Будущее Украины по-польски

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Тихон Сысоев – о том, что для Польши Украина уже многие столетия представляет собой пространство стратегических интересов, и не воспользоваться нынешней катастрофой киевского режима она просто не может.

Польский президент стал первым иностранным лидером, выступившим в Верховной раде после начала боевых действий на Украине. Это было не только символично, но и неожиданно. Двадцать второго мая, без официального анонса, он в третий раз за последние месяцы посетил Киев. Официальная цель визита — договориться о подписании договора о добрососедстве и упростить порядок пересечения границы для граждан двух стран. Заодно Дуда успел побаловать киевский политический истеблишмент своим личным присутствием. Собравшиеся в парламентском зале депутаты не уставали прерывать речь польского гостя бурными овациями. Оратор, в свое очередь, не скупился на комплименты и обещания киевским властям.

«Я не успокоюсь, пока Украина не станет полноправным членом ЕС, ведь Украина — это лицо Европы! Защитник большой европейской семьи!» — заверял собравшихся Дуда. А затем полушутя добавил, что «ни враждебные политики, ни иностранные агенты, ни жюри на “Евровидении” не смогут вбить клин между польским и украинским народами», подчеркнув, что настало время «для нового польско-украинского трактата, договора о добрососедстве».

Варшава уже не в первый раз так открыто говорит о своем желании углубить и расширить взаимную интеграцию со своим соседом. Еще 5 мая, во время празднования Дня польской диаспоры, Анджей Дуда позволил себе довольно странное заявление: «Между нашими странами — Польшей и Украиной — не будет больше границы!»

Эти слова не только звучали совсем уж откровенно в духе намерений об очередном «разделе Украины», но и неплохо рифмовались с сообщением главы российской Службы внешней разведки Сергея Нарышкина, сделанным еще в конце апреля. Тогда российский чиновник заявил о якобы подготовке Вашингтоном и Варшавой плана установления контроля Польши над западной частью украинских территорий. Показательно, что в это же время Польша объявила о начале масштабных учений на востоке и севере своей страны, убедительно попросив граждан не публиковать в социальных сетях фото- или видеоматериалы о передвижении военной техники. В российских социальных сетях, в свою очередь, стали ходить слухи о том, что в конце мая коалиционные войска Польши и Литвы и вовсе войдут на территории четырех западных областей Украины.

И хотя слухи так и остались слухами, а официальные спикеры Варшавы поспешили окрестить сообщение Нарышкина «ложью», логика действий польской стороны говорит об обратном. К тяжелому военному положению Киева на восточном фронте совсем скоро может добавиться политическое поражение на фронте западном.

Ослепительные популисты

«Чем сильнее будет наша позиция на Востоке, тем больше с нами будут считаться на Западе», — заметил как-то Ежи Гедройц, польский публицист и главный редактор знаменитого польскоязычного эмиграционного журнала Kultura.

Сегодня, стремясь проецировать свое влияние на Восток и пользуясь конфликтом на Украине, Польша будто бы прямо руководствуется завещанием своего известного эмигранта. Бесспорно, Варшава стала солирующей скрипкой в процессе интенсификации военной поддержки Киева и лоббирования как можно более жестких антироссийских санкций.

Страна превратилась в главный транзитный коридор для поставки западных вооружений и в основной полигон для обучения украинских солдат. При этом, если в дружном западном строю находились колеблющиеся — в вопросе ли очередных санкций или поставок оружия, — польские чиновники не жалели сил и времени, чтобы как следует встряхнуть их совесть.

Более того, чуть ли не с самого начала СВО Польша стала главным промоутером самоубийственной идеи введения на Украину миротворческих сил НАТО. Потрясающий пример конъюнктурного «восточноевропейского джихадизма», который, конечно, прибавил политических очков Варшаве.

Страна, еще недавно приводившая в ярость брюссельских и вашингтонских чиновников, сегодня превратилась в главный опорный пункт на восточном фланге НАТО. А правящая партия «Право и справедливость», от чьих откровенно правопопулистских взглядов просвещенная публика рефлекторно закатывала глаза, теперь купается в лучах западной благосклонности.

«Все смотрят на нас с восхищением», — с нескрываемым удовольствием заявил в недавнем телеинтервью Ярослав Селлин, известный «консервативный смутьян» (как его прозвали в западных медиа), заместитель министра культуры Польши.

За последние месяцы Польшу среди прочих посетили президент США Джо Байден (единственная европейская страна, в которую он приехал после внеочередного саммита НАТО в Брюсселе), вице-президент США Камала Харрис, глава ЦРУ Уильям Бернс, министр обороны США Ллойд Остин, президент Европейского совета Шарль Мишель.

Варшава просто не могла не воспользоваться столь благоприятным для себя моментом.

Суверенитет в обмен на гостеприимство

Приняв главный удар миграционной волны (более двух миллионов украинских беженцев), Польша проявила по отношению к гостям нетипичную для себя заботу. Не стоит забывать, что политический успех в 2015 году «Право и справедливость» во многом построила на ксенофобской риторике по отношению к мигрантам, а действия польских силовиков на границе с Белоруссией осенью прошлого года неслучайно отличались особой жесткостью.

С украинцами же у поляков произошел какой-то загадочный сбой: согласно данным Eurobarometer (от 20 апреля), 68% граждан страны заявили о своей симпатии к беженцам и поддержали их социально-экономическую поддержку. А еще в марте Дуда подписал поправки в закон о помощи эмигрантам. Он позволил им легально находиться на территории страны в течение 18 месяцев, а затем получить временный вид на жительство. Они также они получили право на единовременное финансовое пособие, социальные льготы и услуги здравоохранения.

Однако сделано это было не только из теплых чувств по отношению к «украинским братьям», но и с прагматическим расчетом на будущее. Во время последнего визита польского президента в Киев Верховная рада внесла законопроект об особом правовом статусе граждан Польши на Украине.

Итоговый документ этой инициативы пока не опубликован. Однако, если верить словам пресс-секретаря президента Украины Сергея Никифорова, закон будет идентичен тому, что принят в Польше, но с довольно замысловатой асимметрией.

«Надо обратить внимание на тот закон, который приняли в Польше для временно перемещенных лиц с Украины и которым фактически приравняли граждан Украины к гражданам Польши, но без права голосования. Соответственно в Украине по инициативе президента будет принят, скажем так, похожий закон», — заявил Сергей Никифоров.

По просочившимся утечкам, польские граждане, в случае принятия законопроекта, будут интегрированы в гражданско-правовую систему Украины, но на принципиально ином уровне. Предполагается, что поляки смогут становиться судьями, занимать выборные должности, назначаться в органы государственной власти, руководство оборонных предприятий, армию и спецслужбы. Они также будут иметь доступ к гостайне. Будет упрощено пересечение границы, а польская полиция сможет следить за правопорядком на Украине.

Этот пазл даже в самой скептической голове может сложиться только в одну картинку: Варшава готовит юридическую почву для полноценного вторжения на Украину (как бы парадоксально это ни звучало) без мандата НАТО. Свой героический статус (прифронтовое государство Альянса) она хочет конвертировать по выгодному курсу. Так, чтобы не только закрепить за тем, что останется от Украины, полуколониальный статус, но и артикулировать свои притязания в качестве политической доминанты на всем восточноевропейском пространстве.

Апостолы «древних укров»

На самом деле стремления и желания Варшавы на Украине лучше всех понимают именно в Москве. И для нас, и для поляков эти земли уже много веков представляют важнейший стратегический форпост — причем направленный друг против друга. Многовековое противостояние отягчается глубокими культурно-историческими связями, которые сложились с Украиной и у Москвы, и у Варшавы.

Чем Киев или Донбасс являются для России, тем, например, Восточные кресы являются для исторической памяти Польши. Восточные кресы («крес» от польского «граница», «край», «регион») — это территории Западной Украины, Белоруссии и Литвы, входившие в состав Польши в межвоенный период. Поэтому и мотивы нынешней польской элиты для Москвы вполне прозрачны — это воспроизводство давних мечтаний об очередном возрождении Речи Посполитой. Сознание этого политического класса буквально окутано реминисценциями национального прошлого.
«Эти люди в значительной степени находятся в плену имперских мифов о великодержавной Польше, которая так и не состоялась. Они были бы рады переиграть прошлое с тем, чтобы на выходе получить искомую “Великую Польшу”, “Четвертую Речь Посполитую”. И конечно, они ненавидят Россию и презирают леволиберальные западноевропейские элиты, которые считают слабаками и предателями христианства», — рассказывает Дмитрий Буневич, научный руководитель Института русско-польского сотрудничества.

Хронологически память современной польской элиты, связанная с Украиной, начинается еще с 1569 года. Тогда, после образования Первой Речи Посполитой, на части территорий современной Украины была развернута агрессивная полонизация за счет пропаганды католицизма. Со временем столь жесткая политика поляков качнула весы в сторону Московского царства: после восстания Богдана Хмельницкого Левобережная Украина, Киев, Смоленск и значительная часть Приднепровья отошли к России.

А уже век спустя, после первого раздела Польши, большая часть территорий современной страны с польским населением и вовсе вошла в состав Российской империи. И это внесло свои изменения в идентичность поляков, как и в их стратегию на украинском направлении. Правящая элита метрополии стала объектом критики и гнева со стороны польских подданных, а развал российского имперского проекта — едва ли не главной, пусть и затаенной, мечтой.

Для этого, в частности, польский писатель Ян Потоцкий создал миф об украинцах, которые, как оказалось, не имеют ничего общего с русскими, а являются отдельным народом, связанным со скифским племенем сарматов. Другой же польский историк, Тадеуш Чацкий, находит еще более древние корни украинцев, отнеся их к этносу «древних укров».

Другими словами, именно поляки стали основными авторами украинского национализма (подробнее об этом читайте в статье «Как зарождался и вырождался украинский национализм», «Эксперт» № 14 за 2022 год), программируя его в радикально центробежном (читай: антироссийском) духе. И эти мифы пустили настолько глубокие корни, что воспроизводятся в украинской пропаганде и по сей день.

К овладению через применение

После окончания Первой мировой войны Польша на время обрела независимость вместе с западными территориями современной Украины. В этот период глава государства Юзеф Пилсудский начал активно лоббировать проект «Междуморье», отсылающего к известному лозунгу польского романтизма «Польша от моря до моря» (имеется в виду пространство между Черным и Балтийским морями).

Его идея была в том, чтобы создать конфедеративное государство, в которое войдут Польша, Украина, Белоруссия, Литва, Латвия, Эстония, Молдавия, Венгрия, Румыния, Югославия, Чехословакия. Только так, по его мнению, можно было позволить государствам Центральной Европы избежать нового усиления Германии или России. Конечно, главная роль в этом мозаичном государстве отводилась Польше. Однако никто, кроме Франции, этот проект так и не поддержал, и произошло ровно то, чего так опасался Пилсудский.

В послевоенный период польские притязания на территории Украины, несмотря на трагедию Волыни, приобрели новую, более мягкую и взвешенную форму. Одним из авторов этой коррекции стал уже упомянутый нами Гедройц, который начинает пропагандировать отказ от привычных имперских амбиций Польши. Вместо этого польский эмигрант предложил стратегию примирения с украинцами, литовцами и белорусами, чтобы, объединившись с ними, избавиться от советского влияния, а затем нежно забрать их под свой протекторат.

Впоследствии именно идеологи, собравшиеся вокруг редакции его журнала Kultura, выдвинули идею, что независимые Литва, Белоруссия и Украина станут гарантами безопасности в центрально-восточном европейском регионе, как только падет советский проект. «Пусть литовцы наслаждаются своим Вильнюсом, пусть во Львове развевается сине-желтый флаг», — писал один из авторов журнала.

Неудивительно, что, когда Советский Союз развалился, Польша первой признала независимость Украины. Ввиду же того, что Белоруссия довольно быстро выбрала лукавую многовекторную политику, понимая, что скрывается за польскими пряниками, Варшава превратилась в главного «адвоката» Украины в Европе, стремясь всеми правдами и неправдами окончательно переориентировать это государство на Запад.

Польский прозелитизм

Последние тридцать лет Польша последовательно обволакивала Киев экономическим, политическим и культурным влиянием. И то, с какой интенсивностью и упорством все эти годы работала польская машина, невзирая на гротескные формы ею же взлелеянного украинского национализма, хорошо демонстрирует серьезность намерений Варшавы.

Обретя независимость, страна почти сразу принялась возводить фундамент под новое региональное объединение на постсоветском пространстве. Так, в 1991 году возникла Вишеградская тройка, после распада Чехословакии ставшая «четверкой» — в нее вошли Польша, Чехия, Словакия и Венгрия. И хотя это объединение поначалу показало неплохие экономические и интеграционные результаты, Польша довольно быстро поняла, что конфигурация и вес стран, вошедших в это объединение, препятствует ее имперским амбициям.

Именно поэтому, двигаясь к своей мечте о «Междуморье» как противовесу растущему влиянию Москвы, Варшава сразу начала активно разыгрывать украинскую карту, чтобы усилить свое влияние как на Западе, так и в регионе. В 1990 году появляется Центр восточных исследований (Ośrodek Studiów Wschodnich), который был напрямую подчинен правительству. Его цель — предметное исследование стран бывшего постсоветского пространства, прежде всего Украины.

Параллельно с этим на территорию соседнего государства начали активно проникать разнообразные польские НКО и распространять пропольские и проевропейские настроения в духе ревностного прозелитизма. Самым известным из них стал Фонд Стефана Батория, который, как и положено, занимается развитием демократии в странах Центральной и Восточной Европы.

Другой показательный механизм распространения польского влияния — принятый в 2007 году Сеймом республики закон «О карте поляка». Эта карта предоставляет мигрантам льготы внутри Польши, в том числе в области образования. За период с 2008 по 2019 год больше всего таких карт получили именно украинские студенты (чуть больше 120 тыс. человек). Они прошли польские университеты и усвоили соответствующую картину мира.

Что и говорить об обычной трудовой миграции: согласно данным Гданьского политехнического университета, в 2020-м (пандемийном) году разрешение на работу в Польше получили почти 300 тыс. украинцев, что, например, в 30 раз больше, чем пятнадцатью годами ранее.

В треугольнике «свободы»

На высоком политическом уровне первая большая удача Польши на Украине случилась в 2004 году. Тогда с приходом к власти Виктора Ющенко, чье избрание вряд ли состоялось бы без хлопот Варшавы (с ее подачи Европарламент потребовал проведения решающего повторного второго тура выборов), польско-украинские отношения приобрели новый импульс.

С того момента Польша начинает возводить и демонтировать проект за проектом, стремясь увести Киев подальше от Москвы и окончательно закрепить его в зоне своих восточноевропейских притязаний. Еще в 2005 году Лех Качиньский, тогдашний президент республики, вместе с Михаилом Саакашвили и Виктором Ющенко приступили к строительству Содружества демократического выбора, в которое вошли десять постсоциалистических стран.

Однако ввиду того, что проект почти сразу стал сбоить, Варшава быстро переключилась на «Восточное партнерство» Евросоюза, рассчитывая с его помощью дотянуться до Черного моря и Кавказа. Но после Майдана и начала многолетнего конфликта на востоке Украины Европа быстро охладела к проекту. А Польша вновь была вынуждена искать альтернативы.

В итоге в 2015 году возникла «Инициатива трех морей», одобренная уже на уровне Вашингтона, в которую наконец была прямо заложена уже упомянутая идея Пилсудского о «Междуморье». Как пишет исследовательница Любовь Шишелина, «Польшу в стремлении построить новую срединную Европу поддерживают Соединенные Штаты Америки, усмотревшие в ней доверенного смотрителя своих интересов на Европейском континенте после ослабленных брекзитом позиций Великобритании».

В эту неформальную платформу вошли 12 стран ЕС, расположенных в Центральной и Восточной Европе. Их объединяли не только географическая и культурная близость, но и общее чрезвычайно критическое отношение к Москве. Неудивительно, что Польша сумела получить здесь столь желанный особый статус.

А для того, чтобы окончательно оформить тренд на восстановление Речи Посполитой, в 2020 году по инициативе Варшавы был создан трехсторонний региональный альянс «Люблинский треугольник», в который вошли Польша, Литва и Украина. Сам по себе этот союз, как и место, где была подписана совместная декларация министрами иностранных дел трех стран (там же, где и Люблинская уния), довольно агрессивно намекало на то, куда метит Варшава.

Показательно, что в июле прошлого года Дмитрий Кулеба, глава украинского МИДа, после подписания в Вильнюсе декларации, способствующей евроатлантической интеграции Украины, между прочим заметил: «Мы очень хотели, чтобы там [в декларации] стояла четвертая подпись демократической Беларуси, но пока ее нет, мы будем работать втроем. Но работать так, чтобы приблизить тот момент, когда и Беларусь вместо “русского мира” выберет “Люблинский треугольник” — пространство демократии, свободы и общего европейского будущего».

Отсюда понятно, почему то, чем закончились протесты в Белоруссии, вызвало столь резкую реакцию Польши. Как и то, чем обусловлена ее сумасшедшая активность последних трех месяцев, как только российские войска двинулись вглубь Украины. Варшава будет биться за Киев до конца.

Без кусков — целиком

Хорошо известно, что отряды польских «добровольцев» и наемников воюют на территории Украины с самого начала спецоперации России. В этом смысле гипотетическое вхождение ВС Польши на подконтрольные Киеву территории лишь формализует и масштабирует реальность.
К тому же, если законопроект об особом правовом статусе граждан Польши будет принят, это позволит военнослужащим соседней страны войти на территорию другой страны без особых юридических нареканий, несмотря на очевидный удар по украинскому суверенитету.

«Ясно, что “миротворческий контингент” — это просто польская риторика. И хотя сам факт такого ввода нанесет удар по и так весьма эфемерному украинскому суверенитету, поводы для этого могут быть выбраны самые разные. Один из наиболее очевидных — ввод полицейских сил в отдельные города якобы для поддержания там правопорядка. Тем более что с порядком в ряде украинских городов действительно есть реальные проблемы», — считает Дмитрий Буневич.

С прагматической точки зрения появление польских войск может снять часть нагрузки с ВСУ. К примеру, есть версия, что Владимир Зеленский уже попросил Дуду направить на Украину солдат, чтобы освободить часть сил ВСУ, сосредоточенных на границе с Беларусью, и направить их на агонизирующий восток страны.

В долгосрочной перспективе разговоры о возможности очередного «раздела Украины» обычно сводятся к тому, что Польша будет рассчитывать на западные земли, оставив России, Венгрии и Румынии (если последние две страны захотят) все остальное. Однако Юрий Солозобов, директор по международным проектам Института национальной стратегии, считает, что такой «кусочный сценарий» Варшаву не устроит.

«На мой взгляд, принципиальная позиция польского руководства — брать все, что еще от Украины осталось. Вечный мир с Польшей, подписанный в 1688 году, делил Гетманщину по Днепру. Думаю, что и на этот раз Варшава будет стремиться выйти примерно на эти же рубежи. Пусть будет чудо на Днепре, чем второе чудо на Висле, как бы говорят поляки», — полагает Юрий Солозобов.

Важным мотивом не брать под свой протекторат одну Западную Украину для Польши связан, в частности, с тем, что население на этих территориях наименее ей лояльно.

«Конечно, Львов был польским городом, но после “депортации” поляков, известной как “Волынская резня”, — это самый эталонный регион с точки зрения украинского национализма. Недаром в постсоветский период любая помощь со стороны Польши отвергалась здесь даже на уровне муниципалитетов. При таком раскладе забирать себе только эти территории как минимум себе дороже», — уверен Юрий Солозобов.

Контроль без оккупации

Другое дело, что Россия точно не позволит Польше «просто так» отхватить себе украинские территории, если та все же решится на этот шаг. Предупреждение Владимира Путина о том, с чем столкнется любая страна, если вмешается и пойдет на прямое военное столкновение с российскими военными, остаются актуальными.

Кремль расшаркиваться не станет и может нанести удар по польским вооруженным (и даже полицейским) силам без предупреждения. Тем более что в случае ввода польских солдат на территорию Украины без мандата НАТО пятая статья о коллективной обороне Альянса работать не будет.
Другой важный фактор, который учитывает Польша, — это возможная реакция белорусов. В отличие от украинцев в Минске хорошо осознают подоплеку заботы соседей и угрозу своему суверенитету.

Недаром Александр Лукашенко на недавнем совещании по вопросам обеспечения военной безопасности распорядился срочно сформировать в республиканской армии Южное оперативное командование, отвечающее за украинское направление. По его словам, Минск больше не может игнорировать то, что на этом направлении «открылся новый фронт».

Наконец, экспансию Польши вряд ли оценит и поддержит Евросоюз. Это не только легитимирует перемены постъялтинского мира, к которому брюссельская бюрократия просто не готова, но и снесет весь моральный пафос, которым был окутан украинский конфликт западными СМИ. Часть европейских лидеров до сих пор рассчитывают на мир с Россией (конечно, на приемлемых для себя условиях) или как минимум на состояние взаимовыгодной холодной войны. Раздел Украины может вывести отношения Востока и Запада в предельно жесткое и непримиримое состояние, не говоря о военной перспективе спора за территории.

Именно поэтому Польше совсем необязательно оформлять установление контроля над Украиной с той же брутальностью, с какой она отхватила часть Чехословакии в октябре 1938 года, поддержав гитлеровскую Германию.

«Гипотетическое польское господство может иметь разные формы, для его осуществления необязательно спускать украинские флаги и поднимать польские. Одна из самых серьезных форм — это контроль идей и важнейших командных высот. Здесь поляки и так уже многого добились — начиная с украинского антироссийского нарратива, который уходит корнями в польскую антироссийскую пропаганду прошлого, и заканчивая тем, как активно они присутствуют в украинских вооруженных силах и СБУ, занимая там руководящие позиции», — считает Дмитрий Буневич.

Другими словами, едва ли Варшава решится действовать в откровенно милитаристской логике. Своего она попытается добиться скрытно, под лейблом гуманитарной акции или полицейской операции — так, чтобы это не выглядело как беззастенчивая оккупация, а как искренняя помощь оказавшемуся в беде соседу.

Ранее опубликовано на: https://expert.ru/expert/2022/22/polonizatsiya-ukrainy/ Печать