Триумф над коронавирусом: заранее проигранная победа?

Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев рассуждает о «росте акций» и угрозе падения популярности власти после завершения эпидемии.

Рассуждая о возможных последствиях эпидемии коронавируса в России, многие публицисты ведут дискуссии относительно политического будущего организаторов борьбы с заболеванием. Вклад конкретных политиков в дело противодействия эпидемии рассматривается как залог роста их популярности в ближайшем будущем. Также заслуги в деле борьбы с коронавирусом, как считает ряд экспертов, способны вызвать «рост акций» конкретных представителей власти в рамках неформальной иерархии элит.

Однако прогнозы политологов и журналистов, как правило, строятся без учета ряда значимых факторов.

Эффект масштаба и его парадоксы

Коронавирус, к счастью, затронул относительно небольшое число россиян. Даже если предположить, что количество жертв эпидемии на порядок превышает цифры, озвученные властью, масштабы распространения заболевания все равно остаются достаточно скромными. При этом большая часть жертв коронавируса концентрируется в столичном регионе и в Санкт-Петербурге. Подавляющее большинство россиян, равно как и представители их ближайшего окружения, не были напрямую затронуты эпидемией. Именно с этим связана пресловутая беспечность «московских шашлычников». Без должного освещения в СМИ проблема коронавируса прошла бы мимо внимания россиян. Ощущение тревоги и опасности у значительной части граждан удалось выработать исключительно благодаря усилиям сотрудников медиа.

Однако эффект воздействия со стороны СМИ ограничен по масштабам и времени, и будет неизбежно сходить на нет по мере исчерпания инфоповода. И это ставит нас перед достаточно печальным фактом: если итоговое число жертв эпидемии (умерших или перенесших болезнь в тяжелой форме) не будет измеряться в пределах отдельных стран сотнями тысяч, после завершения эпидемии, скорее всего, коронавирус все меньше будет восприниматься как серьезная угроза. Напротив, вырастет число людей, полагающих, что опасность заболевания была преувеличена. Парадоксально, но, чем более эффективно власти будут противодействовать распространению болезни, тем в меньшей степени будут оценены их заслуги.

Следует помнить и о наличии государств, отказавшихся от применения практики самоизоляции: отсутствие значимого числа жертв в Швеции и Белоруссии неизбежно обесценит усилия элит прочих стран по борьбе с вирусом. Более того, наличие их примера может стать поводом для претензий в адрес властей.

Консенсус недовольных

Россияне, рассматривающие коронавирус как реальную и крупномасштабную угрозу, в целом приветствуют ограничительные меры, направленные на борьбу с заболеванием. Однако среди них весьма популярна точка зрения, согласно которой реакция государства на эпидемию носит половинчатый характер. От властей ожидают объявления режима чрезвычайной ситуации с переходом ко всеобщему карантину. Что предполагает появление у государства дополнительных обязательств перед гражданами: от властей ожидают полной компенсации сопутствующего ущерба для экономики, в том числе – путем «коврового» предоставления россиянам положенных по закону преференций.

Граждане, признающие существование эпидемии, но полагающие реакцию на связанные с ней угрозы чрезмерной, в целом оценивают действия властей в негативном ключе. Экономические последствия мер, направленных на преодоление эпидемии, рассматриваются ими как большая угроза, нежели сам коронавирус. Речь идет о восприятии обозначенных рисков как угрозы для жизни и здоровья. Перспективы лишиться работы и/или жилья, возможности обеспечивать детей либо пожилых родителей, вероятность роста масштабов уличной преступности, начала массовых беспорядков или «политической смуты» в глазах этой категории граждан являются куда более реальными, нежели шансы умереть от коронавируса. Вполне очевидно, что этой частью россиян победа над коронавирусом будет расцениваться исключительно как пиррова. Пострадавшие от противоэпидемических мероприятий граждане, в особенности – не получившие какой-либо поддержки от государства, будут воспринимать власть как врага и, скорее всего, пополнят ряды протестного электората.

Аналогичным образом на заявления о достижениях власти в деле борьбы с коронавирусом будут реагировать адепты разнообразных конспирологических теорий, отрицающих реальность коронавируса.

Независимо от того, как именно россияне воспринимают угрозу коронавируса, попытки государства смягчить причиненный противоэпидемическими мероприятиями экономический ущерб оцениваются ими по большей части отрицательно.

«И живые позавидуют мертвым»

Данные социологических исследований показывают, с одной стороны, что россияне опасаются экономических последствий самоизоляции больше, чем самого коронавируса. С другой стороны, результаты массовых опросов убеждают нас в том, что их опасения не беспочвенны.

Согласно результатам исследования, проведенного Институтом государственного и муниципального управления НИУ ВШЭ 4–5 апреля, лишь 22% респондентов пока не столкнулись с падением доходов в связи с мерами, призванными ограничить распространение эпидемии. 32% участников опроса заявили, что их доходы значительно сократились, 24% респондентов полностью лишились источника финансов.

Исследование, совместно проведенное Online Market Intelligence (OMI) и центром «Платформа», показало, что страх перед экономическими последствиями эпидемии испытывают 60% опрошенных, в то время как перспектива лично заразиться коронавирусом беспокоит только 29% респондентов. 45% опрошенных сообщили о существенном сокращении доходов своей семьи.

Меры, предпринятые властями с целью компенсации экономического ущерба от эпидемии, в целом адекватны, но лишь для идеализированной модели российской экономики. Анонсированная программа действий игнорирует целый ряд системным проблем. Например, не учитываются ни масштабы неформальной занятости (которая, по оценкам Института общественных наук РАНХиГС, охватывает до трети всего трудоспособного населения), ни отсутствие у работников действенных механизмов защиты собственным прав.

Последнее наглядно иллюстрируют данные исследования Центра стратегических разработок. Эксперты последнего установили, что 30% российских компаний отправили сотрудников (фактически – принудительно) в неоплачиваемый отпуск, и еще 22% организаций планируют прибегнуть к этой мере в течение апреля. 49% компаний перевели сотрудников на неполный рабочий день с сокращением зарплаты. Свыше 20% фирм сократили размер зарплаты персонала, сохранив прежнее количество рабочих часов. В 16% компаний начались увольнения сотрудников.

На этом фоне заявления представителей Минтруда относительно отсутствия у работодателя права принуждать сотрудников к уходу в неоплачиваемый отпуск провоцируют лишь негатив в адрес власти. Комментарии со стороны ведомства воспринимаются как признак либо оторванности высших чиновников от реальности, либо лицемерия и цинизма с их стороны.

В итоге мы приходим к неутешительным выводам: сама по себе победа над коронавирусом не приведет к росту поддержки власти в целом или отдельных ее представителей, если параллельно не будет развернута программа ликвидации причиненного эпидемией ущерба, соответствующая реальной ситуации в российской экономике и ожиданиям граждан.

В противном случае публичные лица, внесшие ключевой вклад в ликвидацию эпидемии, легко могут превратиться в «токсичных» (т.е. «неизбираемых») политиков. Внутри истеблишмента их будут воспринимать как менеджеров, преодолевших один кризис путем создания еще более острых проблем.

Угрозу падения популярности власти после завершения эпидемии нельзя недооценивать. В особенности – на фоне нестабильности рейтинга первого лица в последние месяцы. За периодом роста доверия к главе государства, связанному с оглашением послания к Федеральному Собранию, сначала последовало плавное снижение. После «обнуления» президентских сроков рейтинг резко упал. Первая неделя «коронавирусных» мероприятий привела к ощутимому всплеску доверия к Владимиру Путину. Однако пока нет уверенности в том, что этот тренд обретет устойчивость. В условиях, когда даже рейтинг самого популярного публичного политика подвержен существенной волатильности, негативная отдача от противоэпидемических мероприятий вполне способна похоронить почти любого борца с вирусом как публичного политика. Поднявшись с больничной койки, больной может сказать доктору: «Спасибо, конечно, но стоило ли ради лечения простуды “сажать” мне желудок, печень и почки? И как мне теперь, простите, исполнять супружеский долг?»
Печать