Обновление идолов на «капище идей»

Николай Пономарев – о том, почему истеблишмент разных стран прибегнул к экстраординарным мерам реагирования на угрозу коронавируса.

Пандемия коронавируса превратилась в один из важнейших факторов мировой политики. Практически повсеместным инструментом борьбы с вирусом стало ограничение свободы передвижения, введение строгих карантинных мер, временно закрытие целых секторов экономики и приостановка социальных форм взаимодействия. Коронакризис оказал критическое воздействие на растущее в широких массах населения на протяжении последних десятков лет недовольство экономическим и социальным неравенством, что не может не ставить перед национальными элитами насущного вопроса о выработке новой идеологической платформы, нового общественного договора.

Последовательное воплощение элитами «символа веры» за авторством Айн Рэнд в текущих условиях может обернуться лишь баррикадами и горящими покрышками, рассуждает политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев (тг-канал prokhorov11) .

Рассуждая о мерах реагирования властей разных стран на эпидемию коронавируса, многие эксперты задаются вопросом: почему истеблишмент пошел на столь радикальные меры, хотя по своим «тактико-техническим» характеристикам COVID-19 – это далеко не чума и не холера? Всего полвека назад планету поразила пандемия гонконгского гриппа, унесшая, по данным ВОЗ, около 2 миллионов жизней. Однако это не стало поводом для прекращения международных авиасообщений и приостановки национальных экономик.

На этот вопрос сложно ответить однозначно: действия элит предопределил целый ряд факторов. Однако ключевую роль сыграли, несомненно, последствия неолиберальных реформ в системах здравоохранения развитых стран. Сокращение численности персонала и нерентабельного коечного фонда превратило резкий наплыв пациентов в «ночной кошмар» для медиков. Коронавирус вызвал шок у национальных систем здравоохранения не в силу своей смертоносности. Причиной паники международного уровня стал риск аномально высокой загруженности национальных систем здравоохранения. Именно он породил страхи истеблишмента перед вирусом и вынудил их пойти на экстраординарные ограничения.

Таким образом, предписываемая неолиберальной доктриной оптимизация и коммерциализация здравоохранения обернулись тяжелейшим ударом для мировой экономики. Который, в свою очередь, обнажил прочие «язвы» экономических и политических практик неолиберализма. Перенос высокооплачиваемых рабочих мест за рубеж, рост имущественной дифференциации общества, сбои в работе социальных лифтов, дисфункция системы социального обеспечения – все эти проблемы, годами накапливавшиеся по мере реализации рецептов Мизеса, Хайека и Фридмена, под воздействием коронавирусного кризиса достигли критической массы и выплеснулись в пространство реальной политики в виде массовых протестов. Ситуацию усугубляет другое последствие «неолиберализации»: политические партии оторвались от своих «базовых» социальных групп и по большому счету перестали отражать их интересы. Естественным следствием этого стало падение доверия масс к власти. Одновременно мы наблюдаем снижение авторитета традиционных СМИ и лидеров общественного мнения. Люди все чаще выбирают альтернативу в лице социальных медиа, что способствует политической поляризации общества и росту числа радикалов среди приверженцев большинства идеологий (просто в силу наличия «эффекта эхо-камеры»).

Коронавирусный кризис также четко продемонстрировал заинтересованность бизнеса (в том числе – крупного) в «сильном плече» государства.
Все это четко указывает на то, что истеблишменту пора обновить идолы на своем «капище идей». Последовательное воплощение элитами «символа веры» за авторством Айн Рэнд («Клянусь своей жизнью и любовью к ней, что никогда не буду жить ради другого человека и никогда не попрошу и не заставлю другого человека жить ради меня») в текущих условиях может обернуться лишь баррикадами и горящими покрышками.