Сахнин: Левые - агенты рабочего интернационала

Политолог, публицист, эксперт Центра ПРИСП Алексей Сахнин заявляет, что левым мало стремиться в парламенты и правительства, их цель — радикальная демократизация государства.

«Кровавые троцкисты из „Якобин“, сколько ЦРУ платит вам за это» — пишут комментаторы под нашей с Катей Казбек статьей в Jacobin о крахе протестного движения в Белорусии. Эти комментаторы, возможно, будут удивлены, но именно в эти дни, обоих авторов этой статьи подвергли гораздо более масштабной «критике» (лучше сказать — травле) за «работу на Кремль».

Один «левый» историк из России написал на меня донос в редакцию Jacobin, призвав ее «не предоставлять платформу для прокремлевского вранья». Гнев российских либеральных левых вызвало то, что я критиковал политическую стратегию и социальную программу главного российского оппозиционера Алексея Навального. Чтобы не вступать в дискуссию о своем участии в этом правом движении они просто обвиняют оппонентов в работе на Путина. Но эти истерики и доносы — ничтожная деталь на фоне пропагандистских возможностей медийного мейнстрима. А он в конце февраля обрушил всю свою мощь на мою со-авторку Катю Казбек, про которую сейчас пишут все российские СМИ, и кремлевские, и оппозиционные, и даже мировые медийные гиганты, вроде BBC.

Катя опубликовала в своем Twitter несколько роликов 14-летней давности, на которых Алексей Навальный, например, сравнивал мусульман с тараканами и мухами, которых надо убивать тапком, мухобойкой или пистолетом, «если насекомое слишком большое». Главный российский «борец за демократию», которого поддерживают все западные правительства, позволял себе риторику, на фоне которой Трамп или Болсонару выглядят как Махатма Ганди. Скандал достиг Amnesty International, которая отозвала присвоенный ранее Навальному статус «узника совести» за то, что его призывы «достигают уровня hate speech». Российские либералы тут же обвинили Катю в том, что она ведет кампанию дискредитации демократического движения по заданию российского правительства.

Гневные комментарии, в которых нас обвиняют в работе на ЦРУ, нарушают эту пропагандистскую гармонию. Они подчеркивают абсурдность ситуации, в которой оказались левые во всем мире.

Я сам шесть лет прожил в политической эмиграции в Швеции. Многие мои товарищи оказались в российских тюрьмах за участие в протестах 2012−13 гг. (наши либеральные союзники, включая и Алексея Навального, тогда остались на свободе). Сначала многие политики и мейнстримные СМИ помогали мне в кампании против политических репрессий в России. Но в 2014 я написал репортаж из охваченной гражданской войной Украины. Он рассказывал, как вооруженное националистическое меньшинство навязывает свою волю большинству с помощью насилия. За считанные месяцы из героя борьбы за демократию, я превратился в токсичного агента влияния Москвы. Я пытался отвечать, что мои товарищи по-прежнему сидят в путинских тюрьмах, а российская пропаганда называет нас национальными изменниками. Но это не работало.

В каждом из медийных пузырей я оставался иностранным агентом. В либерально-западном — российским, а в русской пропаганде — американским. Этот абсурд по-своему закономерен: мир разорван между двумя «партиями», символами которых выступают, с одной стороны Джо Байден и Алексей Навальный, а с другой Дональд Трамп и Владимир Путин. И любое политическое высказывание автоматически записывается на счет одной из них. А вот левые пока не являются самостоятельной силой. Ответственность за то, что мы выступаем только младшими союзниками больших злодеев, отчасти лежит на нас самих.

Янис Варуфакис был не прав

В январе 2015 г. впервые за десятилетия к власти в одной из стран ЕС пришла «коалиция радикальных левых». Греция, родина демократии и западной цивилизации, могла стать путеводной звездой для попавшего в капкан бесконечного кризиса человечества. В феврале 2015 самый радикальный из министров нового левого правительства, Янис Варуфакис опубликовал в The Guardian своего рода философский манифест, в котором излагал горькие рецепты спасения.

Варуфакис назвал себя «неустойчивым марксисом» («erratic Marxist») и заявил, что его миссия в том, чтобы «попытаться спасти европейский капитализм от него самого». Неолиберальный мир зашел в тупик и летит в пропасть, писал он, но левые слишком слабы, чтобы нанести последний удар умирающему монстру, выдвинув собственную альтернативу капитализму. Если эта агония кончится смертью, то «Как вы думаете, кто извлечет из этого выгоду? Прогрессивные левые, которые как птица Феникс восстанут из пепла европейских институтов? Или ксенофобы, нацисты и неофашисты, вроде „Золотой зари“? У меня нет ни малейших сомнений, кто из них выиграет от дезинтеграции еврозоны. И я не готов наполнить свежим ветром паруса этой постмодернистской версии 1930-х».

Большинство левых во всех уголках планеты все 2010-е гг. руководствовались именно этой «доктриной Варуфакиса», даже если не читали ее текст. «Спасение капитализма» заключалось в попытке его политически демократизировать.

Нужно было «всего-навсего» заставить погрязший в коррупции политический истеблишмент услышать голос миллионов людей, пострадавших от либеральной глобализации, взрывного роста неравенства и прекаризации труда. Кризис увеличивал их число. Казалось, левым нужно только собрать поспевший урожай социального протеста и превратить его сначала в мандаты, а потом в кейнсианские реформы. Это попытались сделать «левые популисты»: Берни Сандерс в США, Джереми Корбин в Великобритании, Жан-Люк Меланшон во Франции, Пабло Иглесиас в Испании, Хокон Юхолд в Швеции, Сергей Удальцов в России.

За кусочком политической власти левые отправились к либералам. В России в 2012 мы стояли на одних трибунах с одиозным идеологом рыночной шоковой терапии 1990-х, вице-премьером эпохи Ельцина Борисом Немцовым, первым путинским премьером Михаилом Касьяновым, олигархом Михаилом Прохоровым и молодым национал-либеральным популистом Алексеем Навальным. Основой нашей протестной коалиции (которая уже тогда многим казалась противоестественной) было общее требование к путинскому государству: «поделитесь властью; позвольте нам участвовать в честных выборах, не крадите голоса». Про себя и либералы, и мы были уверены, что в электоральной конкуренции обыграем друг друга. Наша трибуна на многотысячных демонстрациях играла ту же роль, которую для американских либералов и левых играла электоральная машина Демократической партии, а для англичан мучительное «сожительство» внутри Лейбористской партии корбинистов с бюрократами и аппаратчиками ее правого крыла.

Но при капитализме за все надо платить. За возможность вскочить на подножку либеральной политической машины левые заплатили ответственностью за практические последствия либеральной политики. Вместо того, чтобы стать альтернативой истеблишменту, они оказались его партнерами. Прогрессивными лозунгами гендерного и расового равенства нередко оправдывалась политика социального расизма, первыми жертвами которой становились миллионы женщин и представителей меньшинств. А возможность победить через такой альянс вообще оказалась иллюзией. Это не сработало нигде.

СИРИЗА капитулировала перед диктатом «Евро-тройки». Пятилетняя война Берни Сандерса и Джереми Корбина закончилась поражением. Скромные успехи левых в России не на шутку обеспокоили наших либеральных союзников. «Путин лучше, чем Удальцов», писал в 2012 один из видных оппозиционеров, бывший министр экономики Владимир Милов, который сейчас является одним из главных союзников Навального и автором его экономической программы. Там, где успехи левых всерьез угрожали социально-политическому status quo, демократия просто заканчивалась. В России моих товарищей просто бросили в тюрьмы. Но и за Западе накал цензуры и пропаганды порой приближался к уровню маккартизма, как это было в случае с позорной травлей Кобрина за «антисемитизм».

«Доктрина Варуфакиса» утверждала, что «спасая капитализм от него самого», мы избежим худшего — постмодернистского косплея 1930-х с новыми фюрерами от национализма. В действительности, союз левых с либералами избавил правых популистов от опасной конкуренции, и открыл им дорогу к целой серии побед, от Трампа до Болсонару. В глазах миллионов людей левые выглядели не как альтернатива зашедшему в тупик неолиберализму, а как его часть.

«Антиимпериализм», который выгоден империалистам

Когда некоторые читатели Jacobin пишут, что критика путинского (или лукашенковского) режима «оплачена ЦРУ», они тоже имеют ввиду политическую коалицию. Коалицию левых с главными противниками американского правящего класса на платформе «антиимпериализма».

Недавно я участвовал в дискуссии с Аароном Мате на канале Grayzone. И неожиданно для себя оказался в роли адвоката Алексея Навального. Аарон назвал его «агентом ЦРУ» за его сотрудничество с Bellingcat. Тогда я спросил, следует ли считать Джулиана Ассанжа агентом Кремля за его работу на RT. «Это совсем другое дело, — ответил Аарон. — Потому что надо учитывать баланс сил. То, что у Ассанжа была платформа на RT прекрасно. Но США гораздо более могущественная сила, чем Россия, а американское правительство дестабилизирует страны по всему миру».

Баланс сил — это важно. Но этот аргумент потеряет свою убедительность, если привести его матери антифашиста Ильи Шакурского, сына которой приговорили в России к 16 годам тюрьмы. Геополитический баланс сил не оправдывает и приговор другому левому активисту, математику Азату Мефтахову, который месяц назад получил 6 лет по другому политическому делу.

Но даже если отвлечься от нескольких сотен левых, которые сидят в тюрьмах по подобным делам в России или Белоруссии, то таким «антиимпериализмом» трудно будет накормить 20 млн бедняков в России, которые выживают менее чем на $ 120 в месяц при том, что страна занимает второе место после США по числу долларовых миллиардеров, а по уровню социального неравенства является чемпионом Европы. Козни США не объясняют, почему власти увольняют или даже обвиняют в «экстремизме» учителей, протестовавших против незаконно заниженных зарплат.

Российские лоялистские СМИ (и левые «антиимпериалисты») рассказывают, что страна живет в кольце врагов, а западные правительства поддерживают либеральную оппозицию, поэтому россиянам надо сплотиться вокруг власти и «терпеть». И в этом нарративе много правды — мы видели, к каким катастрофическим результатам привело американское вмешательство в Украине, превратившую эту страну в «самое северное государство глобального Юга», сопоставимое по нищете с беднейшими странами Африки. Мы видим, что демократии и свободы слова от прозападной «цветной революции» стало меньше, а не больше. Но бесконечно повторяя эти реальные факты, пропаганда умалчивает о том, что за десятилетие, пока в России не росла экономика, а доходы 90% населения падали, правящая верхушка просто купалась в роскоши. Зато об этом напоминает россиянам либеральная оппозиция. Фильм Алексея Навального про роскошный «дворец Путина» на побережье Черного моря целиком сфокусирован на проблеме социальной несправедливости.

В какой-то момент страх перед западным империализмом, который маячит за спиной Навального, уступает место гневу и желанию добиться перемен любой ценой. Терпеть существующий порядок с его неравенством, стагнацией, полицейщиной и цензурой становится невозможно. И мы видим, как рейтинги власти падают, несмотря на все усилия пропаганды. Число людей, симпатизирующих Навальному, уже достигло 20% - невиданному для либералов рекорду популярности. А около половины белорусов симпатизируют радикальному движению протеста против некогда сверхпопулярного Лукашенко.

Либеральные левые оправдывают свое политическое соглашательство тем, что они «будут вносить левую повестку в широкое движение». Во время украинского Майдана, они кичились достижениями «практической самоорганизации» в лагере протестующих, хотя на практике она сводилась к тому, что анархисты заваривали чай и заряжали мобильные телефоны для ультраправых боевиков. Но точно также левые адвокаты Путина или Лукашенко оправдывают полную пассивность левых вечной борьбой с американским империализмом. Чем острее становится кризис и обнаженные им противоречия, тем меньше люди «готовы жить по-прежнему», тем дальше антилиберальный консерватизм от линии фронта классовой и политической борьбы. Заняв такую позицию, левые просто подарят либералам монополию на будущее.

Из этой дилеммы есть только один выход. Левые больше не могут действовать в коалиции с разными фракциями глобального правящего класса. Эта коалиция лишает их самостоятельного содержания, но ничего не дает взамен.

Болтаясь между союзом с «ЦРУ» и «ФСБ» (или стоящими за ними политиками и группировками капиталистов), левые пытаются вносить изменения в программу и политику своих старших союзников. Но эти изменения носят только декоративный характер. Требования перераспределения общественного богатства неизменно отбрасываются или не выполняются. Либеральная оппозиция в России и Белоруссии категорически отрицает саму возможность включить социально-экономические требования в повестку дня протестного движения. А в США даже умеренное требование повысить минимальную зарплату до $ 15 видимо будет торпедировано администрацией Байдена.

Именно здесь должна пролегать первая линия размежевания. Нужно перейти от беззубых социальных лозунгов и требований подачек, к программе экономических реформ, которые поставят ключевые коммуникации под общественный контроль. Мы хотим не просто «повысить зарплаты» — мы требуем отнять национальные богатства у олигархии и отдать их народу.

Но перераспределение богатства требует трансформации политической машины. Левым мало стремиться в парламенты и правительства. Их цель — радикальная демократизация государства. Власть должна перейти не просто в руки левых политиков, а в руки миллионов людей из рабочего класса, и не только в столице, но и в каждом квартале, и на каждом предприятии. А для этого уже сейчас нужна собственная левая мобилизация, которая сможет генерировать такую власть. Она должна разворачиваться одновременно во всех пространствах — в электоральных кампаниях, в конкретных трудовых и социальных конфликтах, а также на улице. Левые должны предложить миллионам недовольных собственную площадку, собственное движение, и собственные партии, противостоящие коррумпированной политической машине истеблишмента.

Либералы строят свою коалицию вокруг программы сугубо политических и культурных реформ. Ядром этой коалиции выступает средний класс — будь это жители процветающих пригородов, которые голосовали за Байдена в США, работники IT-индустрии в Белоруссии или представители бизнеса, поддерживающие Навального в России. Но доминирование среднего класса отталкивает миллионы людей из бедной части общества, от индустриальных рабочих до пенсионеров. В Белоруссии половина населения поддерживала протесты, а до 10% жителей республики в них участвовали. Но среди промышленных рабочих протестующих было меньше всего, а среди относительно преуспевающего меньшинства больше всего. Рыночный фундаментализм либеральной оппозиции, культурные идентичности, построенные на бесконечных привилегиях и снобизме, часто толкают бедных жителей глубинки в объятия консерваторов, будь это Трамп или Путин. С этой логикой нужно разорвать. Левые должны строить свою коалицию с противоположенного конца. Начиная с эгалитарных требований экономического перераспределения, социальных гарантий для всех, общественного контроля за экономикой.

Призыв к «независимой рабочей политике» многим кажется радикальной утопией. Что смогут сделать левые, если останутся без политических возможностей Демократической партии в США, Лейбористов в Англии или лояльного Кремлю руководства официальной Компартии в России? Не превратятся ли они в беспомощных маргиналов на обочине политического процесса? Эти страхи подсказывает нам «обывательский здравый смысл», который так едко высмеивал Энгельс. Но этот «здравый смысл» воспитан бесконечной 40-летней эпохой торжества неолиберализма во всех его национальных версиях. А сейчас мы живем в момент, когда эта система сама летит в пропасть. Наш враг — это «бумажный тигр». И его могущество исчезнет, как только мы перестанем поддерживать его своей верой и своим страхом.

Сопротивление олигархиям носит глобальный характер, как и империалистическая конфронтация, которую правящие классы навязывают народам. Поэтому левым нужен международный форум, из которого могут вырасти и новые институты глобального регулирования, и всемирные кампании борьбы. К созданию такого форума интернационалистов призывали и Берни Сандерс, и Джереми Корбин, и Янис Варуфакис, с которым мы оказались вместе в рядах Прогрессивного интернационала.

И уж если левые и должны быть чьими-то агентами — то не агентами империалистических медиа и спецслужб, а агентами рабочего интернационала. Такой титул я бы принял за честь.

Печать