СВО как триггер политических трендов

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Тихон Сысоев и корреспондент отдела политики журнала «Эксперт» Нурлан Гасымов - о том, как Россия перестраивала свою внешнюю политику в условиях «новой нормальности».

После 24 февраля 2022 года Россия была вынуждена в кратчайшие сроки изменить всю свою внешнеполитическую активность исходя из той реальности, которая сложилась на украинском направлении. Уже сам этот процесс, безотносительно результатов, уникальное явление для всей постсоветской истории страны. Как и масштаб того разворота, который Москва попыталась осуществить в считаные месяцы.

Нельзя сказать, что разрыв отношений с западным миром, как и пресловутый «поворот на Восток», — нечто абсолютное новое. СВО стала лишь триггером, который вывел прежние геополитические тренды на качественно новый уровень, приведя к переориентации рынков, капиталов, торговых потоков на другие направления. Именно поэтому было бы неверно говорить, что Москва действовала в рамках некоей долгосрочной стратегии. Такую стратегию еще только предстоит сформулировать и предложить миру.

Тем не менее стремительность, с которой Кремль сменил приоритеты и принялся выстраивать сетку новых контактов на внешнем контуре, не может не поражать. По словам помощника президента по внешней политике Юрия Ушакова, за неполный год Владимир Путин провел свыше 220 телефонных переговоров с международными лидерами. Большая часть из них предсказуемо пришлась на март, то есть на начало СВО. Таким образом, глава государства обновил собственный рекорд прошлогодней давности — 174 звонка.

Помимо этого президент девять раз съездил за рубеж, посетив в том числе Каспийский саммит, площадку Шанхайской организации содружества, саммит Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) в Астане, а также саммит Россия — Центральная Азия, и 17 раз принял у себя глав других государств, представителей ООН и МАГАТЭ. Самыми значимыми событиями в этом ряду стали саммит ОДКБ, посвященный 30-летию организации, ПМЭФ, трехсторонние переговоры Армении, Азербайджана и России в Москве. Среди двусторонних встреч стоит отметить визит президента Турции Реджепа Эрдогана в Сочи, а также первую после переизбрания в качестве президента Казахстана поездку Касым-Жомарта Токаева в Москву (что было символично, учитывая, как порой непросто складывались отношения Москвы и Астаны). И конечно, восемь личных бесед с Александром Лукашенко.

Не стоит забывать и о многочисленных визитах главы российского МИДа Сергея Лаврова. Он не только сопровождал Владимира Путина во всех зарубежных поездках, но и провел самостоятельное дипломатическое турне по странам Африки, Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока. Кроме того, Лавров возглавлял российские делегации на Генассамблее ООН, Восточноазиатском саммите в Камбодже и на саммите G20.

Успокоить и перенастроить

Основная повестка всех этих переговоров и личных встреч выстраивалась с учетом конкретных задач, которые Россия пыталась решить фактически в режиме реального времени — исходя из складывающейся ситуации в зоне СВО и растущих в геометрической прогрессии западных рестрикций.

Во-первых, Москва была вынуждена быстро создавать инфраструктуру для обхода санкций и насыщения рынка товарами и комплектующими, чтобы избежать дефицита и обеспечить промышленность и армию всем необходимым.

Во-вторых, следовало показать, что ставка Запада на изоляцию России обречена на провал. Будучи важным компонентом в структуре глобальной стабильности, страна неизбежно будет включена в огромное количество мировых процессов. Таков один из главных рефренов всех поездок Путина и Лаврова за рубеж.

Наконец, в-третьих, едва ли не во всех своих публичных выступлениях на различных саммитах и площадках Кремль стремился объяснить незападному миру, почему он начал СВО. По сути, была проделана огромная работа по конструированию и демонстрации российского видения самого серьезного военно-политического кризиса XXI века. С одной стороны, такого рода разъяснения были адресованы лидерам республик постсоветского пространства, которые испытывали объяснимую тревогу в связи с событиями на Украине. С другой — они были направлены странам азиатского региона, которые разделяют российский вызов американской гегемонии, однако серьезно озабочены самим фактом конфликта, который вносит огромную неопределенность в мировую экономику.

Ниже мы попробуем обобщить итоги этой внешнеполитической активности Кремля на разных региональных направлениях.

Играя на многих площадках

Трудно спорить с тем, что Запад использовал все свои каналы для того, чтобы добиться полной изоляции России. И такие важнейшие международные институты, как ООН и ОБСЕ, ему действительно удалось настроить против Москвы. Достаточно посмотреть, как голосовали страны в Генассамблее ООН по украинскому кризису, или вспомнить, сколько усилий потребовалось, чтобы заставить американцев пустить на юбилейное заседание Сергея Лаврова. По сути, все, что сейчас осталось у России, — ее статус постоянного члена Совета Безопасности, который тоже регулярно пытаются отобрать.

Тем не менее Москве удалось быстро нарастить свое присутствие на других перспективных площадках. Используя различные саммиты, Кремль активно продвигал свою повестку и выстраивал диалог со странами, готовыми к сотрудничеству. К тому же в условиях коллапсирующей глобализации ценность каждой региональной структуры начала стремительно расти, чем нельзя было не воспользоваться.

G20 на Бали, АСЕАН в Камбодже, ШОС в Самарканде, БРИКС в Пекине, Первый Евразийский экономический форум в Бишкеке — вот лишь часть саммитов и встреч, на которых присутствовала российская делегация в 2022 году. Важно, что все названные структуры, в отличие от тех, что представляет западный мир, существуют принципиально инклюзивно и плюралистично. Поэтому они как нельзя лучше подходили для решения тех задач, которые встали перед Россией в новой реальности СВО: постепенный сдвиг мира к многополярности и диверсификация своих экономических и промышленно-технологических контактов.

Как заметил в беседе с «Экспертом» Станислав Притчин, старший научный сотрудник Центра постсоветских исследований ИМЭМО РАН, «та же площадка ШОС объединяет теперь страны, которые в большинстве своем не согласны с политикой Запада и имеют собственный взгляд на мир. Они считают, что многосторонние структуры не должны быть ареной для геополитических конфликтов, а санкционная политика наносит вред глобальному развитию человечества».

Аналогичный подход был продемонстрирован и на площадках Восточноазиатского саммита в Камбодже (формат АСЕАН + 8), и на саммите G20 в Индонезии. И там и там США стремились навязать свою повестку и каждый раз де-факто терпели неудачу.

В свою очередь, российская делегация пользовалась этими встречами не только для налаживания двусторонних контактов, но и для того, чтобы неустанно объяснять причины и цели украинского конфликта, считает Екатерина Колдунова, директор Центра АСЕАН, доцент кафедры востоковедения МГИМО МИД России. «Взаимодействуя с этими объединениями, а также со странами Юго-Восточной Азии, Россия стремилась донести суть своей позиции по поводу кризиса европейской архитектуры безопасности и сохранить двусторонние и многосторонние каналы взаимодействия с партнерами в регионе», — замечает эксперт.

При этом открытые для нашей страны международные площадки начинают заметно усиливаться, становясь все более представительными. Так, по итогам последнего саммита БРИКС заявки на вступление в эту организацию подали Алжир, Иран и Аргентина. О своем желании сделать аналогичный шаг в ближайшем будущем сообщили Саудовская Аравия, Турция, Египет и Индонезия.

Похожее расширение ждет и ШОС. На саммите в Самарканде Иран подписал меморандум об обязательствах по вступлению в эту организацию, а Беларусь, Турция и некоторые страны Ближнего Востока, включая Саудовскую Аравию, высказали заинтересованность.

Таким образом, на наших глазах формируется новый международный порядок, в котором России будет намного комфортнее вести диалог с важными партнерами, привнося в обсуждение свою повестку.

Наконец, Москва продолжает успешную игру на главной энергетической площадке. В рамках ОПЕК+ с участием России было принято решение о снижении добычи нефти в 2022 и 2023 годах на 2 млн баррелей — и это решение не изменилось после того, как Запад согласовал пороговую цену на российскую нефть. Саудовская Аравия и ОАЭ также проигнорировали все просьбы G7 о наращивании добычи.

С некоторой осторожностью можно заключить: вес России на Ближнем Востоке, несмотря на все трудности, продолжает расти.

Как научиться закрывать глаза

Не менее важным внешнеполитическим приоритетом России стал быстрый поиск путей обхода санкций, а также новых рынков сбыта для отечественных товаров. По первому вопросу Москва активно работала с постсоветским пространством, в частности с Центральной Азией и Южным Кавказом.

Показательно, что большая часть официальных визитов главы государства в этом году пришлась именно на страны Азии. Так, перед началом Каспийского саммита российский президент совершил турне по центральноазиатским столицам, осенью принял участие в саммите ШОС в узбекском Самарканде, а чуть позже провел переговоры с главами государств на полях Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии в Астане. Владимир Путин также был одним из организаторов первого саммита Россия — Центральная Азия в казахстанской столице, а совсем недавно посетил Бишкек для участия в саммите ЕАЭС.

Как следствие, вопреки пессимистичным прогнозам Россия серьезно нарастила объемы торговли со всеми государствами этого региона, причем большую ее часть составил параллельный импорт. «Можно сказать, что центральноазиатские республики, а также государства Южного Кавказа очень удачно воспользовались своим географическим положением, став геоэкономическими шлюзами для российских финансов, с одной стороны, и ввоза товаров в нашу страну — с другой», — считает Александр Караваев, научный сотрудник Института экономики РАН.

К слову, именно поэтому грузинские власти, несмотря на свою публично демонстрируемую враждебность по отношению к Москве, к санкциям так и не присоединились. И две трети граждан Грузии (65%), согласно недавнему опросу Gorbi, поддерживают это решение своего правительства.

Особую роль в вопросе параллельного импорта сыграл Казахстан, отношения с которым складывались трудно. За девять месяцев товарооборот между двумя странами увеличился на 4,2%, достигнув 16 млрд долларов. Причем скачок произошел в основном за счет сумасшедших объемов казахстанского импорта электроники. Так, по данным Института экономических исследований в Астане, экспорт телевизоров, мониторов и проекторов в Россию увеличился в 312 раз, компьютеров — в 215 раз, телефонов — в 88 раз. Кроме того, за указанный период Москва закупила в 2,5 раза больше глинозема, в 2,1 раза больше необработанного цинка и в 2 раза больше урана.

«Сложилась парадоксальная ситуация: на словах главы центральноазиатских республик неоднократно подчеркивали, что не станут предоставлять свои территории россиянам для обхода санкций, но на деле просто закрывают глаза на факты параллельного импорта», — считает киргизский политолог Марс Сариев.

«Санкции обеспечивают часть роста товаропотока, потому что в него, собственно, стал включаться обход санкций за счет параллельного импорта. Это показывает, что в рамках непубличных переговоров между той же Москвой и Астаной достигнут компромисс», — уверен Станислав Притчин.

Кроме того, России удалось избежать прекращения интеграционных процессов в рамках ЕАЭС. Конечно, этот институт замер в ожидании более предсказуемой геополитической конъюнктуры, но уже заложенные механизмы позволили Москве — как, впрочем, и некоторым западным игрокам — преодолеть часть санкционных ограничений. «Ряд зарубежных компаний, которые были вынуждены уйти с российского рынка, не хотят полностью от него отказываться. Поэтому они пытаются найти свое место в общих экономических зонах, прежде всего в СНГ и ЕАЭС, и вполне успешно», — замечает Александр Караваев.

Наконец, нельзя не сказать о той огромной роли, какую в двусторонней повестке России и Беларуси заняли вопросы уменьшения негативных последствий западных санкций. По разным оценкам, из-за наложенных ограничений Беларусь недополучит порядка 14 млрд долларов экспортных доходов. Это огромная сумма.

Чтобы компенсировать потери, страны нарастили товарооборот на 10%, превысив отметку 40 млрд долларов. Кроме того, Россия в 2022 году инвестировала в экономику ближайшего соседа 4 млрд долларов, плюс в Беларуси начали работу порядка 2500 российских компаний. Обозреватели описали сложившийся союз государств емкой фразой: «Флаги разные, мотор один».

«Минск вынужден срочно пересмотреть свою экономическую модель. Времена, когда Беларусь зарабатывала на транзите, канули в Лету. Фирмы переориентируют свои хозяйственные связи на российский рынок, — рассказывает Дмитрий Офицеров-Бельский, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова. — Думаю, что одним из направлений такой перестройки может стать российский госзаказ — скорее всего, об этом уже ведутся переговоры».

Новые рынки сбыта

Главными бенефициарами стремительного разворота России на Восток стали Китай и Индия. КНР хоть и заняла нейтральную позицию по отношению к СВО, однако Кремль остается для нее столь же важным партнером как в военно-стратегическом плане, так и в плане поставки энергоресурсов. Любое ослабление Москвы напрямую ударит по Пекину, поэтому менять отношения он не намерен. Кульминационная фаза в противостоянии с США и в целом с Западом у Китая еще впереди.

«Пекину очень важно сотрудничать с Москвой, причем не столько в экономической области, сколько в сфере безопасности. Ведь Россия — одна из немногих дружественных Китаю стран. Если бы мы не поддерживали КНР на международной арене, ей пришлось бы соперничать с США в одиночку. И Россия может пользоваться этой ситуацией для продвижения своих товарах и услуг на огромный китайский рынок», — уверен Александр Лукин, директор Центра исследований Восточной Азии и ШОС Института международных исследований МГИМО МИД России.

Но гораздо более ощутимые выгоды из новой геополитической реальности сумела извлечь Индия. Только экспорт российской нефти в эту страну увеличился за год в астрономические 27 раз — с 35 тыс. до 959 тыс. баррелей в сутки. А суммарный товарооборот по итогам первого полугодия по сравнению с аналогичным периодом прошлого года вырос на 120%. И это не предел: к 2025 году Москва и Нью-Дели обещают довести объем взаимной торговли до 30 млрд долларов.

«Помимо того, что Южная Азия — это один из основных покупателей российских энергоресурсов, Индия еще выступает ключевым хабом для обхода антироссийских санкций, это настоящие ворота для получения западных технологий и оборудования. Притом против индийцев санкции не вводятся», — считает Алексей Куприянов, руководитель группы Южной Азии и региона Индийского океана ИМЭМО РАН. По словам эксперта, Запад вынужден закрывать глаза на российский параллельный импорт, поскольку Нью-Дели уже давно находится в контрах с Пекином из-за пограничных споров. В этом смысле Индия — важнейший противовес Китаю в регионе. «Классический случай: не было бы счастья, да несчастье помогло», — заключает Алексей Куприянов.

На этом потенциально важные для России партнеры в регионе не заканчиваются. Каждая из стран, входящих в АСЕАН: Таиланд, Индонезия и Мьянма, — по-своему заинтересована в российских товарах.

Так, главная цель двустороннего сотрудничества России и Таиланда — довести объем товарооборота до 10 млрд долларов (по итогам прошлого года он составил всего 2,7 млрд). Помимо удобрений и энергоресурсов Бангкок заинтересован в покупке российских вертолетов, а также в развитии сервисного сектора на основе наших технологий.

«Текущий геополитический кризис, переросший в гео- и политэкономический, очень хорошо продемонстрировал важность России для стран Юго-Восточной Азии как поставщика энергоресурсов, продовольствия, удобрений. В перспективе стоит ожидать внимания к России как к поставщику альтернативных технологических решений, партнеру в области информационной безопасности, биологической безопасности, разработки вакцин», — резюмирует Екатерина Колдунова.

Искусство тушить пожары

Россия традиционно проецировала свою военную мощь на постсоветское пространство, выступая фактически в качестве главного гаранта безопасности. Старт СВО стал в этом смысле колоссальным вызовом.

Столкновение с Украиной, а также резкая активизация НАТО на западных рубежах страны предсказуемо перетянули на себя основное внимание Москвы. В таких условиях разморозка старых конфликтов на территории бывшего СССР казалась неизбежной. Институту ОДКБ предстояла серьезная проверка на прочность.

И действительно, если угрозы на западном направлении удалось частично купировать за счет углубления военного сотрудничества Москвы и Минска, то южные и восточные регионы почти сразу начали искрить. Беспорядки в таджикской автономии Горный Бадахшан по соседству с Афганистаном, резкая активизация перестрелок между Таджикистаном и Киргизией в сентябре, постоянные вспышки насилия в Нагорном Карабахе, а также на армяно-азербайджанской границе — решение всех этих проблем требовало от Москвы огромных усилий и нестандартных подходов. Нужно было не просто быстро тушить пожары, но и не растерять оставшихся союзников.

Кремль был заинтересован в поддержании прежних отношений со всеми странами постсоветского пространства. Именно поэтому он сознательно притормаживал реакцию ОДКБ как в армяно-азербайджанском, так и в таджикско-киргизском конфликте, что вызывало недоумение со стороны этих государств.

Однако и в том и в другом случае Москве удалось снизить градус напряжения, хотя процесс дипломатического урегулирования шел очень непросто. Так, накануне саммита Россия — Центральная Азия Владимир Путин провел трехстороннюю встречу с президентами Киргизии и Таджикистана, на которой обсуждались детали урегулирования конфликта. Как итог, давние трения между центральноазиатскими республиками снова отошли на второй план.

Такой же была повестка встречи лидеров Армении, Азербайджана и России в Сочи в конце октября. Этот саммит не принес ощутимого результата, однако еще раз показал, что все попытки Запада вытолкнуть Россию с Южного Кавказа ни к чему не приведут: только наличие наших миротворцев в Нагорном Карабахе гарантирует относительную безопасность в регионе.

«Баку и Ереван отдают себе отчет в том, что все вопросы, связанные с урегулированием конфликтов, преодолением хозяйственных и экономических проблем, все равно придется решать через взаимодействие с Россией. И Армения подписала огромный пакет документов по торгово-экономической деятельности в СНГ, и Азербайджан. Вся правовая база де-факто уже готова. Все, что осталось сделать, — это сесть и подписать двусторонние документы. Но без Москвы, повторюсь, ничего не получится», — объясняет Александр Караваев.

Кроме того, несмотря на все угрозы Еревана выйти из ОДКБ, Россия остается для Армении единственным гарантом безопасности. Как, впрочем, и для Центральной Азии. Только взаимодействие ОДКБ и ШОС позволит купировать или хотя бы снизить региональные угрозы, исходящие в том числе из оставленного американцами Афганистана.

«Сильная Россия — это фактор стабильности на всем постсоветском пространстве. Мы находимся под военным “зонтиком” ОДКБ, в котором главенствует Москва. Сейчас ситуация бифуркации: если Кремль проиграет на украинском направлении, нас ожидают очень нелегкие времена, — признает Марс Сариев. — Вероятно, в Центральной Азии начнется большая игра крупных держав, а регион погрузится в хаос».

Примерно об этом же говорили и участники саммита ОДКБ в Ереване. «Несмотря на проблемы в ОДКБ, совместная работа стран этого блока помогает обеспечивать защиту национальных интересов», — заявил на встрече Владимир Путин. Присутствовавшие на заседании отметили все проблемы и сложности института, но тем не менее согласились, что «ОДКБ необходима и востребована».
Другое дело, что судьба этой организации напрямую зависит от успеха российской спецоперации на Украине. Как прямолинейно заявил Александр Лукашенко на пленарном заседании, «если победит Россия, ОДКБ будет жить. Если не победит, ОДКБ существовать не будет».

Мир в ожидании

В своей речи, посвященной присоединению к России четырех новых регионов, президент уделил немало внимания колониальному прошлому Запада. Именно этой инерцией западных элит он, в частности, объяснил их желание вести войну против современной России. «В алчности, в намерении сохранить свою ничем не ограниченную власть и есть подлинные причины той гибридной войны, которую “коллективный Запад” ведет против России», — сказал глава государства.

Этот рефрен не случаен. С одной стороны, Москве было важно показать странам, занявшим нейтральную позицию, что СВО не имеет ничего общего с империалистическими войнами США. Если последние не останавливались перед тем, чтобы сносить целые города, преследуя собственные интересы, то Россия, напротив, стремится тщательно ранжировать все свои цели и средства в украинском конфликте и прибегает к эскалации только в ответ на повышение ставок со стороны НАТО. Глобальная же цель военной операции — это не экспансия в духе старого доброго колониализма, а вызов несправедливому порядку гегемона, попытка его демонтировать.

С другой стороны, Кремль решил активизировать идеологическое антиколониальное наследие СССР времен холодной войны. СВО показала, что память о нем еще жива среди стран азиатского, африканского и латиноамериканского регионов. «Во многих государствах Африки есть сильное неприятие доминирования Запада в глобальном мире. Наша страна, напротив, обладает позитивным историческим бэкграундом. Еще в советские годы мы активно помогали африканским народам в их борьбе за независимость против европейских метрополий. На государственном флаге Мозамбика даже изображен автомат Калашникова», — напоминает военный переводчик и африканист Андрей Есипов.

Именно угрозой голода в Африке была обусловлена большая уступка Москвы по «зерновой сделке», а также все попытки направить на континент российские удобрения. Более того, в конце июля Сергей Лавров провел целое турне по странам африканского региона, посетив Египет, Конго, Уганду и Эфиопию. «Когда появляются какие-либо вопросы или проблемы и кто-то просит нас придерживаться антироссийской позиции, мы отвечаем: эти люди были с нами последние сто лет. Как мы можем выступить против них?» — заявил президент Уганды Йовери Мусевени на совместной пресс-конференции с Лавровым.

Отметим, что поездка проходила на фоне предупреждений ООН об угрозе голода в Африке. Поэтому повестка встреч была очень насыщенной — от проблем продовольственной безопасности до совместной добычи полезных ископаемых и вопросов атомной энергетики.

Помимо этого, по данным африканских СМИ, российские наемники работают примерно в девяти государствах континента. Они обеспечивают подготовку местных сил безопасности, осуществляют личную охрану должностных лиц и стратегических объектов.

Неприятие американского империализма играет на руку Москве и на Ближнем Востоке. «Арабский мир сейчас ждет, чем закончится СВО. Это чувствуется даже при общении с моими арабскими коллегами. Военная победа, безусловно, усилит позиции России в регионе и улучшит ее имидж. На Ближнем Востоке начнутся изменения в глобальной политике. Уверен, что многие мусульманские страны развернутся в сторону Москвы, поскольку они и сейчас имеют проблемы с США и их союзниками», — резюмирует Борис Долгов, научный сотрудник Центра арабских исследований Института востоковедения РАН.

Ранее опубликовано на: https://expert.ru/expert/2023/01/diplomatiya-dlya-sloma-miroporyadka

Печать