Статья-«киллер»: практика правоприменения

Антон Тимченко – об экзотичности толкования статей об интеллектуальной собственности при проведении предвыборной агитации.

На муниципальных выборах Подмосковья в прошедшем электоральном цикле кандидата от КПРФ "сняли" с выборов за использование в агитматериале фразы "Перемен! Требуют наши сердца!", которую суд посчитал фрагментом известной песни Виктора Цоя.

При этом на выборах этого же сезона во Владимире суд отказал в удовлетворении требования "снять" с выборов кандидата от "Единой России", АПМ которого содержал фразу из песни Владимира Высоцкого "Где деньги, Зин?"

В обоих случаях речь шла о положениях закона, предусматривающих "снос" кандидата в случае нарушения законодательства об интеллектуальной собственности при проведении агитации.

За годы своего существования данная норма неоднократно выступала электоральным "убийцей", подводит итог политконсультант, партнер Консалтингового бюро Т&М, эксперт Центра ПРИСП Антон Тимченко.

В ближайшей перспективе начнётся подготовка разного рода обновлений законодательства о выборах. Для этого есть как минимум три причины: подготовка к большой парламентской кампании, учёт опыта, полученного в электоральном цикле-2020, и актуализация в соответствии с новыми условиями (техническими, эпидемиологическими и социально-экономическими). В этой связи хотелось бы вспомнить одну «чувствительную» норму избирательного законодательства, действующую без малого 15 лет и изменившую не одну электоральную судьбу.

Речь о положении, предусматривающем «снятие» с выборов (отказ/отмену регистрации) за нарушение законодательства об интеллектуальной собственности при проведении предвыборной агитации.

Новое правило было введено в конце 2006 года вместе с целым пакетом изменений избирательного законодательства. Причём, если логика остальных поправок понятна (уточнение понятия «избирательное объединение», детализация порядка сбора подписей, запрет на экстремистские высказывания и т.д.), то относительно «снятия» за нарушение законодательства об интеллектуальной собственности ясность пропадает.

С одной стороны, за нарушение интеллектуальных прав установлена гражданско-правовая, административная и даже уголовная ответственность. Не совсем понятно, что за такая запредельная степень общественной опасности у нарушения законодательства об интеллектуальной собственности, что для этого необходимо вводить дополнительный вид публичной ответственности, предусматривающий отмену регистрации кандидата (что, например, вполне объяснимо в случае с экстремистскими высказываниями).

С другой стороны, авторы новинки не посчитали необходимым подробно разъяснить эту инициативу, указав в пояснительной записке к законопроекту лишь общие фразы: «Положения данного законопроекта направлены на совершенствование избирательных процедур на выборах всех уровней в Российской Федерации, повышение ответственности граждан Российской Федерации и избирательных объединений за выполнение требований законодательства о выборах, законодательства об общественных объединениях, о противодействии экстремистской деятельности и иных законов».

С момента начала своего применения данная норма стала одним из главных инструментов юридического прессинга кандидатов-оппонентов. Любой, кто системно занимается выборами (будь то консультанты или политики), отлично знает, что главным риском агитационной активности является угроза нарваться на претензии «по интеллектуалке», влекущие выбытие из электоральной гонки. Причин тут две.

Во-первых, агитация неизбежно сопряжена с использованием произведений, являющихся объектами интеллектуальных прав. Являясь содержательным ядром избирательной кампании, именно агитационная активность транслирует образы и смыслы, побуждающие электорат проголосовать за или против. И, если не брать отдельные полевые форматы типа встречи с избирателями, практически все методы агитации так или иначе сводятся к работе с визуальными образами, в меньшей степени – со звуковым контентом. При этом особое значение имеют яркость материалов, их «цепляющий» характер, обыгрывание актуальной повестки.

Во-вторых, с тех пор, как введена «съёмная» ответственность за нарушение пункта 1.1. статьи 56 Федерального закона от 12 июня 2002 г. № 67-ФЗ «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», от кампании к кампании суды регулярно применяют данную норму, руководствуясь довольно экзотическими способами толкования закона, радикально отличающимися от того понимания закона, которое применяется судами, «специализирующимися» на рассмотрении споров об интеллектуальных правах.

Экзотичность правоприменения выражается в том, что одни и те же действия в одних случаях суд воспринимает в качестве нарушения интеллектуальных прав, в других – ну абсолютно их не находит.

В одних случаях использование логотипов соцсетей в предвыборной листовке воспринимается как незаконное использование чужого товарного знака, в других – логотипы соцсетей в агитматериале оцениваются исключительно как информирование о способах связи, не имеющее агитационной цели (в агитационной листовке). В одних случаях использование в агитационном буклете фрагмента Гугл/Яндекс-карт влечёт отмену регистрации кандидата, в других – суд не видит нарушения. В одних случаях воспроизведение фрагмента песни без указания автора это нарушение права автора, в других – не может послужить основанием для «снятия», поскольку «не является основным самостоятельным объектом» и «занимает незначительную часть».

Последний пример, кстати, относится к практике электорального сезона-2020, когда в Подмосковном Лыткарино кандидата от КПРФ суд «снял» за использование в листовке фразы «Перемен требуют наши сердца», посчитав это цитатой из песни Виктора Цоя, а вот во Владимире суд не посчитал, что использованная кандидатом от «Единой России» фраза «Где деньги, Зин?» без упоминания Владимира Высоцкого, является нарушением.

В итоге на практике данная норма закона чаще всего выступает в качестве инструмента для «сноса» кандидата (избирательного объединения) по надуманным (или как минимум притянутым за уши) основаниям. При этом, откровенно говоря, чаще всего как «снятие» кандидата по этим основаниям, так и его спасение при, казалось бы, очевидном нарушении, не является результатом одной лишь великолепной работы юристов.

Каким бы парадоксальным ни показалось такое суждение от представителей сообщества политических юристов, однако трезвый анализ показывает, что разумность и необходимость наличия данной нормы вызывает большие сомнения. И дело вовсе не в прекраснодушном идеализме, – чистая прагматика.

Во-первых, данная норма, сама по себе, является избыточной, поскольку без какой-либо объективной необходимости устанавливает за нарушение законодательства об интеллектуальной собственности дополнительный вид ответственности, помимо и без того уже существующих видов ответственности – гражданско-правовой, административной и уголовной.

При этом, непонятно, защиту чьих именно прав и законных интересов призвана обеспечивать эта норма. Авторов и правообладателей? – Едва ли. В большинстве избирательных споров этой категории отсутствовали претензии правообладателей тех объектов, которые, по мнению суда, незаконно использовались в агитации. Более того, о значительной части таких разбирательств правообладатели, авторы и их наследники попросту не были в курсе, что не мешало судам «снимать» нарушителей с выборов.

Возможно, норма направлена на защиту публичного порядка в целом? Так сказать, законных интересов неограниченного круга лиц – т.е. всех нас? Тогда не очень ясно, в чём эта запредельная степень общественной опасности в действиях кандидата, использовавшего в листовке цитату без указания автора или не «замазавшего» чей-то логотип? Едва ли подобные деяния наносят больший вред общественным интересам, нежели более актуальные текущему моменту нарушения законодательства в области персональных данных или в области обеспечения санитарно-эпидемиологического благополучия населения, а ведь за них не «снимают» с выборов (примечание: данное сравнение носит ироничный характер и ни в коем случае не призывает оценивать ситуацию как законодательный «пробел», требующий восполнения).

Во-вторых, как ни странно, данная норма способствует делегитимизации избирательного процесса.

С одной стороны, стремясь обойти угрозу претензий с позиции законодательства об интеллектуальной собственности, даже административные избирательные штабы изрядно выхолащивают агитационный контент, делая его менее «провокативным», ярким и как следствие – привлекательным для избирателя. Результатом в том числе этого является низкий интерес к выборам.

Безусловно, проблема образной «иссушенности» агитации носит куда более комплексный характер (тут и запрет на использование изображений некандидатов, и запрет «негативной» агитации на ТВ, и многое иное), однако риск «снятия» за нарушение авторских прав играет в этом огромную роль.

С другой стороны, избирательное применение нормы. Когда за действия, которые в соседнем регионе у суда не вызывают претензий, с выборов «снимается» пользующийся значительной поддержкой политик, результаты таких выборов довольно сложно воспринимать как справедливые (легитимные).

В-третьих, логика момента. Учитывая, что в силу технического прогресса и эпидемиологической ситуации значительная часть агитации уходит в Интернет, резко возрастает интенсивность использования визуального и аудиовизуального контента. Как следствие – кратно возрастают риски произвольного применения упомянутой нормы.

В общем, подсказывая законодателю, традиционно осмысляющему в посткампанейский период, что же изменить в регулировании выборов, напомним о таком ставшем уже классическим основании «снятия» с выборов как нарушение законодательства об интеллектуальной собственности при проведении предвыборной агитации. Давно пора указанную норму признать утратившей силу.

Или хотя бы уточнить её положения, указав, что основанием для отказа/отмены регистрации является допущенное при проведении агитации нарушение законодательства об интеллектуальной собственности в случае наличия соответствующих претензий правообладателя незаконно использованного в агитации объекта.

От этого выиграли бы как административные кандидаты, так и оппозиционные, а главное – избирательный процесс в целом.