Статус «причастного» и избирательное право

Политический юрист Иван Брикульский – о том, насколько конституционны новые ограничения пассивного избирательного права.

Что такое «причастность» и в чем её специфика?

Ещё летом 2021 года, за несколько дней до старта избирательной кампании по выборам депутатов Госдумы восьмого созыва, в несколько федеральных законов о выборах были внесены некоторые изменения. Они касались ограничения права избираться на определённый срок тем лицам, которые причастны каким-либо образом к экстремистской (или террористической) деятельности.

Под причастностью понимается:

непосредственная реализация целей и (или) форм деятельности, которые стали причиной признания организации экстремистской;
выражение поддержки высказываниями, в том числе в сети Интернет;
иные действия, например, предоставление денежных средств, имущественной, организационно-методический, даже консультативной или иной помощи.

Для обретения статуса «причастного» нужно два вступивших в силу судебных решения. Первое – о признании соответствующей организации экстремистской, второе – об установлении факта «причастности» конкретного лица. Требования к специальной процедуре, которая бы устанавливала «причастность» - отсутствуют. Это привело к тому, что суды считали подтверждением «причастности» практически любое судебное решение, которое фиксировало какое-либо взаимодействие кандидатов с запрещёнными организациями. Так, «причастностью» Льва Шлосберга и Николая Кузьмина выступило постановление псковского судьи о привлечении к административной ответственности за участие в несогласованном шествии зимой 2021 года. При том, что оба кандидата к самой организации отношения не имели, а Лев Шлосберг вовсе выступал оппонентом «умного голосования» (связано с экстремистской организацией «Фонд борьбы с коррупцией», запрещенной в РФ).

Ещё одной особенностью «причастности» выступает то, что её действие начинается за несколько лет до признания организации экстремистской. Иными словами, участвуя в несогласованном митинге или помогая иным образом такой организации, гражданин не знает и не может знать, что из-за этого в будущем он лишится пассивного избирательного права.

Соответственно, пройдя все необходимые судебные инстанции, оба кандидата подали жалобы в Конституционный суд. Предметом нормоконтроля выступили пункт 3.6 статьи 4 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав…» и части 8.1, 8.2, 8.3, 8.4 статьи 4 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы…».

Какие были аргументы заявителей?

Обе жалобы вышли достаточно объёмными. Дело в том, что несколько предложений избирательных законов затрагивают слишком объёмный массив конституционных прав. Если говорить кратко, то нормы о «причастности»:

не соответствуют требованиям правовой определённости;
содержат регулирование, вводящее дискриминацию избирательных прав;
не выдерживают тест на пропорциональность, обеспечивающий справедливый баланс между ограничением права и его разумной необходимостью;
ограничивают право на свободу слова и распространение информации, ведь их реализация на практике приравнивается к неопределённой «причастности» к экстремизму;
устанавливают обратную силу закона, ухудшающего положение гражданина;
нивелируют конституционные гарантии судебной защиты, что приводит к произволу в правоприменении.

Основной упор жалобы был сделан на два важных аспекта.

Первый - полнейшая правовая неопределённость «причастности», из которой не следует абсолютно никакой конкретики. Правоприменитель не ограничен в том, чтобы лишить гражданина конституционного права на основании любого судебного решения и любых действий, проходящих в прошлом, а также без учёта его реального участия в экстремистской организации. Фактически, «причастным» к экстремизму гражданина признают не правоохранительные органы, а участники избирательного процесса и суды. В целом, формулировка «причастный» к чему-либо свойственен скорее уголовному процессу, где у таких лиц, как минимум, имеются процессуальные гарантии. Само признание «причастным» является исключительным усмотрением государства, кандидаты какими-либо средствами защиты не обладает.

Второй – несоразмерность ограничений. Конструкция «причастности» была рассмотрена через призму теста на пропорциональность. Тест на пропорциональность – основной механизм, позволяющий добиваться общественно важных целей с минимальными потерями для основных прав и свобод и проверяет конституционность указанных норм избирательного закона через свои элементы:

их соответствие законной (легитимной) цели;
адекватности (пригодности) ограничения;
необходимость указанных ограничений;
а также соответствие балансу конституционно-значимых ценностей.

Что ответил на это Конституционный Суд?

Конституционный суд вынес свои решения в форме определений, иными словами, отказал заявителям. Важно отметить, что КС, по крайней мере, постарался ответить на все аргументы жалоб. Разберём по порядку.

Первое – введение законодательных ограничений пассивного избирательного права – это ведение законодателя. Конституционное право избираться не является абсолютным, а значит законодатель может вводить по своему усмотрению порядок и процедуру его реализации, в том числе устанавливая дополнительные требования к тем, кто претендует на выборную должность. С учётом «публичной природы экстремистской деятельности», введение подобного ограничения вполне обоснованно и допустимо. По мнению КС, это «конституционно-правовое дисквалифицирующее препятствие», и связывает его с «повышенными репутационными требованиями к носителям публичной (политической власти)».

Второе – обратная сила ограничений не нарушает права заявителей. КС это обосновал также широким усмотрением законодателя по введению новых запретов и ограничений на сами действия, так и на последствия таких действий. Соответственно, введение обратной силы также вполне допустимо и обоснованно, и не раз практиковалось законодателем. Здесь КС проводит аналогию с лицами, осуждёнными за тяжкие и особо тяжкие преступления, которые также обладают определёнными ограничениями в праве избираться.

Третье – тест на пропорциональность. По мнению КС, ограничения «причастности» являются соразмерными, так как носят дифференцированный характер. Иными словами, они не предлагают абсолютного запрета на участие в выборах, а лишь лишают такого права на определённый срок и в зависимости от участия в экстремистской организации (участник или руководитель и тд).

Четвёртое – формулировки «причастности» не носят признаки неопределённости. КС считает, что законодатель обладает полным правом на использование оценочных или общепринятых понятий, которые и так известны участникам правоотношений. Следовательно, каким-либо образом уточнять «причастность» нет необходимости.

Пятое – оценивать же обстоятельства дела Льва Шлосберга и Николая Кузьмина КС не стал, ссылаясь на то, что это не входит в его полномочия. Иными словами, суд оценил саму норму на конституционность, а не правоприменительную практику и обстоятельства, которые сделали заявителей «причастными». Следовательно, соответствие «причастности» конституционным положениям о свободе слова и конституционным гарантиям судебной защиты КС не стал.