Новая историческая миссия России: 100 лет спустя

Политолог, заместитель директора Центра ПРИСП, руководитель проектов в АЗРФ Валерий Прохоров – о событиях столетней давности и новой имперской заявке России, которая уже начала оформляться идеологически.

В 1921 году, ровно 100, лет назад наша страна мучительно выбиралась из ада Гражданской войны, последовавшей после революционных событий 1917 года, в результате которых к власти в стране пришла группа радикально настроенных интеллигентов-марксистов, заявивших о намерении построить самое справедливое общество в истории человечества. 4 года непрерывных военных конфликтов на территории бывшей Российской Империи едва не привели к исчезновению русской государственности. Страна понесла колоссальные людские потери, утратила значительные территории и отказалась от формировавшихся столетиями нравственных принципов в пользу экстравагантных идей равенства и братства, которыми до поры были увлечены немногочисленные романтики-философы нескольких европейских стран.

Годом позже, в 1922 году империя возродилась в форме конфедерации национальных советских республик. Союз равных де-юре вскоре восстановился в виде фактически унитарного государства, причём существовавшее в Российской Империи многообразие форм самоуправления в окраинных территориях было заменено большевистским стандартом государственного менеджмента, в котором ключевым звеном являлась партия – ВКП(б). Советы трудящихся выполняли декоративную функцию – они обеспечивали легитимацию принимавшихся в партийных органах управленческих решений.

Советский Союз, безусловно, был российским имперским проектом, Империей 2.0, пусть и начинённым смыслами и ценностями, резко отличавшимися от дореволюционных. И пусть национальная идея была заменена концепцией пролетарского интернационализма, религиозную духовность практически разрушили воинствующие атеисты, а на смену самодержавию пришло коллективное руководство в лице Политбюро, «глубинный» советский народ сохранял в подсознании нравственный каркас «веры, царя и отечества». Сам СССР уже на заре своего существования заявил о себе как о стране-заступнице угнетённых масс, что вполне укладывалось в логику существования всех мировых империй, которые не только защищали населявшие их этносы от недружественных поползновений соседей, но и выполняли некую историческую миссию.

Сто лет назад советская миссия избавления от эксплуатации трудящихся масс пришла на смену исторически сложившейся российской – освобождения братских народов. После распада Советского Союза Россия больше двух десятилетий существовала как государство со сбитым имперским прицелом: растерянность и поиск своего места в мире едва не стоили нам утраты суверенитета в 90-е годы прошлого века и обострили отношения с мировыми державами в конце нулевых, когда руководство страны впервые обозначила красные линии, за которые «партнёрам» не следует заходить. Рискну предположить, что, как и 100 лет назад, Россию спас имперский иммунитет – в обществе вне зависимости от политических воззрений граждан существует консенсус, состоящий в том, что подавляющее большинство хочет жить в великой стране, а не в одном из невеликих её осколков.

Все имперские проекты переживали периоды зарождения, расцвета и угасания. Некоторые смогли пройти сквозь мучительные периоды перезагрузки – ярким примером этому является неоднократно возрождавшийся Китай. Россия тоже перезагружается. Процесс этот не так быстротечен, как хотелось бы людям, проживающим этот сложный исторический период. За тридцать постсоветских лет было совершено немало ошибок. Почти все они происходили по одной и той же причине – мы, отключив благоразумие здравый смысл, пытались копировать чьи-то «лучшие практики», пытаясь ускорить наступление «светлого завтра». Мы то пытались стать частью западного мира, то устремлялись на восток, то едва не впадали в мракобесие, надеясь найти рецепты построения будущего в глубоком прошлом.

Однако в настоящий момент сложно не признать очевидное – Россия запускает очередной, уже третий имперский проект со всеми исторически сложившимися имперскими атрибутами: сильной центральной властью условно-монархического типа, определяющим внешнюю и внутреннюю политику военным сословием (здесь имеется в виду форма самоорганизации этой группы, её мобилизационная суть, а не наличие погонов у её членов) и объектами экспансии, к которым можно отнести внутренние неосвоенные пространства, например, Арктику или малозаселенные территории Сибири и Дальнего Востока. Это наблюдение ни в коем случае не несёт никаких эмоциональных оценок, тем более что мы не одни такие на планете. Современными империями можно считать и Китай, и Соединенные Штаты, и вышедшую из Евросоюза Великобританию, в какой-то мере сам Евросоюз, и даже активно устремившуюся во внешний мир Турцию.

Империи не существуют без заявленной миссии, и новая имперская заявка России уже начала оформляться идеологически. Подтверждением этому можно считать прозвучавшее несколько дней назад и вызвавшее общественный резонанс предложение министра обороны Российской Федерации Сергея Шойгу о строительстве новых городов в Сибири и переносе в один из них столицы государства. И сама идея переноса столицы в глубину страны, и предложение о том, что новые города будут не вахтовыми посёлками при месторождениях полезных ископаемых, а «миллионниками», научно-промышленными экономическими центрами, и сама личность автора идеи – человека легендарного, одного из основателей правящей партии, руководителя военного ведомства и коренного сибиряка – является важным сигналом. Вектор развития России выбран, объекты приложения сил определены, «указ о мобилизации» будет объявлен в ближайшее время.