Как конденсируется социальное недовольство

Алексей Сахнин – о главном общественном запросе наших дней.

Социологический опрос, проведенный независимой исследовательской организацией «Группа Белановского» в мае 2020 года и посвященный анализу спектра политических настроений россиян, выявил серьезные идеологические изменения в обществе. По мнению авторов исследования, пандемия коронавируса придала серьезный импульс развитию тренда негативного отношения к федеральной власти. Значительная часть респондентов считает, что сложившаяся ситуация может привести к серьёзным социально-политическим потрясениям в стране.

По мнению политолога, эксперта Центра ПРИСП Алексея Сахнина, пандемия коронавируса обнаружила невероятную слабость российской власти, неспособной что-то сделать с рынком труда и практически разрушившей сферу здравоохранения.

Наблюдая текущую ситуацию в нашей стране, вспоминается Карл Маркс и его работа «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта», в которой он выстраивал интересную цепочку рассуждений. Согласно Марксу, император Франции Наполеон III пытался копировать каждое действие своего великого дяди, Наполеона I, но зачастую добивался прямо противоположного эффекта. Борьба за национальное величие, внешнеполитические авантюры, монументальные архитектурные проекты в случае Наполеона I, как правило, приводили к фантастическому успеху, но в случае Наполеона III – к разочарованию и накапливающемуся раздражении в обществе. Маркс анализировал это и доказывал, что победы и даже поражения Наполеона I сопровождались раздачей земли, что к национальной гордости хорошей прибавкой оказывалась парцелла – крестьянский надел. Но в следующие после Наполеона I пятьдесят лет французские крестьяне массово разорялись, теряя свою землю, и без парцеллы национальная гордость уже не давала нужного эффекта.

На мой взгляд, за свое долгое правление Владимир Путин успел побыть как Наполеоном I, так и Наполеоном III одновременно. Наша власть старается повторять действия, долгие годы, приносившие ей успех: бряцать оружием, до отказа поворачивать ручку госпропаганды, и долгое время казалось, что это безотказно работает, что можно послать группу политтехнологов в недовольный регион, чтобы, регулируя медийные потоки и оказывая административное давление, легко взять ситуацию под контроль. Прежде все подобные манипуляции сопровождались ростом уровня жизни и экономики, отчасти базировавшийся на структурных реформах конца 1990 годов и первых путинских лет, а также на удобной нефтяной конъюнктуре. Сегодня цикл глобальной экономической конъюнктуры закончен, и любые попытки повторять прежние действия последних двадцати лет (например, проводить парады) совсем не очевидным образом должны принести власти очки популярности, скорее наоборот, эффект от такой деятельности будет обратно пропорциональным.

Ключевой момент во всем происходящем – банальная истина, которая просто режет глаз – власть больше не способна обеспечивать хотя бы небольшое, но развитие страны. Мы стремительно летим в пропасть, так как тревожными темпами растет безработица, и у государства нет никакого инструментария (даже «вертолетные деньги» уже не помогут), чтобы протянуть руку помощи десяткам миллионов человек, пострадавших от снижения экономической активности из-за пандемии. На фоне разверзающейся социальной пропасти никакой голый пиар, никакие парады и внешнеполитические авантюры не способствуют сохранению у населения ощущения твердой почвы под ногами. Именно поэтому рейтинги власти стремительно падают, и есть мнение, что реальная скорость падения авторитета власти даже обгоняет данные социологов.

Долгие годы мы наблюдали, как выстраивался имидж Путина, как высшей инстанции, почти трансцендентного элемента российской государственности, который в критические моменты может вмешаться и спасти ситуацию. Сегодня этот имидж сыграл с президентом злую шутку: пандемия коронавируса обнаружила невероятную слабость российской власти, неспособной что-то сделать с рынком труда и практически разрушившей сферу здравоохранения (крайне наглядно это проявилось, например, в Дагестане). На этом фоне у населения складывается ощущение, что верхушка продолжает жировать, чего стоят только сообщения о том, что в престижных районах Подмосковья активно продаются коттеджи по 40-50 миллионов рублей. Люди прекрасно осведомлены о том, что предприятие, принадлежащее московской мэрии, производит и продает медицинские маски по цене, в двадцать пять раз превышающую стоимость этого изделия до пандемии. При этом сама мэрия издает указы об обязательном ношении масок, и это фантастическое слепое желание высасывать из людей последние соки очевидно и доступно в ощущениях всем жителям страны.

Некогда Фридрих Энгельс очень похоже описывал Османскую империю: на поверхности деспотизм с невероятной централизацией власти, но в реальности конфедерация дурно управляемых республик. И сегодня Россия выглядит конфедерацией дурно управляемых республик, и остановить пир во время чумы, бескрайний «распил» даже Путин уже не может в силу того, что государственный механизм практически отсутствует. Государство – это не способность выборочно карать неугодного пашу или эмира, посылая ему яд и кинжал. Государство – это способность здесь и сейчас оказывать положительное воздействие на жизнь гражданина, например, предоставив ему качественную медицинскую помощь или помогая в ситуации безработицы. Таких примеров сегодня мы практически не видим.

Показательно, что коронакризис позволил активизировать самые непопулярные проекты действующей власти по всей стране: строительство мусоросжигающих заводов, коммерческих человейников и т.п. Сегодня карантин не позволяет людям выходить на митинги, и коррумпированная бюрократическая машина, простимулированная конкретными бизнес-заинтересантами, продолжает настаивать на реализации этих проектов, что вызывает такой взрыв раздражения и ненависти на местах, которое трудно описать. По мнению многих, сегодня на дворе февраль 1917 года, и социальный взрыв неизбежен.

Вопрос заключается в том, как социальное недовольство конденсируется: оно может вылиться в какую-то позитивную программу движения вперед, а может обернуться просто политикой тех сил, которые воспользуются этим движением, социальным протестом. Главным запросом остается запрос людей на возвращение государства в его нормальном понимании, когда оно устраняет повседневные проблемы общества: безработицу, экономический коллапс и фантастическое социальное неравенство. Сегодня правящий класс выполнить эту программу не может, поэтому появляются две альтернативы: либо замена этой недееспособной государственности беспощадной диктатурой, либо появление нового «Путина» с другим социальным наполнением.