Будущее оппозиции: коалиция или «фюрер»

На минувшей неделе политолог Валерий Соловей взял интервью у главы «Политической экспертной группы» Константина Калачева. Политтехнолог поделился взглядом на шансы оппозиции прийти к власти в России.

Протестники и лоялисты: портреты избирателей

- Мы сейчас рассматривали проблемы «голосования сверху», или точнее со стороны Москвы. С вашей точки зрения, как это выглядит со стороны избирателя? На что вообще можно повлиять? Почему люди голосуют за ту или иную партию и за того или иного кандидата?

Есть значительная часть людей, которые воспринимают выборы как ритуал поддержки власти. У них даже не возникает сомнений, что можно действовать как-то по-другому. Обычно не самые богатые и не самые образованные люди приходят на выборы как на референдум и поддерживают власть по принципу «лишь бы не было войны».

- Это у них такой психотип, они готовы голосовать за любую власть? А какова их доля от общей численности избирателей?

15 – 20%. Есть еще и те, кто ходит на выборы как на праздник, на других посмотреть и себя показать. Протестный избиратель это тот, кто идет на выборы достать фигу из кармана. Протестные настроения от протестных действий отделяет большая дистанция. Любое действие чревато последствиями, и все прекрасно это понимают. Людей, конечно, запугали. Задержания, штрафы, «административки», быть может, уголовные дела. Поэтому самый безопасный способ выразить свой протест – дождаться выборов и проголосовать против. Поэтому протестников пытаются убедить в том, что выборы ничего не решают. Я считаю, что оппозиционеры, заявляющие, что выборы ничего не решают, работают на власть. Реально простому обывателю выйти на митинг, на пикет просто невозможно. Но проголосовать против он может.


Суровая правда партийных рейтингов

- По вашим наблюдениям, какова численность этой «молчаливой оппозиции», которая не кричит, но готова голосовать против? Сколько бы сейчас людей проголосовали против «Единой России»?

Давайте начнем с того, что измерение рейтинга любой партии начинается с трех вопросов: сторонником какой партии вы являетесь? За какую партию проголосуете? Допускаете ли вы возможность проголосовать за другую партию? Электоральное ядро «Единой России» – это те самые 15 – 20%. Остальные допускают возможность проголосовать, если «Единая Россия» не совершит определенных действий. Поэтому «Единая Россия» очень уязвима, поскольку против нее работает не только федеральный антирейтинг, но и нелюбовь к местному мэру, губернатору. В некоторых регионах таких людей более 50%. Но если говорить о стране в целом, то, мне кажется, ключевым является ответ на вопрос: «В правильном или неправильном направлении развивается Россия?» Для вас не будет секретом, что сейчас мнения по этому поводу разделились поровну.

- Да, это не секрет, как и то, что у «Единой России» устойчивый и не такой уж низкий рейтинг. Во сколько вы бы оценили уровень ее устойчивой поддержки?

Сейчас рейтинг «Единой России» – 32 – 33%, может быть, 35%. Проблема партии на самом деле заключается в том, что она играет роль громоотвода. Люди бояться демонстрировать нелюбовь к власти исполнительной и отыгрываются на власти законодательной. «Единая Россия» - это проекция латентной нелюбви к власти.

- В которой люди бояться себе признаться?

Количество социально одобряемых ответов у социологов выросло до фантастического уровня. Честно люди отвечали в 1990-е гг. Сейчас 15 – 20% врут. Сейчас мне позвонят и спросят: «Как вы относитесь к Путину?» У меня есть один хороший знакомый, который относится к нему плохо, но, когда ему звонят, отвечает - «хорошо». Мало ли что, кто его знает. Соцопросы в этом смысле нерелевантны, люди врут. Есть большая часть людей, которые почти разочаровались, но у них остается последняя надежда. Для таких людей, условно, Путин хороший, но «Единая Россия» мешает. Они ищут и находят приемлемое объяснение.


Политический марафон Алексея Навального

- Что бы вы посоветовали сделать оппозиции (в широком смысле слова), с учетом этих вводных?

Иисус Христос говорил своим ученикам: «Даже если кто-то проповедует моим именем, даже если мы его не знаем, и делает то же самое, что и мы, не надо его обличать и осуждать». Проблема оппозиции заключается в том, что она атомизирована, что это ярмарка тщеславия. Все же великие и любят в первую очередь себя. Призывать их к объединению бессмысленно. Это просто невозможно.

- То есть позиция Навального «идите ко мне, я укажу вам правильный путь» – правильна, исходя из понимания психологического потенциала лидеров оппозиции?

Лично мне Навальный не близок. И я должен быть по отношению к нему предвзят. Если Навальный станет лидером оппозиции, как мне кажется, это приведет лишь к воспроизведению истории вождизма. Но он все делает правильно. Понимая, что оппозицию нельзя объединить и структурировать, он воспитывает и выращивает новую, имени самого себя. Он бежит на длинную дистанцию. Он ставит крест на «восьмидесятниках» и «девяностниках». В том числе – на мне. Я был членом координационного совета «Демократической России». На том поколении политических активистов Навальный ставит крест. И, наверное, правильно. Потому что это поколение – лузеры, они проиграли все, потеряли все, в лучшем случае – стали правозащитниками.

- То есть они ведут арьергардные бои?

Конечно. Что такое «Парнас» сегодня? Ничто. Кто такой Касьянов? Где Каспаров? При этом есть настроения и точка сборки. Навальный говорит: «Если вы не участвовали в движениях 80-х – 90-х – идите ко мне». Нормальная позиция. Я бы за него, наверное, не проголосовал. Хотя я и поддержал его на выборах мэра Москвы, признаюсь честно, не рассчитывая на его победу. Я понимал, что он не выиграет, но голосование за него даст возможность постучаться в дверку мэрии. Это тот самый случай, когда я был недоволен действиями власти как москвич: сносом старой Москвы, тем, что у нас летний асфальт меняют на зимний, бордюризацией и пр. Я проголосовал, «послав письмо» мэру. Если бы шла речь о том, что Навальный может победить, я бы за него, наверное, не проголосовал. Я его не поддерживаю, но как политтехнолог он очень крут и, на самом деле, все делает правильно.

- Есть ли у оппозиции какая-то альтернатива стратегии, которую предлагает Навальный, по вашему мнению?

Есть всего две альтернативы. Это либо коалиция, либо единоличное лидерство. Потому что дальше начинается контрпозиционирование. В любом случае, вы же предлагаете альтернативу? Можно сказать, что есть абсентеисты, которые призывают не голосовать («потому что все равно ничего не будет»). Я придерживаюсь позиции, что все равно нужно участвовать в выборах. Тем более, что следующее поколение будет честнее и лучше, чем мы. И уже не будет считать голоса, как нынешнее. Но это долгий путь, а хочется чего-то быстрого. У оппозиции, мне кажется, наблюдается неспособность бороться за сердца и умы людей. Ее представители не способны снять страхи, связанные с переменами и с будущим. Мы ведь живем по принципу не было бы хуже, «лишь бы не было войны». И власть, на самом деле, реагирует ситуативно. Это реактивный подход: если у нас что-то где-то прорвалось, мы штопаем пробоину. У власти нет образа будущего. Но его нет и у оппозиции. По большому счету, у нас власть и оппозиция – это две стороны одной медали, это одно и то же. У одних есть желание получать властную ренту, у других – протестную ренту, чтобы жить в соответствии со своими ожиданиями. Россия здесь не причем.


Образ будущего

- Как бы вы предложили формировать образ будущего, с технологической точки зрения?

Оттолкнувшись от ожиданий. Что люди любят в первую очередь? Сначала своих детей. Потом, условно свои машины, свои дома. Признаки личного благополучия – это, на самом деле, ключевые элементы образа будущего. Нужно идти не от абстрактных политических свобод (которые отнюдь не абстрактны лично для меня). Нужно, чтобы любая мама могла тебя понять. У меня трое детей, мы гуляем с другими родителями на детской площадке, все думают о будущем. При этом все готовятся к инвариантному будущему. Все увлечены изучением языков, получением тех навыков и умений…

- …которые будут востребованы за пределами России. Я правильно понимаю?

Конечно. На всякий случай.

- То есть здесь будущее сомнительно?

К сожалению. Что нас с вами связывает? Вы – националист. В 1989 г. я попал по приглашению Фонда Наумана на большую либеральную тусовку Европы. А я изучал русский либерализм. И я думал тогда: «Боже, как же эти люди мне чужды». Я же русский человек. Есть серьезная проблема, связанная с тем, что у нас идеи свободы и любви к родине разъединены. Тот, кто их объединит, свяжет их с будущим и предъявит их гражданам так, чтобы они поверили в этот образ.


Демшиза и власть

- Но, как я понимаю, это скорее вопрос коммуникации. Нарисовать какую-то картинку и, прошу прощения, состряпать какую-то программу – это не так сложно.

Я очень сочувствую некоторым оппозиционерам. У нас недавно в «Фейсбуке» была дискуссия с одним оппозиционным депутатом – господином Вишневским. Демшиза – она есть, она существует. Также, как существуют турбоохранители и турбопатриоты. Когда тот же самый Навальный говорил о том, что нужно искать для новых людей точки сближения, связанные, с одной стороны, с идеей свободы, а с другой – с любовью к родине, он был совершенно прав.

- Конечно, ведь в этом нет никакого противоречия.

Кто бы это понимал. У нас почему-то думают, что оппозиция – это люди, которые думают исключительно о том, как раскачать ситуацию и обрушить бедную Россию. Никогда оппозиция не могла ничего раскачать и обрушить.

- Без усилий со стороны власти – никогда.

Оппозиция только пользуется уже готовым кризисом – приходит и использует. Мне кажется, что сейчас имеется достаточно серьезная «история». Если все будет идти инерционно (посмотрим на наши доходы, на курс рубля, на отрицательный экономический рост и прочее), то эта стагнация рано или поздно закончится тем, что все это «гикнется».

- С ваших слов получается, что подобрать это особенно некому.

Меня всегда будут клевать и слева, и справа, и я всегда буду «чужим среди своих», потому что я не поддерживаю ни турбоохранителей, ни крайних оппозиционеров. Я думаю, что здравомыслящие люди и в оппозиции, и во власти должны как-то договариваться между собой. Мы можем смеяться по поводу Америки. Но система, построенная на ротации двух партий, она как раз и создала ту Америку, которую мы боимся, которой мы завидуем, по отношению к которой у нас имеется комплекс превосходства и в то же время комплекс неполноценности.


Политики без субъектности и государство без стратегии

- Но готова ли власть проявлять такое здравомыслие?

Нет.

- Почему?

Потому что во власти у нас субъектность имеет один человек. Те, кого у нас принято именовать «властью», являются преимущественно исполнителями. Они также, как и мы, живут от зарплаты до зарплаты, от понедельника до понедельника. Им бы год пережить и два простоять и успеть что-нибудь прихватить, создать запасной аэродром. Кто стратег?

- А кто?

Никто.

- То есть это все плывет как оно плывет?

Есть только тактика. Вы не согласны?

- Я согласен.

Есть тактика, есть ситуативное реагирование. Лампочка зажглась, слюнки потекли. Червяка ткнули, он задергался.

- Хотя я думаю, что у того человека, которого мы упоминаем, не называя, есть своя стратегия. Но она была скорее ориентирована не внутрь России, а на внешний мир. Его скорее интересовало сохранение статус-кво Российской Федерации. И все, кто обещал ему сохранить и преумножить статус-кво, его вполне устраивали.

Его проблема, как мне кажется, заключается в том, что он, увлекаясь большой игрой, не нашел тех, кому может делегировать полномочия по ведению малой, внутренней игры. Но для того, что реализовывать геополитические амбиции, тебе необходимо иметь активно развивающуюся экономику.


- Как минимум.

Наш президент заявил большие амбиции. При этом наша экономика – это 2% от мировой. А если говорить про показатель ВВП на душу населения, то мы находимся в пятой/шестой десятке стран. И наши амбиции разбиваются в дребезги. Эрдоган проверил нас на прочность, и мы «поплыли». Что можно сказать оппозиции? Стучитесь в умы, сердца, договаривайтесь, убеждайте, нравьтесь. Посмотрим на уважаемых людей, которые представляют оппозицию, и посмотрим на количество лайков, которые собирают их посты. Например, официальный лидер «Яблока» что-то заявляет. 10, 20, 30, 50 лайков собирает его запись. Причем это не в ВКонтакте, не в Одноклассниках, а в Фейсбуке, где все свои. И ты понимаешь, насколько люди не попадают в цель, насколько все это скучно, архаично и имитационно. Не знаю, как все будет развиваться дальше. В отличие от вас: давать прогнозы – это ваша работа. Но могу совершенно точно сказать, что сейчас начинается какое-то броуновское движение, и любой сценарий может быть возможен. В том числе потому, что раствор уже перенасыщен. Весь вопрос в том, где возникнут точки кристаллизации.


Будущее «умного голосования»

- Скажите, а такой инструмент, как «умное голосование», насколько эффективен, с вашей точки зрения?

Смотря для чего. Я бы очень хотел, чтобы наш эфир увидел один человек – Владимир Полуэктов, создавший ресурс «Избасс», один из самых крутых российских политтехнологов. Навальный поддержал идею, которую Полуэктов когда-то сформулировал под названием «опрокидывающее голосование». Когда мы объединяем все ресурсы не для того, чтобы победил конкретный кандидат, а для того, чтобы не победил человек, представляющий власть. «Умное голосование» работало до сих пор как голосование опрокидывающее. При этом мы не несем ответственности за избранных. Они потом присоединятся к фракции власти, будут голосовать «как все», главное, что мы деморализуем власть. Мне кажется, Навальный сам понял, что «умное голосование» должно трансформироваться, развиваться. Может быть, он знал об этом изначально и немного лукавил. Чтобы сначала люди голосовали за кандидатов от «умного голосования», а потом – за людей из «команды Навального», неважно, имеют ли они какие-либо шансы на победу.

- То есть у вас уже есть база, есть рекомендации, и вы уже привыкли голосовать в соответствии с ними. Вы абсолютно правы. Но не нивелировала ли пролонгация выборов потенциал «умного голосования»?

Да, это привело к тому, что процесс наблюдения стал более трудоемким. Не важно, кто как голосует, важно, кто считает. И по этой формуле наша власть живет. Иосиф Виссарионович в бронзе отливал. Есть серьезная проблема, связанная с трехдневным голосованием, это проблема наблюдения. Но, с другой стороны, имеет ли значение, растянется ли на три дня протестное голосование, или на один?

- А если предложить в качестве контршага призыв (и он отчасти работал) «приходите в последний день»?

Так и предлагали. Получалось не очень. Надо призывать людей идти в комиссии. Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества. Людям в Карелии фальсифицировать «западло». Люди в Иркутске с работы уйдут, но не будут фальсифицировать. А, допустим, в Поволжье, на это пойдут легко и просто.

- Как изменить мотивацию? Как повлиять на нее?

Есть проблема неотвратимости наказания, и оппозиции нужно заниматься поствыборными исследованиями. Нужны хорошие юристы, которые будут не только отстаивать результат, но и пытаться доказать факт нарушений. Нужно замотать по судам тех людей, которые напрямую проводят фальсификации. Чтобы та учительница, которая рисует цифры в протоколе, 100 раз подумала: «Стоит ли?» Не буду называть регион, мы недавно проводили поствыборное исследование. Как вы понимаете, ответы на вопрос об участии в выборах сильно отличались от заявленного результата. Проблема оппозиции заключается в том, что она готова согласиться с моральным релятивизмом. Запрос на честность и справедливость не используется в полной мере. Она не демонстрирует готовность бороться. Ваш голос – это ваша собственность. Это актив, он стоит денег. Я хорошо отношусь к технологиям покупки голосов: это хотя бы честно. Это сделка. А когда твой голос воруют, это уже другая история. Почему люди, которые так раздражаются в ситуации, когда у них могут похитить рубль из кошелька, так спокойно реагируют на ситуацию, когда у них отнимают то, что стоит реально больших денег. Максимальная цена за голос в стране (в одном хорошем городе на Кавказе) – 30 тысяч рублей.


Шансы оппозиции на победу

- Я не расспросил вас о личном опыте.

Только если об опыте работы в «Партии любителей пива».

- Мой вопрос очень простой: у оппозиции есть шансы победить на выборах?

Да, безусловно. На региональных выборах она уже побеждала. На федеральных – при одном условии, если допустят к выборам. Это логический тупик. Проблема в том, что нам предложат кучу вариантов, которые назовут оппозиционными. Оппозиция может победить. Но она не может дойти до выборов.

- Это невозможно преодолеть?

Это было бы возможно, если бы кто-то поступился принципами, если бы любая организация, обладающая правом на участие в выборах, стала платформой для широкого объединения. Ни одна из них об этом пока не заявила. Поэтому заявлять о том, что оппозицию не допускают к участию в выборах, тоже не совсем корректно. Допускают, но тех, кто не готов стать точкой сборки. Как только речь заходит о том, чтобы поддержать неудобного кандидата, отложить в сторону партийную идеологию и попробовать победить, все забывают о призывах к единству.

- Часто можно услышать довод: «Ну как же, нам же администрация запретит». Может ли какая-либо оппозиционная партия наплевать на мнение администрации?

Может переиграть и перехитрить. Что касается администрации и ее запретов. Я не уверен, что запрещать будут все. Получить новую Болотную тоже никто не хочет.

- А если готовы?

Может быть. Многие из нас недооценивают желание сильных мира сего пойти по китайскому пути. Что считают точкой отсчета в Китае? Площадь Тяньаньмэнь. Я думаю, что наша власть хотела бы получить машину времени и начать все заново. У власти находятся не самые глупые люди. И даже я, когда начинаю дискутировать с некоторыми представителями демократической общественности, начинаю думать: «Не дай Бог». Это необольшевизм в чистом виде. Может быть, власть даже хотела бы увидеть субъектность в оппозиции. Но никто не может ничего предложить кроме «или…или». Мы все ломаем и строим заново. Невозможно сохранить преемственность, невозможно сохранить гарантии. Представители власти уходят в глухую оборону. Мы возвращаемся к ситуации, когда в начале века завинчивались гайки. Вместо того, чтобы давать новые возможности. И все помнят, к чему это привело.

- Есть ли у нас шанс разорвать «мертвую петлю» российской истории, подняться на качественно иную ступень развития?

Мне кажется, что мы зашли в какой-то тупик. Мы вошли в ситуацию «дурной бесконечности», воспроизводя одно и тоже. Неужели наши дети будут смотреть такую же ерунду, как телепрограммы с Соловьевым, Киселевым? Я думаю, есть два варианта. Первый – сменяется поколение. Наши дети этого не хотят, не приемлют. Второй: мы тоже хотим пожить по-человечески на старости лет, и потому постараемся включиться в процесс. Но пока мы как пребывали в бесконечном транзите, так и остаемся в нем. У нас многие из власть имущих уже ставят под сомнение, являемся ли мы Европой. Мы воспроизводим дискуссии XIX в., но куда на более низком уровне. И вместо того, чтобы искать, каким образом нам решить вопросы развития, мы продолжаем заниматься пиаром в чистом виде. Я знаю настроения и богатых людей, и очень богатых людей, у которых нет никакого оптимизма. А можно ли что-то строить, не имея исторического оптимизма? Печать