Смертная казнь не защитит от «колумбайнеров»

Чудовищная трагедия в Казани, где 19-летний психопат устроил кровавую бойню в одной из школ города, вновь вернула в дискуссионное поле вопрос об отмене моратория на смертную казнь в России. Причем, о том, что это необходимо сделать говорят не только простые граждане, потрясенные цинизмом и жестокостью преступления, но и многие известные люди — ведущие политики, эксперты, представители шоу-бизнеса и телевидения.

Директор Института истории и политики МПГУ, член правления Российской ассоциации политической науки, эксперт Центра ПРИСП Владимир Шаповалов считает, что основной акцент нужно делать не на том, каким будет наказание, а на том, чтобы подобного рода действий не было.

Трагедия в Казани, действительно, всколыхнула общество и дала, в том числе, достаточно мощный импульс обсуждению тех или иных реформ в сфере повышения безопасности — прежде всего, детей. Одной из ключевых тем в этом обсуждении стала идея возвращения смертной казни.

Хочу подчеркнуть, к этой идее нужно относиться чрезвычайно осторожно. С моей точки зрения, необходима широкая и значительная по своим масштабам общественная дискуссия. По этому поводу должен быть достигнут консенсус общества, вплоть до постановки вопроса на уровне референдума, может быть. В настоящее время в российском обществе и в российском политическом сообществе нет единой точки зрения по этому поводу. Хотя есть достаточно большая часть общества, которая выступает за возвращение смертной казни.

В то же самое время, в качестве контраргумента хочу привести следующее: Россия пережила страшную территористическую войну, унесшую жизни тысяч людей, в том числе и детей. Достаточно вспомнить только один Беслан. Тем не менее, даже в горниле этой войны мы не вернулись к смертной казни. Хотя, казалось бы, те серьезные террористические угрозы, которые существовали, должны были нас сподвигнуть к этому. Но этого не произошло.

В российском обществе сформировалось уже не одно поколение сограждан, живущих в условиях отсутствия института смертной казни. Четверть века в России смертная казнь не применяется, напомню. На самом деле, российская история не кровава. В ней были, конечно, драматические эпизоды, но, в сравнении с европейскими странами, у нас существенно меньше подобного рода эксцессов. Существовали даже целые периоды российской истории, когда институт смертной казни у нас попросту отсутствовал. То есть, это не вопрос лояльности Совету Европы, а вопрос, более соответствующий нашей исторической традиции.

«Колумбайн» — это американская, к сожалению, трагедия, пришедшая к нам. Но давайте посмотрим на США. Там ведь не только существует институт смертной казни, американцы еще и одни из лидеров по применению смертной казни. Занимают «почетное» шестое место рядом с Китаем, Северной Кореей, Саудовской Аравией и Ираном. Вот, собственно, самые кровожадные режимы у нас в этих странах. И «демократическая» Америка среди них. Спасает ли применение смертной казни? Судите сами: если мне не изменяет память, семьдесят с лишним человек сели на электрический стул в США в 2020 году. И, как показывает практика, от «колумбайнов» и терактов это не защищает. Наоборот, ситуация с каждым годом только усугубляется. Следовательно, речь, очевидно, не только и не столько в возвращении института смертной казни.

Мне больше нравится в этом смысле те предложения, которые касаются радикального ограничения продажи огнестрельного оружия. Можно вернуться, скажем, к практике советских времен. То есть, если ты охотник, то ты должен быть членом соответствующего общества, которое должно выдать документ о том, что тебе необходимо это оружие, потому что ты - охотник. Но это, как пример. Хочу подчеркнуть, что здесь нужен большой и серьезный комплекс мер. Но, прежде всего, это даже не то, что касается огнестрельного оружия. Скорее, контроля над IT-сферой. Теми каналами, по которым, собственно, и происходит распространение экстремистских и террористических идей. Ну, и, конечно, воспитание. Те меры, которые приняты в настоящее время с возрождением института воспитателей в школах, это только первый шаг. Его нужно развивать и расширять.

Что же касается смертной казни, то, мне кажется, это не панацея от подобного рода действий. Необходимо заниматься превентивными профилактическими действиями, но не стремиться к тому, чтобы, так сказать, напугать человека, который вышел убивать с повязкой, на которой написано, что он — «Бог». Очевидно, что такого никакая смертная казнь остановить не может, поскольку, он, в общем-то, сам поставил себе диагноз, что ничего человеческого у него не осталось.

Конечно, подобный индивид не должен находиться в человеческом обществе. И не должно быть никаких шансов, что он выйдет на свободу хоть когда бы то ни было. Даже если его признают невменяемым. Он должен быть изолирован от общества навсегда. Кроме того, я думаю, что необходимо взять на вооружение американскую практику, когда любой человек, совершивший уголовное преступление несет двойную ответственность. Не только садится в тюрьму, но и выплачивает потерпевшей стороне огромные компенсации. Американское общество — это общество материалистов, общество потребления, и вот в этом смысле они измеряют многое денежными средствами.

Конечно, никто не воскресит убитого ребенка — это невозможно, но тот, кто это сделал, должен понести еще и материальную ответственность. И эта ответственность должна быть очень и очень серьезной.

Но еще раз подчеркиваю: здесь основной акцент нужно делать не на том, каким будет наказание, а на том, чтобы подобного рода действий не было. И в этой связи хочу отметить, что работа с террористическим подпольем, с онлайн-средой ведется у нас достаточно эффективно сейчас. Но, видимо, все-таки две последних трагедии — в 2018 году в Керчи и нынешняя в Казани, они свидетельствуют, что эта эффективная система антитеррористической профилактики и мониторинга в Сетях не распространена пока в должной мере на «колумбайнеров». Поэтому нужно развивать это направление и технологии отслеживания подобных людей.

Печать