О паровозе и технологической революции нашего времени

Член Совета Ассоциации российских дипломатов, доктор политических наук, профессор РГГУ, профессор кафедры дипломатии МГИМО Владимир Пряхин – о месте идеологии в технологическом прогрессе.

Завершилось грандиозное общественно-политическое действо под названием Петербургский экономический форум. Отзвучали победные фанфары, произнесены судьбоносные речи, подписаны многомиллионные и миллиардные контракты. Участники благополучно возвращаются домой.

Засела, однако, в мозгу одна фраза из уст уважаемого Анатолия Борисовича Чубайса, на которой хочется остановиться подробнее. Приведу ее дословно: «Мы стоим в шаге от такого масштаба технологической революции, которая в моём понимании сопоставима, может быть, только с промышленно-индустриальной революцией, начавшейся в Англии в XVIII веке».

Стоит, на мой взгляд, обратить внимание на эту фразу, потому что она в определенной степени отражает уровень политического, технологического и философского мышления нашей политической элиты или, по крайней мере, части этой элиты. Как можно сравнивать Англию ХVIII века с Россией ХХI века? Как можно сравнивать время, когда мерилом технического и социального прогресса была паровая машина, с квантовыми компьютерами наших дней? Хотя, определенные основания для такого рода аналогий есть.

Завидев из своей резиденции в Петергофе над волнами Финского залива дым боевых британских пароходов, император Николай Павлович понял, что Крымская война проиграна, и эпоха посленаполеоновского политического доминирования России в Европе завершена. Как пишут историки, именно осознание этого факта повлекло за собой безвременную кончину императора. Французы, возможно, тоже до сих пор проклинают тот день, когда Наполеон Бонапарт выдворил как шарлатана из своего кабинета американского инженера Фултона, предложившего установить паровые машины на кораблях французского флота. Впоследствии, когда победители-англичане этапировали Наполеона в ссылку на остров Святой Елены, могучий парусный линкор, легший в дрейф из-за отсутствия ветра, обогнал маленький пароходик. На вопрос Наполеона, кто построил эту техническую новинку, император получил неприятный для него ответа - Роберт Фултон.

Всё это сейчас экзотические факты далеких дней, малоинтересные для человека нашего времени. Сегодня мы имеем перед собой технологического монстра шестого технологического уклада, основу которого составляют не примитивные паровые машины, а мощные компьютеры, цифровые портреты, технологии искусственного интеллекта, дроны величиной с муху. И, что самое страшное, материальные средства ведения войны, угрожающие не политическому доминированию той или иной державы в том или ином регионе, а существованию человечества на Земле.

К сожалению, мало кто задумывается и признаёт реальность этого факта, но он объективно существует. В 1947 году создатели первой американской атомной бомбы учредили так называемые «атомные часы», стрелки которых символизировали близость наступления полуночи – глобальной ядерной катастрофы. Никогда ранее, даже в октябре 1962 г. – кульминация Кубинского ракетного кризиса – эти стрелки не подходили так близко к двенадцати, как в наше время. И это объективная реальность. Но ведь есть еще и технологические и антропогенные опасности, которых мы не в состоянии предвидеть. Такие, например, как коронавирус, который постоянно мутирует и неизвестно, что и где еще преподнесет.

Технологический прогресс, вообще, явление мало предсказуемое. В 2007 г., например, американский подросток Тиаго Олсон на чердаке своего дома самостоятельно смастерил термоядерный реактор. Хорошо, что он и его родители оказались добропорядочными законопослушными гражданами. Но где гарантии того, что десятки тысяч сегодняшних «вундеркиндов», нашедших себя в хакерстве и биохакерстве, не захотят реализовать результаты своего творчества на черном рынке?

Со времени создания паровой машины Ивана Ивановича Ползунова прошло очень много времени, машину эту сменил двигатель внутреннего сгорания, ему на смену пришли электромоторы на смену электромотором - компактная ядерные энергетические установки. И каждый этот переход - качественный прыжок в будущее. Поэтому говорить о том, что мы сейчас «стоим в шаге от такого масштаба технологической революции, которая сопоставима, может быть, только с промышленно-индустриальной революцией, начавшейся в Англии в XVIII веке» - это проявление тотальной технологической и философской безграмотности.

Но дело не в этом. Дело в том, что в обществе в целом отсутствует какая-либо идеология, которая давала бы ответы на вопросы, возникающие в ходе научно-технологической революции, известной под названием НБИК-конвергенция (Н – нанотехнологии, Б – биология, И – информатика, К – когнитивные науки). Что такое искусственный интеллект? Что такое киборг? Не станет ли киборг умнее человека? Не погубят ли человечество роботы, наделенные искусственным интеллектом? Угрожает ли нам вообще феномен так называемого «расчеловечивания»?

На все эти вопросы ответы призвана дать идеология. В наших многочисленных ток-шоу сегодня только ленивый не повторяет слово «идеология» без какого-либо понимания его смысла. Один участник такого ток-шоу сказал, например, даже такую фразу: «Какой хорошей была идеология и идеологическая работа в наше время! Мы уже в школе учились разбирать и собирать автомат Калашникова». Корни такой безграмотности очевидны. В те далекие уже времена наши люди привыкли понимать под идеологией лживую внешнеполитическую пропаганду о «третьем этапе общего кризиса капитализма». Но на самом деле идеология — это система политических, правовых, нравственных, религиозных, эстетических и философских взглядов и идей, в которых осознаются и оцениваются отношения людей к действительности. И вот этой системы взглядов, как раз, нам больше всего и не хватает. О чём свидетельствует, в частности, и приведенная выше цитата из выступления на Петербургском экономическом форуме.

В отсутствие собственной идеологии нам «из-за бугра» подсовывают другую идеологию - потребления и сверхпотребления, которую маркиза де Помпадур кратко сформулировала изречением «после нас, хоть потоп». Сейчас это элегантное определение обрело менее изящную, но более реальную бытовую плоть в тексте шлягера «миллион-миллион долларов США и жизнь будет хороша». Что ж потребление — дело хорошее. Удовлетворять бόльшую часть своих повседневных материальных и духовных потребностей в радиусе одного километра от своего комфортного жилища – это очень хорошо. К этому стоит и надо стремиться. Но нельзя делать из этого фетиш. В противном случае, как говорил Нобелевский лауреат Альберт Гор, потребительство становится хуже идеологии тоталитарного фашизма. В случае с современным западным суперконсьюмеризмом, это действительно так. Потому что если не думать о будущем для себя и своих детей, то действительно придет «потоп», которого не боялась мадам Помпадур, но который затопит нашу планету вместе с нами. Чтобы избежать этого необходима конструктивная идеология, необходима альтернатива бездумному потребительству, система моральных и иных ценностей, способная вдохновить людей на созидательную деятельность для себя и своих детей.

Любопытно то, что наша страна в своём философском историческом наследии уже имеет первоначала платформы этих нравственных ценностей. Мы имеем в виду умонастроение русского космизма K.Э. Циолковского, В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского, Н.Ф. Федорова. Об этом умонастроении уже написаны многие тома. Но если изложить его суть кратко, то она заключается в толковании религии как фольклорной концепции научно-технического прогресса, а сакральных библейских понятий как задач прикладной науки. «Нельзя, говорил К.Э. Циолковский в беседе с А.Л. Чижевским, миллионы людей признать полоумными или просто глупцами! Над этими общепринятыми во всех религиях символами надо глубоко поработать и полнее расшифровать их с космической точки зрения».

Гуманистические представления русских космистов близки представлениям о смысле бытия многих мыслителей различных стран. В разные времена схожие идеи высказывали Аристотель, И. Гёте, П. Тейяр де Шарден, Дж. Руми, Дж. Дана, К. Ясперс, Дж. Неру, Чэнь Ю, М. Шелли, Мирза Хусейн Али Нури и многие другие. В последнее время скачкообразно вырос интерес к идеям русского космизма в США и Европе. Не пора ли и нам вернуться к своим истокам. Не для того, чтобы копаться в прошлом, но во имя построения будущего. Пора шагнуть от паровоза к компьютеру. Печать