Востоковед о возможности введения социального рейтинга в России

Введение балльной оценки поведения россиян, которая может понизить их в правах, способно привести к протестам, считает востоковед Алексей Маслов.

Время от времени в публичное пространство транслируются идеи ввести в России социальный рейтинг по китайскому образцу. В частности, на днях свои мысли о подобной инициативе высказал член Общественной палаты РФ Александр Малькевич. Между тем многие слышали, что в КНР человеку начисляются электронные баллы за поведение — и тот, у кого поведение, с точки зрения властей, плохое, начинает ощущать трудности и неприятности в жизни. Нетрудно понять беспокойство россиян, особенно в условиях ужесточения власти. С корреспондентом «Росбалта» беседует известный китаист, исполняющий обязанности директора Института Дальнего Востока РАН, профессор Алексей Маслов.

— Алексей Александрович, расскажите немного «из первых рук» про это китайское новшество.

— Ну, во-первых, социальный рейтинг КНР начал вводится с 2014 года очень постепенно. И в этот период он обсуждался на разных уровнях. И в течение как минимум шести лет вводился в разных регионах по отдельности, не связанных друг с другом. По разным критериям. Изучали и исправляли ошибки.

Во-вторых, эта мера во многом «привязана» к психологии китайского народа. У которого всегда такой рейтинг был — ранее, конечно, не электронный. В Поднебесной издавна во всех министерствах и даже на улицах в кварталах висели специальные «ящики доверия», типа почтовых. Куда люди могли написать, что не так происходит с соседом или, например, с министерством. Анонимки не рассматривались, но подписанные жалобы пускались в работу.

В Китае исторически сложилось то, что в науке именуется «внешний локус контроля» — когда человека оценивает общество, и он с этим соглашается. Нам, кстати, тоже известны такие понятия как «потерять лицо», «обрести лицо» и т. д. И эта новая инициатива по социальной оценке не вызвала в Китае серьезного отторжения.

— Первый и острейший вопрос: это политический контроль за населением?

— Нет. Нет пока ни одного зафиксированного случая, чтобы это было привязано к вашей политической платформе. Так, я никогда не слышал, чтобы шло в минус выступление на митинге. Хотя в КНР не так много митингов, но бывают, против снижения зарплаты, например. И руководители КПК сами не хотят это связывать с политикой — тогда посыплется сама идея социального рейтинга.

— И второй острый вопрос: кто снижает баллы? Это некая безличная электронно-компьютерная процедура, то есть — не чиновники какие-то решают?

— Да, это решает именно электронная система. В Китае эта социальная оценка «привязана» к мобильному телефону. Например, к программе Wechat, которая есть у каждого китайца, и с помощью которой он и зарплату получает, и расплачивается практически везде. Китаец живет в телефоне. Если раньше они визитными карточками обменивались, то теперь просто показывают друг другу QR-код, сканируют его — и тут же через эту программу возникает целый ряд связей. Ты видишь не только, как зовут твоего собеседника, но и где он работает, какие у него знакомые. Здесь же и «код здоровья» — был ли ты в ковидных зонах. И это не только у молодежи, но у пожилых людей.

Теперь к этой программе просто добавили один дополнительный модуль. Причем занималось-то этим не государство, а частные корпорации, Alibaba- и другие. Они взяли на себя расходы.

Социальный рейтинг — это координация очень многих баз данных. О покупках, на платофрме Alibaba, например: если вы много тратите на электронные игры и развлечения, а книг не покупаете, то у вас рейтинг может быть понижен. Также кредитных баз данных — аккуратно ли вы кредиты возвращаете банку. Или по аренде автомобилей и велосипедов — вовремя ли вы их возвращаете.

— И кого же таким образом наказывают?

— Очевидно, это люди абсолютно разные с точки зрения социального уровня. Прежде всего, это должники по банковским кредитам. Китай очень сильно перекредитован — еще сильнее, чем США. И из-за невысокой кредитной грамотности населения, люди не понимают, что кредит надо отдавать вовремя. Многие брали ипотеку, но когда к ним приходят счета, впервые понимают, что деньги действительно надо отдавать. И они просто бросают эту квартиру. Так было повсеместно в 2010-х. Вторая категория, как ни странно, неразумные обыватели, которые взяли напрокат велосипед — и бросили.

Это также тяжелые геймеры, которые раньше играли в тараканьи бега и бои цикад, а теперь в электронные игры. Многие играли на бирже и проигрались — в Китае получить доступ на биржу гораздо проще, чем у нас. Регулярные нарушители ПДД, водители и пешеходы. Вообще — стойкие, но не злостные нарушители закона. Если вы кричите и хамите в самолете или поезде, мусорите на улице, у вас понижается социальный рейтинг.

Простой пример. Трое жителей Ханчжоу во время коронавируса пошли гулять по городу. Попали под камеры, им сбавили баллы — и их лица должны год висеть на городском сайте нарушителей порядка. Они должны написать извинительные, что больше так не будут. И, скорее всего, они теперь не получат дешевые кредиты. Если они предприниматели, они не получат скидки по НДС — а сейчас лояльному бизнесу снижают НДС вплоть до 1%. То есть — они пострадают финансово. Обычно это вводится на год. И люди начинают совсем по-другому на это смотреть.

— Но наказания не тяжелые, не тюрьма?

— Нет, конечно. Если вам снизили баллы, например, вы не можете взять билеты на самолет или поезд со скидкой. Или на удобные рейсы, или в пиковые сезоны не можете взять билет без очереди. А покупаете вы все через телефон, на свою фамилию. Или не можете взять дешевый кредит в банке. Или там, где не надо оставлять залог — за велосипед напрокат — вам надо вносить этот залог. Было несколько случаев, когда люди пытались купить квартиру в хорошем доме, а им отказывали из-за рейтинга.

Кроме того, вы можете и набрать баллы — допустим, если вы сдаете кровь, или, в наши дни, участвуете в помощи пострадавшим от ковида. Если вы вовремя возвращаете кредиты. Если жертвуете посильные деньги на поддержку школ — вы входите в позитив, у вас прибавляются баллы.

— И китайское общество это одобряет?

— В целом, да. Мой личный опыт бесед с китайцами показывает, что одобряют. Это снимает, как ни странно, напряжение в обществе. Если у вас сосед долбит стену весь день, вы сообщаете в полицию, и у него снижается социальный рейтинг. Прямого конфликта между вами при этом нет.

В Китае проживает 1,4 млрд человек, и управлять таким большим населением очень сложно. Ни у одной страны мира такого опыта нет. И понятие взаимной социальной оценки граждан очень важно. Иначе придется все только через полицию…

— А у нас в России? Что будет, если все-таки наша власть попробует это позаимствовать?

— Ничего хорошего. Взять и перенести это на российскую почву — значит, получить социальный взрыв. У нас есть очень тревожный опыт 1930-40-х годов, когда люди писали массовые доносы. В наши дни, когда некоторые наши университеты пытаются ввести оценку преподавателей студентами — что нормально для европейских университетов — то получается, что студенты хотят некоторых преподавателей просто «завалить». Общество должно понимать, что социальная оценка — это очень серьезная ответственность для всех его членов.

— А в чем здесь разница между русским и китайским менталитетом?

— В России веками существовал «взаимный эскепизм» — взаимное избегание власти и низового слоя общества. Низовое общество никогда не доверяет государству, а оно не доверяет обществу. И пока эти два уровня не пересекаются, все вроде идет нормально. Главное, чтобы народ не вмешивался в дела власти, а власть сильно не давила на народ. Иначе начинались восстания, из которых самое известное — это и есть революция 1917 года.

В Китае, такого, чтобы народ претендовал на прямое управление государством, никогда не было. Было понимание, что император получает «мандат неба». Народ всегда ожидает от власти заботы. Китай всегда был социально ориентированным государством. «Уважение к старшим — забота о младших».

— Но ведь в Китае тоже были и революции, и гражданские войны? Не так уж все, наверное, гладко и законопослушно?

— Естественно, рая на Земле нет нигде. Крах власти наступал, когда она не могла выполнить свои социальные обязательства. Если начинались бедствия, разливы рек, нашествие саранча, народ мог решить, что правитель утратил «мандат неба» на правление.

Династии менялись (обычно называется 26 императорских династий), когда слишком росла коррупция при дворе — и параллельно случались несчастья, вроде разливов рек. Китай живет династийными циклами. И обычно династия заканчивается на состоянии хаоса. Рушится хозяйство, наглеют коррумпированные чиновники, образуется несколько центров власти… В начале ХХ века как раз был постдинастийный хаос, на который потом наложилась японо-китайская война 1937-45 годов.

Более того: во время «культурной революции» 1966-76 годов Мао Цзэдуна поддержала большая часть населения. Он выступал от имени большинства, которое поднялось против коррупции и чванства коммунистических лидеров. И Мао взял на себя функции регулирования социального государства — правда, очень своеобразного.

— Наверное, больше в части наказания начальников, нежели материальной помощи кому-либо?

— Да, в результате экономика КНР рухнула, как и система образования. Но сейчас народ доверяет власти, которая за последние 40 лет очень много для народа сделала. Китаец может критиковать местного руководителя или выступать против местных мер — но легитимности власти он не оспаривает.

Сейчас в Китае одно из лучших образований в Азии, стартовавшее с гораздо более низких позиций, чем Россия 1991 года. Кроме того, государство активно эксплуатирует лозунг национального достоинства. Чтобы Китай был признан как передовая и влиятельная страна мира.

И в условиях ковида китайская власть показала себя состоятельной. В Китае понизили НДС. В России — повысили на 2%. В Китае практически полностью освободили малый и средний бизнес от налога на прибыль. В России в целом налоги сильно не уменьшаются. В Китае на очень большие сроки, на 8-12 лет, освободили малые предприятия от возврата кредитов. В России такие долгие сроки не практикуются.

Еще одна китайская проблема, которой нет в России. То, что мы называем Китаем, — это комплекс очень многих народностей, даже не связанных единым языком, хотя и считающих себя китайцами. Шанхайцы на слух не понимают пекинцев и т. д. Единственное, что объединяет — иероглифы. Когда-то это все были разные народности, которые слились воедино. И у Китая есть традиция — в период кризисов распадаться по старым линиям надлома.

И главная задача любого правителя — обеспечить, чтобы все граждане ощущали себя единым народом. Объединить их единой идеей и поддержкой из центра. В том числе, социальной ответственностью.

Нашим же руководителям стоит понять: во-первых, для введения таких мер, должно быть доверие к власти как таковой. И, во-вторых, надо уметь «закладываться на очень долгий срок». Мы в России часто даже правильные вещи слишком быстро и непродуманно вводим — как это было с пенсионной реформой. Китайцы свою пенсионную реформу обсуждают уже лет пять, и только подходят к ней. Пока не будет существенного улучшения уровня жизни, вводить социальный рейтинг очень опасно. Печать