Киссинджер торопит

Член Совета Ассоциации российских дипломатов, доктор политических наук, профессор РГГУ, профессор кафедры дипломатии МГИМО Владимир Пряхин – о том, как ветеран внешней политики США оценивает перспективы урегулирования конфликта на Украине.

Нет так уж много приходится слышать разумных слов о перспективах политики США на Украине, чтобы можно было пренебречь очередным интервью патриарха американской дипломатии Генри Киссинджера по этому вопросу…

Прежде всего, надо отдать должное объективности бывшего государственного секретаря. Приобретенные им опыт, авторитет и солидный возраст позволяют ему, в отличие от многих других, прямо заявить журналу «Лайф»: «Нынешние европейские политики не имеют ориентиров и не понимают стоящих перед ними задач».

Что правда, то правда. В современной Европе нет ни единства мнений в оценке текущей геополитической и экономической ситуации континента, ни более-менее достоверного прогноза развития событий, ни разумного представления о том, что нужно делать для стабилизации положения на Евразийской платформе. Доминирующие в беспрецедентной информационной войне залихватские русофобские завывания можно сравнивать с известными из истории призывами «Карфаген должен быть разрушен». Но от частого повторения эти призывы более реалистичными не станут. Что касается политиков умеренного толка, то в обстановке истерии они просто побаиваются высказывать откровенно свое мнение о том, что думают. Инициатива, таким образом, в обозначении перспектив полностью принадлежит Москве, которая ограничивает выражение своей позиции по данному вопросу формулировкой «Все идет по плану».

Вместе с тем главную роль в формировании политики европейских партнеров по НАТО по-прежнему играют не сами европейские политики, которых укоряет Киссинджер, не разногласия между ними и не отсутствия у них понимания стоящих перед ними задач. Да, единства во мнениях действительно, нет. Радикал-националистические лидеры прибалтийских и некоторых (не всех) восточноевропейских стран хотели бы, чтобы Соединенные Штаты активно вмешались в конфликт с применением всего арсенала своих военных-технических средств и человеческих ресурсов. При этом их не очень беспокоит, как ни странно, неизбежно возникающий при этом риск ядерной войны.

Что касается умеренных лидеров, к которым можно (с оговорками) отнести и Виско, и Макрона, и Орбана, и Шольца, и некоторых других западноевропейских деятелей, то это их идеал - натоцентристская модель Европы, предполагающая, что Россия навеки останется энергосырьевым придатком Запада и необъятным рынком для товаров, производимых по заказу европейских хозяев на предприятиях «третьего» мира. При этом, разумеется, имеется в виду, что будут открыты все рубежи и границы для проникновения в нашу страну агентов влияния (change agents), которые медленно, но верно будут вести дело к новой «цветной» революции по образцу 1991 года, после которой Россия уже никогда не встанет с колен и будет влачить существование подчиненного вассала «коллективного Запада».

На более отдаленном этапе развития этой схемы предполагается, возможно, что, имея опору на такого сильного вассала, Европа, может быть, обретет, наконец, способность на равных разговаривать с Соединенными Штатами. Хотя вряд ли.

Как бы то ни было, ни тот, ни другой варианты не реальны. США не вмешаются открыто в военные действия в Восточной Европе: слишком велики риски и неизбежные потери. С другой стороны, Россия не приемлет натоцентричную концепцию единой Европы от Бреста до Владивостока. Россия строит свою геополитическую систему на основе демократической мультиполярности в рамках проекта Большой Евразии, в которой найдут свое достойное место и энергосырьевые ресурсы России, и европейские финансовые капиталы и производственные мощности стран «третьего мира. При этом главной особенностью российской схемы является отсутствие в ней какого-либо элемента или центра доминирования одной политической силы над другой. В то время как все натоцентристские концепции исходят из необходимости доминирования так называемых «демократических» держав. Хотя демократизация при этом объявляется синонимом глобализации, а глобализация, по словам того же Генри Киссинджера, не иное что как глобальное доминирование США.

Очередное интервью Киссинджера как раз и примечательно тем, что косвенно, но однозначно, он указывает на то, что основное противоречие, мешающее стабилизации положения в Восточной Европе являются не расхождение между европейскими политиками, или между американскими и европейскими лидерами, а принципиальный раскол во мнениях в самой политической элите Соединенных Штатов Америки. В ней до сих пор доминирует то традиционное для западной дипломатии представление, что война на Украине это «манна небесная» для Соединенных Штатов. Русские убивают русских! Об этом мечтали и Карл ХII, и Наполеон I, и Бисмарк и рейхканцлер 40-х годов. Мысль об этом и сейчас согревает западноевропейских стратегов, которые, подбрасывая дрова в огонь конфликта между русскими и украинцами, до сих пор не научились отличать их друг от друга.

Вот эту-то эйфорию Белого дома и осуждает Генри Киссинджер, когда говорит, что Вашингтону не хватает «никсоновской гибкости». И он торопит выйти, в конечном итоге, на какие-то конкретные компромиссные политические договоренности, могущие быть положенными в основу договоренностей об умиротворении в Восточной Европе. Хотя он и умалчивает о том, что такое умиротворение может быть достигнуто только при полном учете озабоченности России в отношении своей безопасности, о которых тщательно и терпеливо наши дипломаты Грушко и Рябков самым подробным образом информировали представителей США и НАТО еще в январе текущего года.

Детали этих будущих договоренностей Киссинджера не очень интересуют. Его интересует только то - и в этом ему нельзя отказать в политической дальнозоркости, что после этого в Европе сложится совершенно другая геополитическая ситуация. Странам НАТО, считает он, следовало бы выстраивать отношения с Россией, чтобы она осталась частью Европы, а не стала «форпостом Китая».

Вот, где зарыта собака. В этом и есть весь Киссинджер как политик с глобальным политическим мышлением. В отличие от всякой геополитической шушеры, посылающей одну за другой американские делегации на Тайвань, Киссинджер хорошо понимает, что главным соперником и главным препятствием в реализации гегемонистских планов установления мирового доминирования Вашингтона является Китай с его растущей экономической мощью и военным потенциалом.

Нынешний конфликт на Украине для американского стратега не более чем еще одна попытка «коллективного Запада» подчинить себе Россию и силой заставить ее выстроиться в цепь сдерживания вокруг Пекина. Киссинджер понимает обреченность этих попыток. А вот политические игры в духе пинг-понговой дипломатии на этом театре он считает вполне возможными и перспективными. Но для их начала необходимо скорейшее завершение нынешнего этапа горячего конфликта с Россией. Конечно, вряд ли можно считать реалистическими расчеты на то, что когда-либо в будущем Россия примет участие в каком-либо антикитайском альянсе. На этот счет уже сделано немало соответствующих заявлений и Москвой, и Пекином. Да и сами политики коллективного Запада делают все для укрепления сотрудничества и взаимодействия между Россией и Китаем ужесточением антироссийских санкций.

Но не секрет, что на Западе многие в ложном сознании своего «цивилизационного превосходства» над немытой Россией полагают, что российскую дипломатию можно обмануть. Даже есть термин для этого. Не грубый варварский обман, а цивилизованный западный хамбаг (humbug). За примерами далеко ходить не надо: не удосужились же мы зафиксировать на бумаге устные обязательства о недопущении расширения НАТО на Восток в 1992 году. Почему бы не повторить этот трюк и в будущем? Только в более крупном масштабе.

Вот и живет в ожидании этого выдающийся гений внешней политики США ХХ века Генри Киссинджер. Через девять месяцев ему исполнится сто лет. Пожелаем же ему благополучно дожить до этого благословенного рубежа и заверим в том, что очередных хамбагов внешняя политика России не допустит.