Эволюция бюрократической машины

От Афинской формы компромисса правящей элиты до шарады с представительной выборностью в США демократия претерпела массу изменений, но стала формой правления почти обязательной для любого общества. Теперь под демократию вынужденно мимикрирует даже тирания. Назвать демократию суверенной — ирония тонкая и злая. В демократии этого типа стальной каркас вертикали власти попросту оплетён романтическими иллюзиями о выборности, отсюда и обусловленность действующей модели администрирования, сложившейся за последние 20 лет.

Год назад была принята программа глубокой оптимизации правительственного аппарата, сокращения министерств и ведомств, переподчинение и перепоручение контроля над исполнением уже начатых и проваленных государственных программ, и планирования новых. Надо отметить, к планированию новых программ со скепсисом относятся не только исполнители на периферии, но и кремлевские авгуры, уже не скрывающие своих улыбок.

Анонсированная Михаилом Мишутиным программа, предполагающая сокращение аппарата на 10%, реализована следующим образом: регионы обязали сократить штат на 15%, тем самым федеральные министры обеспечили сохранение собственных кадров. Упразднены или сильно сокращены экстравагантные министерства МинКавказ и МинДальВостока, но одновременно усиливают присутствие корпорации развития, объединённые в ВЭБ.РФ, расходы которых уже не подпадают под линейную оптимизацию правительства, хотя финансируются из бюджета.

Неисполнение планов, недофинасированные бюджеты, отрицательный темп роста, COVID-19 и немало другого — это беда, или какой-то кафкианский сюрреализм. И все же обрушения системы, на радость «болотным» фаталистам, не происходит, или оно откладывается.

А дело в том, что помимо ведомств госаппарата, который в силу своей природы изрядно забюрократизирован, существует аппарат оперативно-управленческий, частично интегрированный в правительство, а частично находящийся вне его. Свободный от необходимости функционировать в системе продавливания распоряжений сверху вниз, инструмент оперативного реагирования свободен и от пут правового государства. Игнорировать установленные правила под аплодисменты обывателей, рассматривать закон как чистую условность волокитящую реальное решение вопросов — норма в оперативном управлении. Это и есть силовой каркас государства, находящийся над законом, служащий «экзоскелетом» управленческого аппарата, и отвечающий за приоритетные направления, реализация которых важна тем, кому служат опричники 21-го века.

Выращивание новых аппаратников — цель восторженных технократов, и такая селекция принесет плоды. Это процесс эволюционный, призванный улучшить генетику многомиллионной бюрократической машины. Но мы переживаем эпоху прорывных и очень высокорискованных технологий, и на эволюцию нет времени. Его собственно и не требуется, так как избран альтернативный метод: собрать пару десятков по-своему уникальных людей, не склонных к сомнениям и рефлексии, обученных расщепляться в пространстве для достижения многозадачности, и уплотнять время до необходимых 48 часов в сутки. Их задача — сопровождение и доставка смыслов кратчайшим путем. Они призваны искать именно кратчайшие пути: от сейчас прямо до счастья. Это возможно, если учесть, что счастье полагается не многим.

Все это может показаться фантастикой, но не забывайте, что управленческая культура наших высших эшелонов одним из своих источников имеет культуру разведки. «Нелегалы» — удивительно образованные люди и всякий, кто с ними встречался, скажет, что это обаятельнейшие люди, эрудиты и блистательные интеллектуалы, но в тоже время авантюристы и харизматичные социопаты. Вектор их усилий — достижение результата любой ценой. Таких никогда не волнуют последствия их успехов. Это допустимо, когда работа ведется на территории условного противника. Но, возможна ли конверсия под задачи внутри своей страны?

Во всяком случае, такое управление может иметь негативные и почти неизбежные последствия, эффект от которых намного продолжительней, чем эффект успехов. Непубличные отчеты этих доверенных лиц содержат рекомендации императивного характера с припиской-ходатайством «контроль за исполнением предложенных мероприятий прошу оставить за собой». Так, оперативное управление становится перманентным и деклассирует региональных министров до клерков-статистов, не принимающих никаких стратегических решений, но несущих ответственность за вероятные провалы. Даже губернаторские кресла теперь не слишком охотно занимаются.

Верна ли подобная стратегия? Был ли иной выход? Есть ли иной метод?

Сложившаяся система, даже с учетом ее не слишком большой гуманности, представляется ее архитекторам единственно возможной. И не следует никого демонизировать. Система сложилась не 20 лет назад, а за последние 20 лет. Всего 20 лет назад в стране правил олигархат, опирающийся на карманных губернаторов. Законы (конституции) субъектов, соответствовали федеральному законодательству меньше, чем наполовину. Уверенность в своих позициях делала губернаторов недоговороспособными.

Решительность новой спецподготовленной власти, профессионализм сотрудников министерства юстиции и разные инциденты, включая трагические, за которыми можно увидеть закономерность, позволило эту проблему нивелировать и соответствие региональных законов федеральному составило 96% (процент недостижимый для государств с федеративным устройством). Так, фактически была упразднена федеративность.

Годы непрерывного риск-менеджмента будут сопровождать нашу новейшую историю. Будет кризисно, инфляционно, безработно и не громко протестно, но при этом не скучно.

Это пасмурное завтра уже наступило, а тогда, в нулевых, была масса блистательных побед и сокрушительных провалов, которые только подчеркивали амбиции и размах постпримаковской команды. Выжившие в этом противостоянии, вкусили не только победу, но и понимание того, как близка была к краху такая историческая и культурная махина, как Россия. Наступило правление людей, утвердившихся в священности своей миссии и нужны им метапатриоты не страны, но системы.

Пирамиды Египта меркли в сравнении с нашими

Начало тысячелетия- эпоха поразительная для России. Во всяком случае, поражены, оказались многие социальные институты, усечены права, развеяны идеалы. Система, которую мы наблюдаем — система версии 2.0. Первая версия, была создана в нулевых и эффективно отработала. Ее адепты научились планировать профицитные бюджеты в стране с голодающим населением, на 60% находящимся за чертой бедности, создавая фонды благосостояния и делая дополнительные вливания в пенсионный фонд, исхитрились прятать там деньги на военные операции и колониальные экспансии, обирать олигархов, создавая пирамиды с мостами и чемпионатами. Эти ветераны первой волны нулевых уже на пенсии, возглавляют крупнейшие банки, собственные фонды, или контролируют то, что не требует контроля, но в управлении страной деятельного участия уже не принимают.

Существует не слишком популярное мнение, что Великие пирамиды на плато Гиза были не только культовыми сооружениями, но и инструментом поддержания экономики, путем мобилизации ресурсов, вовлечения огромных масс, и как следствие увеличения совокупного спроса в стране.

Справедливости ради надо отметить, что многие нелинейные способы увеличения темпов экономического роста дали свои плоды, хотя и не без отложенного эффекта негативной компенсации. Для примера, в период строительства стадионов и мостов, о целесообразности которых будут спорить еще много лет, в стране сложно было купить даже пучок арматуры, цены на деловой металл поднялись в 2,5 раза, на инертные материалы на 25-30%. Были загружены предприятия от юга страны до Центрального Урала. Заказы получили сотни предприятий строительного сектора, сотни тысяч людей были обеспечены работой, несколько десятков человек даже мифически обогатились и для них это безусловное благо. Мосты стоят, некоторые стадионы функционируют, сочинские объекты хоть и перезаложены, но уже по два раза перекуплены, что только увеличивает их капитализацию. Пирамиды стоя́т и чего-то сто́ят.

Действенную систему контроля за движением денежных средств запустили только в 2018-м. Думается, что если бы она работала в 2012-м, то государственные программы обошлись бы значительно дешевле. Но сейчас фискалы очень эффективны. Увести бюджетные деньги стало почти невозможно, и от этих попыток отказываются даже самые отчаянные мошенники. В 2018-2019 гг. региональные власти возвращали неосвоенные деньги в бюджет — работать еще не научились, а воровать уже страшно. Профилактические меры по нормализации финансовой дисциплины и оздоровлению банковской системы страны сохранили триллионы рублей. Но вот разработана ли эффективная модель по вливанию этих средств в экономику?

Дивергенция

Модели демократии с прямой, или представительной выборностью уже совсем не отвечают заказу общества, и пока одни скандируют на улицах, другие нащупывают возможности сотворения нового миропорядка. Протестный электорат – архаика, и конец этой «прекрасной эпохи» положат не те, кто будет требовать отставки одних в угоду другим, играя в городки с полицией на городских площадях, а те, кто наладит механизмы взаимодействия на иных социальных платформах. Эти дивергенты на площадях не скандируют, не требуют ни свободы, ни свободных выборов, потому как на выборы не ходят, а свободу свою под сомнение не ставят. Они уже нашли методы взаимодействия друг с другом, почувствовав синергию, найдут и метод взаимодействия с государством. Возможности их возрастают, предпосылки есть, а метод выработается.

Прорывные технологии не в подкручивании болтов и гаек стального экзоскелета управления с постоянным производством фиктивных свобод. Встречный поиск взаимодействия с обществом, вовлечение широких масс в соуправление и формирование условий для функционирования подобных институтов — логика нового миропорядка. Ей можно следовать, а можно отрицать, но это равно как отрицать рассвет. Печать