О российских «красных линиях»

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый – о том, что следующий этап военной кампании может оказаться жестче для всех сторон.

Заявления Владимира Путина на саммите ШОС подтвердили наметившуюся линию России на поиск переговорной платформы в украинском кейсе. Конечно, Москва с первых дней конфликта не отказывалась от диалога, однако его условия звучали ультимативно. Кроме того, Россия отказывала во встрече Путина с Зеленским без предметного текста договора. Сейчас же российский президент использовал такую формулировку, будто готов говорить с украинским лидером.

Решение выйти из Харьковской области было политическое, а не военное. Но истинную подоплёку этого шага мы не пока не видим. Показательно, что ВСУ не организовали нового контрнаступления, хотя имеют для этого силы и потенциал. Маловероятно, что до скорого наступления распутицы мы увидим крупную операцию украинцев. Таким образом, Киев встроился в политическое решение Москвы, по собственной воле или ситуативно. Харьковское отступление дало массу медийных бонусов для Украины. Но это борьба не за СМИ и контроль территории, а за ресурс. С этой точки зрения, Россия списала расходную часть, сохранив людей и технику в преддверии зимнего периода. Украинцам добавилось порядка 9000 квадратных километров проблем.

Никакие победы украинцев не добавят тепла и энергии Старому свету. Проблемы зимнего периода для ЕС, впрочем, вовсе не в уязвимости системы ЖКХ. Европейцы переживут и прохладу в квартирах, и товарную инфляцию. Основные вызовы от разрыва энергетического сотрудничества с Россией лежат в плоскости промышленности и бизнеса. Рано или поздно ЕС заместит наши углеводороды, но уже этой зимой остановятся крупные предприятия, иногда целые отрасли, а мелкий и средний бизнес вымрет с повышенными платёжками за электричество. Государства будут оперативно возмещать убытки, но здесь важен инвестиционный горизонт, а он-то как раз не просматривается из-за публичной ставки лидеров Европы на войну.

Похожие обстоятельства можно расписать и для американской экономики, причем в Вашингтоне есть внушительный корпус политиков, предлагающих закончить испытания Россией. Ни США, ни Европа, ни вместе не могут допустить снижения конкурентоспособности своей промышленности из-за опасений потерять рынки и потенциал противостояния с КНР. Более того, Вашингтон здесь учитывает все проблемы ЕС как ближайшего и единственного союзника.

В свою очередь потенциал летней кампании Россия исчерпала, а новые подготовленные части пока не ушли в бой. Различные слабости российской армии, вскрывшиеся будто бы в ответ на первые крупные поражения, для наблюдающих за СВО не новость. Сложность анализа в том, что разные части укомплектованы по-разному, причем даже внутри кадрового состава, а не только по сравнению с ЛДНР. России безусловно требуется время на модернизацию вооруженных сил. Поставки иранских беспилотников – сигнал в правильном направлении. Но требуется масса системных решений, огромная работа над ошибками. Тревога наблюдателей кроется в том, что спустя полгода движения в правильную сторону часто не заметно.

Можно сказать, что за минувшие месяцы мы с Украиной решали чем-то похожие проблемы и избрали схожую тактику: впереди «добровольцы», сзади экономим опытных спецов. Наши добровольцы оказались сильнее, что позволило провести крупные наступательные операции. Для Украины секретом локального успеха стало использование большого числа наёмников и иностранных ЧВК, что сейчас особенно заметно на балаклейском направлении.

Таким образом, накануне зимней кампании появилось окно для переговоров «на минималках», то есть по итогу полугодичной войны. С бонусом для западного лагеря в виде Харьковской области. Следующий этап военной кампании может быть жёстче для всех. И жёсткость эта измеряется не в количестве квадратных километрах и тысячах убитых солдат, а в глубине падения западной экономики. Россия планирует побеждать не в войне, а на переговорах. Задача неизменна: внеблоковый демилитаризованный статус Украины.

Именно с этих позиций следует смотреть на перспективу мобилизации, «красных линий» и жёстких ответов. Переговорщикам негативный фон не нужен.