Хроники пикирующего Токаева

С самого начала спецоперации на Украине вопрос о позиции Казахстана активно обсуждается в экспертном сообществе. Часть его представителей настаивают на том, что Казахстан не сможет сохранить привычную модель многовекторной политики и должен будет сделать выбор в пользу одной из сторон конфликта.  В то же время достаточно популярна и точка зрения, согласно которой Москва не должна давить на Нур-Султан, с пониманием восприняв стремление Токаева сохранить нейтралитет ради развития интеграционных проектов в будущем. 

Свою точку зрения на развитие взаимоотношений РФ и Казахстана изложил ведущий научный сотрудник Финансового университета при Правительстве РФ Виктор Титов.

Если кто помнит, то бурный 2022 год в своем политическом измерении начался с драматических событий в Казахстане. Начался – резко и без раскачки, первого января, когда многие из экспертов еще и не проспались после бурной новогодней ночи. Потом были трагические события в Алма-Ате (Алматы – если кому-то так больше нравится), ввод контингента ОДКБ и вроде бы как нормализация.  Тогда многим справедливо показалось, что участие России в этой операции непременно должно конвертироваться в ощутимые экономические и, что более важно, геополитические бонусы. Логика здесь была прямая: Кремль, однозначно занявший сторону действующего президента Казахстана, если и не «спас» его физически, то позволил нанести сокрушительный удар по позициям «назарбаевского клана» - пусть, не уничтожить его до основания и по «закону Фатиха», но резко сократить его влияние.

Не буду лукавить, мне, как и многим, ставка на Токаева в той ситуации казалась проявлением здорового политического прагматизма. Даже с учетом того, что Касым-Жомарт вроде как в лучших друзьях Кремля (Кочарян, Хаджимба, Рахмон…) никогда не числился и проповедовал политику «многовекторности». Странности начались уже сразу, в январе: не успело все окончательно утихнуть, а казахстанский лидер уже объявил, что силы ОДКБ скоро покинут страну.  Немало шума в российском экспертном сообществе наделало и назначение министром информации и общественного развития РК известного своими русофобскими высказываниями «общественника» и «журналиста» Аскара Умарова. Правда, господин Умаров, пересев в министерское кресло, оперативно скорректировал свою позицию: «я не русофоб» и «не так поняли». В общем, «не виноватая я» - ситуация более чем тривиальная, поскольку госчиновник в любой – даже самой «демократичной» стране – прежде всего часть системы.

Тогда эти эпизоды воспринимались как досадное недоразумение, что-то неприятное, но не очень существенное. Более того, они даже укладывались в некую конспирологическую логику, согласно которой Токаев, будучи теперь многим обязанным России и российскому Президенту лично, должен на уровне символических жестов хотя бы частично от нас дистанцироваться дабы продемонстрировать свою политическую субъектность. Показать всем волнующимся слоям казахстанского общества, что их страна в новой реальности, возникшей после январских событий – не протекторат РФ. А центральная идеологема и внешнеполитическое завещание «елбасизма» под названием «многовекторность» - если и похерена, то не до конца. Иными словами, ритуально «бросить кость» тем социальным и элитным группам, которые русских «не любят», «боятся», или, в какой-то мере, относятся к возможному усилению российского влияния настороженно.

А потом наступил февраль… СВО… У нас и без Казахстана стало сухо и комфортно. А «у них» Токаев тем временем занялся апгрейдом политического ландшафта. Организовал и провел референдум, призванный частично демонтировать внутриполитическое наследие позднего Назарбаева – ту самую надстройку в виде института «лидера нации», которая ему, Токаеву, причиняла невыносимые моральные страдания.  И чуть не причинила физические в январе. Ну и, разумеется, ключевой задачей референдума 5 июня было - провести демократические преобразования. А как Вы думали? Именно так, любой референдум в любой среднеазиатской республике – это всё ради демократии, прав человека (которые, по словам того же Токаева, теперь «выходят на передний план») и прочих гуманистических целей затевается...

И еще один любопытный штрих по поводу казахстанской внутриполитической кухни: в мае в Казахстане появился город… Конаев… Он же - Кунаев, которым стал теперь уже бывший Топчагай. И не просто появился, а еще и получил статус административного центра Алматинской области – вместо проблемного и, как выяснилось в ходе январских событий, не вполне лояльного Талдыкургана (который, в свою очередь, стал столицей новой = Жетысуской – области). 

Таким образом, Токаев весьма недвусмысленно обозначил претензии на символическое наследие Кунаева, еще раз подчеркнул, что в Казахстане «до Назарбаева» - тоже была какая-то биологическая и даже социальная жизнь. Более того, мысленно продолжая новый тренд государственной исторической политики, легко убедиться, что и сам Кунаев на роль символического «елбасы» - если не «отца-основателя», то центральной фигуры казахстанской государственности – сейчас подходит куда больше, чем Назарбаев. Всего лишь по одной, но важной причине: Динмухамед Ахмедович уже мертв. Лет тридцать как. Поэтому, если что не так – возразить не сможет. Влезать в публичное пространство со своими комментариями и старческим брюзжанием не будет. Нурсултан Абишевич (к сожалению, для Токаева) – еще вроде как жив.

Но более интересными представляются внешнеполитические зигзаги господина Токаева в условиях СВО, которую он, как известно, не поддержал. Но и не осудил прямо – будучи карьерным дипломатом, выразил вполне себе дипломатическую и от того прогнозируемую «обеспокоенность».  В общем, в первые месяц-два после начала спецоперации казахстанское руководство продолжало добрую традицию многовекторности, а проще говоря, «виляния хвостом» (будем считать, что у господина Токаева есть хвост и виляет он именно им), не желая ни с Россией ссориться, ни накалять отношения с западными странами. Что, по большому счету, выглядело тактически грамотно и по-житейски разумно. Более чем разумно, если смотреть на ситуацию трезво и абстрагируясь, а не только с «кремлевской колокольни» Ивана Великого.  Анализировать -  и учитывать тот факт, что Касым-Жомарт всё же работает именно президентом Казахстана, а не, например, полпредом в среднеазиатском федеральном округе.

А потом (когда стало понятно, что СВО, равно как и санкции – всерьез и надолго) казахстанского президента и его подчиненных как прорвало. Оказывается, Казахстан – конечно, союзник России и «работа с Москвой продолжится», но «санкции есть санкции, мы не должны их нарушать». ЕАЭС надо «трансформировать». Маршруты нефтяного экспорта – «диверсифицировать», чтобы не быть завязанными на Россию. Но разумеется, это не против России и не в угоду западным партнерам, а исключительно по «экологическим мотивам».  И вообще, «приходите к нам» - этот прямой месседж казахстанского лидера обращен к западным компаниям, покинувшим российский рынок…. Не то, чтобы все ринулись, но всем нам, от Кремля до среднестатистического и в меру полизированного «юзера» – неприятно вдвойне.

Таким образом, за несколько месяцев, прошедших с начала спецоперации, казахская «многовекторность» и связанные с ней фантомы «евразийской интеграции» вроде, как и не испарились окончательно, но антироссийский градиент риторики казахстанских властей стал явно неприличным. До такой степени, что уже Кремль был вынужден опровергать слухи. Делал он это без всякой охоты, вяло и не уверенно: дескать «ничего не знаем» про то, хочет ли Токаев влиться в ряды русофобов и присоединиться к санкциям. В общем, было заметно, что тема Казахстана и нашей с ним «дружбы» пришлась российским официальным лицам явно не по нутру.

А еще, между делом, Токаев в июне посетил Международный экономический форум в Санкт-Петербурге, что в нынешних реалиях можно прировнять к некоторому геополитическому подвигу.  На форуме бывший дипломат дипломатично (а как же еще?!) упомянул что-то про «противоречие» двух принципов ООН и про «разные мнения», которые существуют на счет спецоперации в «открытом» казахстанском обществе. И за этот свой «геополитический подвиг» он мог вполне себе претендовать на орден. Но –  не срослось.

В общем, токаевский геополитический «стакан», по инерции всё еще протягиваемый России, наполовину то ли полон, то ли пуст. Оптимисты скажут, что полон: на ПМЭФ прилетел, не смотря на очевидное давление со стороны Запада, к санкциям не присоединился. А что на счет казуса с орденом Александра Невского – ни отчего он не «отказался», ему просто ничего и «не предлагали».  Пессимисты из патриотически настроенной несистемной оппозиции, еще обитающей на окраинах Рунета, тоже не посрамлены. Они могут продолжать говорить, причем, не без оснований, что сегодняшний Казахстан – это очередной внешнеполитический «фейл» российской дипломатии. Одним словом, не следовало нам спасать господина Токаева, который оказался не только «неблагодарным» (это как раз можно простить, учитывая, что благодарность в политике – вещь весьма и весьма диковинная), но еще и злостно «антироссийским».

Таким образом, при всех своих зигзагах и риторических флуктуациях, претензиях на сохранение геополитического status quo – многовекторной внешней политики, становится все более очевидным акцент казахстанского руководства на дистанцирование от России. И на словах, и на деле. Российско-казахстанские отношения не то, чтобы вошли в крутое пике, но явно находятся в глубокой понижательной фазе. Внешнеполитический курс токаевского Казахстана сегодня – это неуклонное сокращение сотрудничества с Россией. По крайней мере, в вопросах, хоть как-то связанных с международной повесткой. То есть, во всём.

А вот смогут ли отношения России и Казахстана вновь «набрать высоту» и получить хоть какой-то, пусть и самый незначительный позитивный импульс - большой вопрос. Представляется, что ответ на него во многом будет зависеть от динамики СВО. А сегодня, по большому счету, речь идёт уже не о том, чтобы «углублять интеграцию» и выйти на уровень реального военно-стратегического партнерства. Кто о нём – об этом самом «партнерстве» - сейчас помнит!? И даже не о возврате в прошлое, к относительно приемлемой точке, в которой российско-казахстанские связи были еще несколько лет назад. А хотя бы о соблюдении минимальных приличий – не моральных, естественно, а исключительно дипломатических. Печать