбициозный проект, в случае реализации которого будет дан серьезный импульс развитию экономических отношений причерноморских стран и в целом развитию экономики Большого Средиземноморья. В этом смысле проект не несет никакой угрозы, напротив, в нем есть потенциал для интенсификации экономических отношений России с другими странами через новую водную артерию, поскольку проливы Босфор и Дарданеллы перегружены, они затормаживают полноценное развитие экономики причерноморских государств, в том числе и экспортно-импортные операции с участием России.

Я целиком разделяю точку зрения посла России в Турции Алексея Ерхова в части того, как наличие дополнительной водной артерии в виде канала «Стамбул» отразится на международно-правовом режиме Черноморских проливов согласно конвенции Монтре. Появление нового канала никак не меняет статус проливов, потому что это две разных водных магистрали. Турция гарантировала исполнение конвенции Монтре, как Россия и другие страны. Анкара обязана придерживаться этого документа, устанавливающего статус использования проливов, тем более что именно конвенция Монтре стала тем документом, который был принят при активном участии Советского союза и, по сути, восстанавливал суверенитет Турции над черноморскими проливами. В этом историческом контексте у Турции нет никакого морального права ставить вопрос о пересмотре положений конвенции.

По моему мнению, ничто не изменится и ничто не может измениться в режиме черноморских проливов, это возможно только в случае, если новая международная конференция под эгидой ООН с участием всех заинтересованных держав каким-то образом сочтет необходимым изменить статус проливов, но это выглядит невероятным сценарием. Угроза может быть только в виде односторонних волюнтаристских действий Турции в случае ее конфликта с другими государствами, что мы видели на примере Идлиба. Таким образом, угроза режиму функционирования черноморских проливов заключается не в наличии или отсутствии нового канала, но в желании турецкого руководства нарушить нормы международного права. Будем надеяться, что до этого не дойдет, и Турция останется ответственным членом ООН. Печать