Маковецкая: В России может сократиться число НКО в ближайшие годы

В России может сократиться число некоммерческих организаций в ближайшие годы. Такой прогноз дает Светлана Маковецкая — директор Центра ГРАНИ, член Совета по правам человека при Президенте РФ, член жюри кейс-чемпионата по управлению НКО «Разумеется».

Эксперт определила шесть основных проблем, с которыми предстоит разобраться активистам, властям и общественности, чтобы сохранить и развить некоммерческий сектор в стране.

— Несмотря на все события и обстоятельства НКО продолжают выступать в качестве демпфера — амортизатора между населением и государством. Жить в разреженном пространстве, где все друг друга ненавидят или не сильно замечают — невозможно. Необходимы места, где можно разговаривать какими угодно малыми группами, налаживать слабые связи. Людям нужны такие «кислородные палатки», где они могут прийти в себя от слишком быстрого (или медленного) слишком агрессивного, тревожного и непонятного. Некоммерческие организации сейчас могут играть такую роль. Но в ближайшие годы самих НКО может стать намного меньше. На это есть несколько причин.

1. ПОКОЛЕНЧЕСКИЙ ПЕРЕХОД

В известных и состоявшихся НКО лидеры — это люди в возрасте. Чтобы организации развивались, нужно совершить поколенческий переход. Должна появиться молодая поросль лидеров или даже формироваться коллективное лидерство. Этим людям необходимо давать возможность создавать новое внутри структуры, а не отпочковываться, не разрушать организацию. Пока такая «гражданская карьера» у нас не реализована.

Если поколенческий переход не произойдет, то часть некоммерческих организаций мы потеряем. Это задача не только самих НКО, но и органов самоуправления на местах. Они должны создавать стимулы и условия, чтобы даже какой-нибудь совет ветеранов модернизировал свою деятельность. Так будут не только аксакалы (аксакал — глава рода, старейшина), но и те, кто понимает как должна работать организация с управленческой стороны. Сейчас это стимулирование сводится к тому, что людям говорят: «Давайте, вы ещё какой-нибудь грант напишете». В итоге рядом со старым лидером возникает не новый лидер, которому сложно развиваться внутри структуры, а менеджер «проектного офиса». Потом проектный лидер фактически увеличивает независимость от «места» и начинает «проектно-управленческую» оптимизацию - объединяется с другими такими же проектными менеджерами — сообщество отдаляется, а организация укрупняется и упрощается и перерастает в межмуниципальную организацию.

Так, тот же совет ветеранов или общество инвалидов останется не в каждом селе, но и даже не в каждом районе. Я вижу, что этот процесс начался примерно три года назад и продолжается.

Одним из способов поиска молодых лидеров и их самореализации является кейс-чемпионат. Кейсы разбирают молодые люди, которые не очень понимают, как решать практические проблемы, но точно знают с помощью чего — диверсификация, цифровизация, передача полномочий — из них всё это «лезет». Надо, чтобы они могли это применять в имеющихся, в том числе в своих, организациях.

Интересно, что зачастую первую запись в трудовой книжке российские студенты приобретают именно в НКО. Это самая комфортная среда для получения опыта. По крайней мере, раньше так было.

2. ОТНОШЕНИЕ К НКО

Дело не в том, мало или много у нас гражданских институций внутри общества. Проблема в том, как общество к ним относится. Трудно объяснить соседям и родителям, чем же ты по жизни занимаешься. Для них НКО — это не норма, а какой-то изыск или неуспешность. Не смог стать политиком — организовал НКО, не смог стать учёным — открыл общество научной фантастики, не смог поступить в консерваторию — создал клуб, где сам поёшь. При этом мало кому приходит в голову, что некоммерческая организация — это вообще другой тип ви́дения жизни. Там, где для всех темнота и неизвестность, человек из НКО прокладывает путь на ощупь. Например, СПИД-сервисные организации, которые помогают людям с ВИЧ, или инвалидные объединения. В экстренных ситуациях они зачастую лучше врача скорой помощи понимают, как надо действовать. Людям в беде и в поиске, с амбициями или ограничениями — всем, пренебрегая тем, что «ничего нельзя сделать», помогают объединившиеся активные люди.

Однако, за почти 30 лет, с начала развития некоммерческого движения в России, нормализации отношения к людям в НКО не произошло. Между тем, активисты, общественные деятели, волонтёры продолжают идти ощупью своими тропами — там, где подорожник-трава или щебёнка, там, где обычный человек всё бы давно заасфальтировал.

3. НЕРАВНОМЕРНАЯ РАСПРЕДЕЛЁННОСТЬ

Если мы представим, что на карте страны горящие лампочки — это некоммерческих организаций, то обнаружим огромные тёмные пустыни. Это малые города, сёла, отдалённые территории. Неравномерность расположения НКО огромная, и это отличает нас от остального мира. В других странах в территориях всегда есть минимальный «джентльменский набор». Например, если в селе или малом городе действует церковь, то у неё есть приход. И это почти гражданский институт! Потому что церковь, развивая приход, не захватывает чужих институты — школу, армию, тюрьму, а действует сама. В приходе почти всегда работает несколько некоммерческих организаций. У нас в России такого не случилось. Поэтому муниципальные чиновники на мои вопросы о поддержке НКО, часто говорят: «У меня в регионе нет никаких НКО, кроме совета ветеранов, совета инвалидов и ТОСа».

Расстояние не проблема, если ты в цифровой коммуникации — можно участвовать онлайн в конференциях и в благотворительности. Цифровизация позволяет сократить неравномерную распределенность, но этого недостаточно.

Есть количественные данные по НКО от экспертов Высшей школы экономики или рейтинги министерств. Но они обладают некоторой погрешностью, потому что НКО оценивают как организационную единицу. Но где-то она не оформляется официально из-за нехватки средств, где-то заменяется клубами или иной общинностью.
Немного НКО в регионах Кавказа. Раньше их было похоже намного больше, но сейчас люди объединяются вокруг других принципов и других организованностей. Также малое количество организаций в, условно говоря, дотационных регионах. Там в центральном городе организации есть, а чем дальше, тем их существенно меньше — нет инфраструктуры, программ поддержки. Среди таких территорий, например, самый Дальний Восток. Иногда там просто не хватает на все публичные позиции людей с высшим образованием.
Много НКО там, где есть разные варианты финансирования. Очевидно, напрашивается Москва, там больше всего денег, но так было не всегда. Ещё 15 лет назад в столице была «организационная пустыня». Сейчас в Москве есть гранты, программы и субсидии. Это даёт возможность существовать реально благотворительным организациям, которые помогают детям, котикам, пожилым — много кому.
В Петербурге ситуация выглядит иначе. Похоже , что в какой-то момент молодая поросль там пошла не в НКО, а скорее в общественно-политические движения. В некоммерческой сфере выделяется Новосибирск, благодаря среде в академгородке и вокруг него, где учёные много чего для себя придумали. Кроме того, есть программа поддержки НКО «Активный Новосибирск».

Ра́звитым можем считать ХМАО (Ханты-Мансийский автономный округ). Там вместе с обилием ресурсов, региональные власти стимулируют вложения во всё местное и некоммерческое — для них это способ уйти от диктата крупных отраслевых игроков. Возникают фонды, порталы. Я не могу сказать, что там очень много НКО, но созданная инфраструктура существенно отличается от остальных регионов.

4. БЮРОКРАТИЧЕСКИЕ БАРЬЕРЫ

Вообще, нормальная некоммерческая организация — это клуб по интересам. Одни пьют чай за мир, другие смотрят кино против насилия, кто-то поёт хором, кто-то читает книжки.
Наше законодательство устроено так, что людям проще сброситься рублём и ничего не регистрировать, чем официально регистрировать НКО, а потом сдавать отчёты, проходить контроль и надзор. Никому этого не хочется. С этим связана высокая «младенческая смертность» организаций: поработали немного, поняли, что тяжело и сложно — закрылись.

Есть много сообществ, которые могли бы быть полноценными организациями, если бы среда была получше.

5. СОКРАЩЕНИЕ ИСТОЧНИКОВ ФИНАНСИРОВАНИЯ

НКО в России чрезвычайно зависимы от деятельности государства. В том числе потому, что длинные деньги, да и вообще любые большие деньги — государственные. Частные программы тоже есть, но у бизнеса их намного меньше.

Сейчас разнообразие ресурсов сокращается. Если так продолжится и дальше, то количество НКО будет стремительно уменьшаться. Логика такая: проще объединиться в одну организацию, чем быть шестью разными. Так меньше административных расходов, всё равно деньги из одного ресурса — государственные гранты, субсидии. Их можно получать сразу на всех.

6. ОТРАСЛЕВЫЕ СПЕЦИФИКИ

Сейчас государство задаёт некую моду на сферу деятельности, в которой, как им кажется, должны работать организации. Например, говорят, давайте у всех будет социальная деятельность. Тогда НКО, все как один начинают заниматься социальной деятельностью, даже уставы иногда перерегистрируют. Делают это по разным причинам: нужны ресурсы, более прочное положение в госструктурах или просто не хотят потерять крупных партнёров.

Если мы сейчас снова посмотрим сверху на российские НКО, то, например, будут выделяться «горы» организаций в сфере здорового образа жизни — туда сейчас и сами активисты и их бюджетные партнеры «пихают» всё подряд.

Но так было не всегда. В 90-е такими значимыми вершинами НКО-ландшафта были правозащитники. Они первыми предложили специализированный язык, отличный от государственного — язык прав человека и демократии. Потом их стало меньше, по разным причинам, в том числе из-за политики государства.

В то же время нигде в мире нет столько правозащитных организаций, чем у нас в регионах. Да, в других странах есть церковные институты, энтузиасты поют, бабушки бисером вышивают, есть частная благотворительность. Но чтобы у тебя в небольшом городе была какая-то местная правозащитная организация, не связанная с международными Human Rights Watch или Amnesty International — такое похоже только у нас.

— То в каком состоянии сейчас находится страна — сначала пандемия, а теперь закрытие со всех сторон — конечно, влияет на развитие НКО. Часть из них, пока непонятно какая, становятся антихрупкими — приобретают особый иммунитет, в этом смысле есть надежда, что они выживут. Печать