Минченко: Идёт демонтаж информационной структуры оппонентов

За полгода до выборов в Госдуму VIII созыва власть доказала, что реально боится протестов. Разгон форума оппозиционных депутатов — это только начало, а громкие инициативы единороссов — пока лишь попытки обозначить себя, рассказал «Фонтанке» политолог Евгений Минченко.

До выборов в Государственную думу остаётся ровно шесть месяцев. «Фонтанка» вместе с Евгением Минченко, известным практиком в сфере публичной политики России, президентом «Минченко консалтинг», искала ответы на простой вопрос: что обществу пытается сказать власть, когда уже сегодня не позволяет никаких собраний несистемной оппозиции, и зачем депутаты от «Единой России» регулярно поставляют инициативы, вызывающие всеобщее недоумение.

— Евгений, в эти выходные в Москве было сорвано проведение форума «Муниципальная Россия». Почти 200 парламентариев со всей страны были задержаны. Якобы мероприятие устраивала «нежелательная организация». Ничего подобного у нас ещё не было. Вы как понимаете этот сигнал власти?

— Я думаю, что власти исходят из того, что будет предпринята попытка переворота. Есть риск переворота с использованием темы нарушений во время выборов. Собственно, вся история.

— То есть мы наблюдаем упреждающее тотальное купирование на дальних подступах?

— Да. Удары по потенциальной инфраструктуре протестных уличных акций.

— Но ведь аргументация про участие в работе «нежелательной организации» к действующим депутатам, мягко говоря, слабая. Как они вообще тогда стали депутатами? Многие хохочут.

— Не готов комментировать. Я не юрист. Мне сложно здесь давать оценки.

— На ваш взгляд, этот метод — вычеркивание из выборов через уголовную ответственность? Ведь повторное административное дело для каждого из региональных оппозиционных депутатов — вылет из политики. Всех вычеркнут или только «буйных»? Степень «буйности» как определяется в 2021 году?

— Думаю, что это всё вопросы красных линий. Какие именно красные линии там нарисованы, это уже дискуссионный момент. Ведь публично эти красные линии не озвучиваются. Но я понимаю так, что имеется в виду как раз сотрудничество, в частности, с Ходорковским и с западными спецслужбами. Это для власти и есть красные линии. «Работаешь на врагов России, тогда вон из политики».

— Так у нас работой на «врагов» с таким качеством исполнения можно назвать вообще всё, что угодно.

— Во всём мире идёт ужесточение. Если мы посмотрим на то, что сейчас происходит на Украине, то там просто тотальная зачистка оппозиции и её инфраструктуры. Заводятся уголовные дела. Нам до них ещё очень далеко. Берём США — там охота на ведьм в разгаре. Пока там война в сфере не юридической, а эмоционально-публичной. Тем не менее увольнения людей за их убеждения стали там правилом, а не исключением. Идёт демонтаж информационной структуры оппонентов с выпиливанием целых социальных сетей и блокировками аккаунтов.

— То есть и в России система не ограничится Twitter. В 2021 году доберутся до YouTube?

— Да. Все шансы есть. Правда, там вопросы возникают, как это чисто технически можно реализовать. Поймут, что могут это сделать, вполне могут сделать.

— И молодёжь это проглотит? Инициативы по контролю в Сети не вызывают восторгов у молодого избирателя ведь.

— Да, не вызывают. И я был бы очень расстроен, если бы в России заблокировали YouTube. Но, с другой стороны, тут же возможен торг с руководством этих платформ. Попытка добиться от них уступок по цензурированию контента, по тому, что они управляют политическим контентом в интересах оппозиции. И это на самом деле реальный факт. По крайней мере, у меня все рекомендации от Twitter связаны именно с оппозицией. У меня там исключительно Ходорковский, Навальный и другие оппозиционные деятели. Заканчиваю смотреть ролик спортивный, автоматически начинают воспроизводиться ролики Навального в YouTube. На мой взгляд, очевидно есть содействие продвижению оппозиционных политиков на этих платформах.

— Так ведь у нас введён запрет на «незаконную агитацию» в Интернете. Учитывая способности наших блокираторов, это реальный инструмент по сдерживанию оппозиции?

— Я исхожу из того, что коммуникации должны быть максимально свободные. Политическая агитация в Интернете должна быть без ограничений, если речи не идёт о свержении власти насильственными средствами или призывах к террору. Всё, что запрещено в УК, надо жёстко цензурировать. Но если же речь о политической агитации, то это поле должно быть максимально свободным. Как у нас, так и за рубежом.

— Но не вы член избиркома, которому теперь разрешено решать, что есть агитация в Сети, которую нужно моментально блокировать без суда…

— Конечно, не я буду принимать эти решения. Да, это плохо. Но опять же, мы идём здесь в мировых трендах. Нельзя сказать, что весь мир движется в сторону большей свободы слова, толерантности и прозрачности, а мы тут одни только закручиваем гайки.

— Но ведь у нас есть и свои суверенные особенности. «Единая Россия» у власти 20 лет. При чём тут весь мир?

— А вы посчитайте, сколько лет у власти в Германии ХДС/ХСС. Сколько лет у власти Ангела Меркель?

— Вчерашние выборы в двух немецких землях показывают, что они проигрывают…

— Так и у «Единой России» были проигрыши на региональных выборах. Уровень политических свобод в целом. У нас умеренно авторитарная система. Но многие западные демократии стремительно двигаются в этом же направлении. К сожалению, уровень жёсткости нашей системы на данный момент выше, чем в США, но такое впечатление, что они очень сильно стараются нас нагнать. Хотя у них ситуацию сдерживает федерализм. У них достаточно высокий уровень автономности властей на уровне штатов. Это позволяет делать более широкую палитру. И я считаю, что это правильный путь для России — давать больше автономности регионам. Это поможет смягчить те противоречия, которые сегодня накопились в обществе.

— На грани фола заявления. Вы видите движения в эту сторону? У нас количество регионов, которые в долговой яме у Москвы, только множится.

— Движения не вижу. Но считаю, что это было бы правильно.

— К слову, про движение. У «Левада-центра» (с 2016 года НКО принудительно включена в список Минюста с организациями, «выполняющими функции иностранного агента». — Прим. ред.) электоральный рейтинг «Единой России» падает с лета. Уже 27 %. У ВЦИОМ и ФОМ — 30–31 %. Политтехнологически трудные цифры, если задача «побеждать»?

— Конечно, это решаемая задача, если учитывать стадию избирательной кампании, на которой мы сейчас находимся. Нет проблемы здесь у «Единой России». Есть время на мобилизацию. Раздача слонов и подарков во время кампании в одномандатных округах вполне позволяет добиться тех KPI, которые были негласно озвучены. Явка — 45 % и 45 % по спискам у «ЕР» — это реалистичная задача.

— Какими легальными способами достигается результат «Единой России» в 45 %?

— Вполне легально и без административного ресурса чисто политтехнологическими методами эта цифра достигается.

— Мы все методы уже видели ранее или будут ноу-хау?

— На каждых выборах кто-то использует что-то новое. Очевидно, что сейчас уровень развития Интернета стал гораздо выше. Соответственно, у нас, у политконсультантов, больше возможностей использовать их. Работа через Интернет даёт большие возможности.

— Работа через Интернет — работа с молодёжью. Как можно убедить молодёжь голосовать за «Единую Россию» при том, что партия делает с Сетью?

— На самом деле у нас молодёжь не самый проблемный возраст. Самый проблемный возраст — 30–45, мужчины с высшим образованием. Это самая большая проблема для «Единой России». А с молодёжью ещё вполне можно работать через Путина. Не за «Единую Россию», а за Путина, за страну.

— Соответственно, для вас вопрос о том, кто возглавит списки этой партии, закрыт? Путин?

— Нет. Я думаю, что это было бы чрезмерным. Тем более что сам Путин позиционирует себя надпартийным. Моё мнение, что цифры 45/45 вполне достижимы без Путина во главе партийного списка.

— Но ведь доверие к Путину тоже падает. У того же ВЦИОМ в декабре было 68 %, а сейчас уже 64 %...

— 64 % — это очень хорошая цифра. Если даже будет 55 %, и то, это вполне нормально.

— Так ведь важны в социологии не сами цифры, а движение…

— Я 21 год наблюдаю за рейтингами Путина. Давно. Могу сказать, что за это время они шли и вверх, и вниз. Сейчас снижение не выглядит драматичным.

— К вопросу про ноу-хау. Пару недель назад Турчак с Медведевым вслух поговорили про праймериз «Единой России». Открытыми они должны быть чуть ли не через портал «Госуслуги». Вспоминается лозунг любителей экстрима «слабоумие и отвага». Как же на открытых праймериз протащить того, кого надо?

— Не знаю. Но моё мнение, что один из инструментов получения хорошего результата «Единой России» — это как раз реальные и честные праймериз, делегирование в качестве кандидатов тех, кто честно на них победил. Был целый ряд случаев, когда на праймериз выигрывали те кандидаты, которые не планировались. Я знаю реальные случаи жёсткой конкуренции именно на праймериз. Вплоть до использования атак кандидатов друг на друга. Завуалированно, конечно.

— То есть ждём войну между едроссами?

— Я бы не стал называть это войной. Но активную и жёсткую конкуренцию вполне можно ждать.

— Но ведь всегда есть доля тех, кого нужно протащить, вне зависимости от праймериз. Какие запасные аэродромы понадобятся тогда?

— Если стоит задача провести кандидата, то вполне это можно сделать честными методами, чисто технологически. Я сторонник именно так и делать, по понятным причинам. И «Госуслуги» они уже использовали ранее. Это не первый случай будет. Все эти проблемы есть всегда. Есть группы, которые двигают своих кандидатов. Если речь идёт о партийных списках, то попадание человека в партийный список — это вообще завершение всей кампании. Поэтому и там может быть серьёзная конкуренция. Ну а дальше каждый использует те инструменты, которые у него есть. Главное, чтобы это не шло вразрез с Уголовным кодексом.

— А вот тут нюанс. Трёхдневное голосование пока не распространяется на 19 сентября…

— Думаю, что с вероятностью 90 % будет многодневное голосование и 19 сентября.

— Но мы же с вами понимаем, для чего это на самом деле делается?

— Каждый раз, когда вы мне подмигиваете, что «мы же с вами всё понимаем», я могу вам отвечать, что не нужно заниматься чтением мыслей. Да, многодневное голосование создаёт проблемы для наблюдения. Да, это требует более серьёзных затрат от кандидатов. Политика вообще вещь не дешёвая.

— Я к тому, что если мы говорим про ноу-хау и необходимость достижения конкретных результатов, которые формулирует система, то с легализованным трёхдневным голосованием вообще ничего больше и не надо ведь. Эта схема позволяет решать любые задачи. Разве нет?

— Нет. Я так не считаю. Даже если вы намекаете на какие-то технологии коррекции результата, то всё равно они ограничены. Если вам кажется, что за 3 дня голосования можно нарисовать 90 %, то это не так. Нельзя нарисовать. Ну а дальше — вопрос не того, кто это делает и зачем он это делает, а власти, которой на самом деле важна легитимность процесса не меньше, чем сами проценты. И это вопрос к оппозиции, которая должна закладываться в том числе на такие методы.

— С трудом могу себе представить оппозиционера, у которого будет постоянный доступ к урнам в течение трёх суток…

— Просят выйти? Есть модели наблюдения. Мы активно дискутировали с ЦИК на эту тему. Был ряд предложений со стороны и российской ассоциации по связям c общественностью, и других организаций профильных. Целый ряд предложений по увеличению контроля за бюллетенями в момент, когда избирательные участки закрыты, был принят. Возникла тема, что те места, где будут храниться бюллетени, должны быть под постоянным видеонаблюдением с нескольких точек.

— И это будет сделано?

— Это предложения, которые нами были сделаны ЦИКу. На последней встрече с председателем комиссии Эллой Памфиловой было сказано, что эти предложения принимаются, и они их будут внедрять в жизнь.

— Тот факт, что заметно более лояльная системе ЛДПР уже опережает в электоральных рейтингах КПРФ, нам о чём говорит? Что можно не так сильно давить, как раньше?

— Без разницы, второе место или третье. Уже в 2016 году было непонятно, кто на втором месте, а кто на третьем — КПРФ или ЛДПР. Проценты сопоставимы. Мне кажется, что вообще была бы интересна модель коалиционного правительства после выборов в Госдуму. Но у нас эти процедуры не прописаны.

— Почему это было бы выгодно властям?

— С точки зрения увеличения базы режима, разделения ответственности. И у нас бывали примеры коалиционного правительства в прошлом. Это в том числе помогало бы снимать напряжение в обществе.

— Обновлённый Прилепиным Миронов, это не просто 5%-ный барьер, но даже на 7 % покушаются, если верить негосударственной социологии. Этот проект добивает КПРФ уже на этих выборах?

— Нет. Было тестирование в ходе региональных выборов 2020 года. Проект «За правду» нельзя сказать, что взлетел. Стало понятно, что навряд ли они перейдут 5%-ный барьер в автономном плавании. Просто закрывать проект было бы неправильно. Ну, вот их слили с эсерами, за счёт чего обновили списки. Может, слегка, а может — и не слегка, скоро увидим. За счет этого появился инструмент легитимного обновления депутатского корпуса. Увеличение количества лояльных людей. С этой точки зрения, внутриэлитной, действие абсолютно логичное. С точки зрения электоральной, конечно же, есть вопросы. Это слияние не то чтобы двух разных идеологий, а двух разных стилей. «Справедливая Россия», которая совершенно намеренно удерживалась в нише «ни рыба ни мясо». И достаточно радикальный Прилепин, который апеллирует в качестве идеального времени к 30-м годам прошлого века, со всеми сопутствующими, не очень симпатичными лично мне особенностями. Если идеологически партия будет перекована под Прилепина в стиле «враг у ворот», «вернёмся к логике принудительного труда и репрессий против элиты», то я не уверен, что у нас есть большое количество сторонников этой идеологии. Мочить врага Прилепин вполне себе союзник. Но он требует делать ещё более жёстко, а мы видим, что и сейчас те действия, которые предпринимает власть, не вызывают симпатии у общества. Выражусь мягко. Соответственно, радикализация этого курса вещь такая… Может и напугать избирателя.

— Если есть добрый, умный и мягкий для уравновешивания, то и радикалом быть проще. Но пока не заметны новые либералы…

— Почему? «Новые люди» заходят в эту нишу (лидер партии бизнесмен Алексей Нечаев. — Прим.ред.). Можно по-разному относиться, насколько удачно они это делают. Но вот вам другой полюс. По крайней мере, идеологически.

— Если вернуться к «Единой России» как парламентской опоре режима, то как нам понимать их свежие инициативы? Например, депутат Госдумы Анатолий Выборный предлагает сажать на три года за провоцирование роста цен на продукты. Частная инициатива или разнарядка?

— Понятно, что есть такой общеохранительский тренд. А дальше начинается живое творчество масс.

— Демонстрация себя перед начальством, и не более того?

— Да. Но, на мой взгляд, это настолько странно выглядит, что непонятно, где тот электорат, который радостно воспримет такие инициативы.

— Если почитать комментарии, то, скорее, это идёт во вред партии…

— У вас специфическая публика. Городская оппозиционная интеллигенция. Было бы странно, если бы ваши читатели поддерживали радикальных единороссов.

— Выборный — радикальный единоросс?

— Ну, что поделать. Человек из бизнеса…

— В первую очередь, всё же из прокуратуры. Или это тождественно термину «бизнес»?

— Нет. Но у него есть достаточно серьёзный бизнес-трек. На мой взгляд, ему совсем не обязательно было бы писать эту инициативу. Не думаю, что его заставляли это делать.

— Другая история. Под вывеской «Единой России» заговорили о необходимости лишать женщин привычных способов прерывания беременности. Это тоже частное творчество под эгидой реализации путинских поправок к Конституции?

— У нас же очень много делается в стиле карго-культа. В США есть же достаточно серьёзное движение за ограничение женщины в праве на аборт. Вот наши решили скопировать. Есть понятная идеологическая линия. Тоже подхватим. Честно говоря, ведь это не общественный запрос в стране такой. Банальное обезьянничание.

— С трёхдневным голосованием можно не переживать за имидж от этих инициатив?

— Они считают, что это не во вред, что это разнообразие. Разные платформы в «Единой России» появились ещё в сурковские времена. Либеральное, патриотическое, социально-консервативное крылья. Я так понимаю, что мы наблюдаем продолжение тех трендов. Вот в «Единой России» такие, а вот либералы.

— Инициатива одного из лидеров «Единой России» Вячеслава Володина закрепить юридическое обязательство политиков отвечать за свои предвыборные обещания — это выстрел в ногу власти из винтовки или из пушки?

— Понятно, что у Вячеслава Викторовича есть своя целевая группа. Есть у нас часть избирателей, которым любая идея по ограничению и порке начальства будет в радость. В детали ведь никто не вдаётся. А звучит грозно и красиво. Да, юристы развели руками. И я, не будучи юристом, могу сказать, что это очень странная с технической точки зрения инициатива. Но классик подобного рода инициатив Владимир Жириновский ведь в своё время много чего предлагал, что не имело и не имеет никаких шансов быть реализованным юридически, тем не менее наиграл на этом очки.

— В сухом остатке у нас либо бессмысленный шум, либо план «осаждённая крепость». Это всё?

— Скучно? Серьёзное же дело политика! Это вам не лобио кушать. (Смеётся.)

— Так ведь и кушать можно настоящее лобио, а не просто фасоль из консервной банки…

— Раньше я говорил «а давайте сделаем повеселее, как в Штатах или ЕС». А сегодня, учитывая, какими унылыми и малосодержательными становятся избирательные кампании за рубежом, мне сложно ругать наших. Тренд на деградацию идёт везде. Увы, мы с вами живём в железном веке. Может быть, и произойдёт качественный перелом, когда мы вдруг придём в царство свободы и креатива, но пока, честно говоря, у меня не радужные настроения. Такое впечатление, что, скорее, этот тренд на ужесточение — долговременный.

— Сам по себе этот тренд способен радикализировать протест?

— Конечно. Особенно среди молодёжи. Но у нас старая страна. У нас мало молодёжи чисто физически. Риск есть, но он не запредельный. В Киргизии каждые несколько лет революция. Так у них и средний возраст там 25 лет.

— Из нашего разговора сложилось впечатление, что политтехнологи на этих выборах на фиг не нужны. Есть чем заниматься?

— По крайней мере, на наши услуги имеется большой спрос. Первое — это лоббизм и сопровождение переговоров с элитами. То, чем мы очень много занимаемся. Второе — это моделирование образа кандидата. На это тоже есть большой запрос. Очень большой спрос сейчас на наши тренинги для кандидатов в депутаты Госдумы. Я бы не стал говорить, что так всё печально у нас.

— Какой образ сегодня самый востребованный?

— Образ всегда затачивается под конкретного человека. Под его фактуру. Но есть несколько конкурирующих запросов. Одно время этот образ был не очень востребован, но теперь снова стал актуален на фоне роста антиистеблишментных настроений. Это образ заботливого правителя. В эпоху ковида резко вырос запрос на заботу, на патернализм власти. Это, кстати, один из трендов, который может сыграть в пользу «Единой России». Второй типаж — образ радикального борца. Тоже востребованная история. Мы это видим на примере наших оппозиционеров. И есть достаточно серьёзный запрос на человека, который приведёт в будущее. Образ мага, или образ искателя. Вот между ними и идёт поиск. Заботливый правитель, радикальный боец, маг, который находит неординарные пути по выходу из сложных ситуаций.

— Один проводник в светлое будущее потерялся в недрах ФСИН. Как и уличный шум, с ним связанный. На ваш взгляд, когда ждать возвращения этого шума?

— У нас есть несколько точек риска. Первая точка риска — этап регистрации кандидатов в депутаты Госдумы. Июль. Вторая точка риска — итоги выборов. То есть вторая половина сентября. Печать