Стопроцентное лесовосстановление – к 2030 году

Глава Общественного совета при Минприроды РФ, эксперт Центра ПРИСП Александр Закондырин – о специфике ведения лесного хозяйства и охраны лесов.

Говоря о защите лесов, чаще всего в первую очередь вспоминают защиту от пожаров. Большая часть из них происходит летом, и некоторая имеет антропогенный фактор. Так вот, бюджет борьбы с лесными пожарами до недавнего времени составлял 6 миллиардов рублей.

Этого не хватало для нормального функционирования системы, учитывая ситуацию с пожарами каждый год. Так что в прошлом году на пожаротушение дополнительно было выделено 8 миллиардов рублей. Эти средства были необходимы для создания инфраструктуры по технике, по найму дополнительных сотрудников, по повышению зарплат им. Потому что зарплаты работники лесоохраны зависят от количества пожаров. Ситуация была, мягко говоря, ненормальной, и только в прошлом году усилиями глав Минприроды и президента проблема была решена.

Вообще в сфере защиты лесов происходит довольно много событий – хотя, возможно, в Рослесхозе не так много об этом рассказывают. Информация доходит в основном до профессионального сообщества, то есть проблема больше коммуникационная, чем связанная с осуществлением работ. И я бы сказал, что в целом ситуация с защитой лесов у нас улучшилась – хотя, если вы вспомните пожары апреля-мая этого года хотя бы в той же Якутии, это будут как раз примеры антропогенных пожаров. И тут надо еще просто наводить порядок.

Кстати, надо знать, что существует такое понятие, как «зоны контроля». Дело в том, что тушат не все лесные пожары – только те, которые угрожают населенным пунктам, а также те, которые потушить дешевле, чем дать участку выгореть. И «зона контроля» в лесном хозяйстве может составлять до 50%, поскольку средств тушить все пожары не хватает. Это неправильно, но так обстоят дела с тушением не только в нашей стране. Таковы же они в Канаде, во многом – и в США, и в Южной Америке. И этот тренд надо поэтапно сокращать – за счет наблюдения, которое позволяло бы со спутника отслеживать ситуацию и локализовать пожар, пока он еще не увеличился. И за счет возможности вводить режим ЧС на различных – местном, региональном, федеральном – уровнях. В зависимости от масштаба, пожар относится либо к компетенции местных пожарных, либо к компетенции федеральных служб.

Сейчас процедуру введения такого режима существенно упрощают, так что в этом отношении тоже кое-что меняется. Что же касается лесоустройства, у нас принято большое количество ограничительных мер – например, в части поставок леса-кругляка за рубеж. Это, с одной стороны, правильно, так как должно стимулировать переработку древесины вместо продаж сырья. Но в некоторых регионах переработка на деле приводит к появлению настоящих свалок в самих лесах. Однако и в этой сфере происходят изменения, которые позволяют сделать ее более цивилизованной и прозрачной. Тем более что нашей стране нежелательно терять такую важную часть рынка.

А если говорить о лесовосстановлении, то надо вспомнить о том, что у нас существует федеральный проект восстановления лесов, который входит в нацпроект «Экология» и по цифрам освоенных средств является одним из самых эффективных. Учитывая нынешние сложности, не знаю, смогут ли коллеги выйти на ранее намеченные показатели, но задачу эту никто не отменял, и по стране происходят активно лесовосстановительные мероприятия. Есть критика программы посадки саженцев (какие именно сажают, как те приживаются, что с ними дальше происходит) и так далее, и спорить об этом можно, но нельзя сказать, что работа не идет. И, думаю, что если не к 2024 году, то к 2030 году мы придем к 100% лесовосстановления в стране. Печать