Научить или подчинить: государству умные не нужны?

Руководитель Центра урегулирования социальных конфликтов, председатель Коллегии медиаторов при ТПП Московской области Олег Иванов – о том, как изменилась система образования в России за прошедшие 20 лет.

Каждый год в сентябре резко возрастает поток информации о школе: чествовать учителей, вспоминать «годы чудесные», поздравлять первоклассников и их родителей.

Знаменитости рассказывают комические истории о том, как и где учились они, и где и как теперь учатся их отпрыски. Чиновники рапортуют о количестве введенных в эксплуатацию школьных зданий, поставленном в учебные заведения современном оборудовании и автобусов, количестве новых первоклассников. Даже предприниматели сообщают о количестве проданных цветов и школьных принадлежностей. За всеми этими приятными новостями теряются, а то и вовсе не ведутся разговоры собственно об образовании, о том, какие знания и какие граждане нужны нашему государству, какой уровень образования – и общего, и профессионального – должен у них быть, чтобы они могли строить свою жизнь с уверенностью в завтрашнем дне и самостоятельно разбираться в текущих экономических и политических событиях. Каким образом этого уровня достичь и как стимулировать стремление молодежи к знаниям и умениям – ведь примеры успеха молодых людей, которые демонстрируют и настойчиво «продвигают» средства массовой информации, редко бывают связаны с интеллектуальной деятельностью и достижениями в образовательной сфере.

Малограмотные инстаграммеры и тиктокеры, бессмысленные экстремалы вроде «зацеперов» и «политические активисты», несущие ахинею, в произвольном порядке собранную по кускам из выступлений такого же уровня политиков постарше. Всем памятна история с подростками на политических митингах, которых их взрослый лидер убедил в том, что попадание в полицейский участок автоматически принесет им 10 тысяч евро от Европейского суда по правам человека – впрочем, судя по распространявшемся по соцсетям роликам, выговорить название организации, готовой столь щедро одарить малолетних «экстремистов», не мог почти никто из них. Удивительной, с точки зрения пропаганды достижения жизненного успеха, выглядела и недавняя ситуация, когда на Петербургском экономическом форуме российскую молодежь представляли не победители олимпиад по физике, математике и естественным наукам, не молодые создатели сложнейших компьютерных программ и медицинской техники, не волонтеры и организаторы общественных проектов, а тик-токер Даня Милохин, известный своим глупо-эпатажным поведением, но собирающий миллионы просмотров (и соответственно, рублей) в соцсетях.

Как прививать интерес к получению знаний, если кривляние перед камерой смартфона в ближайшей перспективе приносит молодому человеку больше денег[/url] и возможностей, чем годы напряженной учебы? Можно было бы списывать отсутствие интереса к знаниям и умениям на кризис нашей образовательной системы: низкие зарплаты, несогласованные – ни между собой, ни с актуальными научными представлениями - учебные программы, но мне эта проблема представляется куда глубже и системнее, чем несовершенство конкретно российского образования.

Дело в том, что во взаимоотношениях государства и гражданского общества изначально присутствует латентный конфликт, обусловленный тем, что граждане стремятся контролировать государство, а государство, напротив, стремится управлять людьми. Но как управлять людьми, не нарушая их гражданских прав, не принуждая их той или иной жесткости силовыми методами. Тоталитарное государство таким вопросом себя не озадачивает: принуждение для него – вполне легитимный метод.

Но как быть государству демократическому, основой которого как раз являются гражданские права и свободы, а не жесточайший контроль гражданского общества? Демократической альтернативой принуждения становится манипулирование общественным сознанием. Но чем образованнее каждый конкретный человек и общество в целом, тем сложнее государству заниматься манипуляциями. Людей с высоким уровнем интеллекта и критическим мышлением сложно заставить принять и поверить в то, чего они не хотят, что противоречит их ценностям, убеждениям, да и просто желаниям. А вот людьми малообразованными, не склонными к аналитическому и критическому мышлению, манипулировать легко. И чем ниже уровень образования в обществе, тем проще и незатейливее становится эта манипуляция и тем эффективнее она в достижении нужных государству результатов.

Встав на путь изменений по образцу западной демократии, наша страна изменила и свою образовательную систему, по праву считавшуюся одной из лучших в мире: в 2001 году был введен ЕГЭ, единый государственный экзамен. Тогда он позиционировался как наиболее справедливый способ оценивания знаний учеников, обеспечивающий равенство возможностей и позволяющий избежать коррупции при поступлении в высшие учебные заведения.

Прошедшие двадцать лет убедительно доказали, что лекарством от коррупции ЕГЭ не стал – достаточно вспомнить многочисленные скандалы с выпускниками из некоторых субъектов федерации, имевших высочайшие баллы ЕГЭ, но не способных без ошибок написать даже название профессии, которую собирались осваивать в вузе. Соревновательного равенства он тоже не обеспечил: по-прежнему выходцы из более состоятельных семей имеют больше возможностей подготовиться к ЕГЭ с помощью репетиторов и специальных – вовсе не бесплатных – программ обучения.

Ну а ориентация школьного образования на получение учеником глубоких и разносторонних знаний, научение его анализировать информацию и критически мыслить сменилась на примитивную зубрежку и «угадайку», к которой неизбежно сводится заложенный в механизме ЕГЭ выбор ответа из четырех вариантов, сама по себе ограничивающая фантазию и мышление человека исключительно выбором из предложенного, что безусловно влияет на его подверженность любым манипулятивным ложным альтернативам.

При этом к ЕГЭ начинают готовить едва ли не с детского сада. Кульминацией, но, увы, не финалом применения этой системы оценивания знаний стала недавняя история поступления на психологический факультет МГУ 8-летней девочки, дочери родителей-энтузиастов, без тени смущения признававшихся в том, что их суперодаренная дочь не читала «Евгения Онегина» и других ключевых произведений русской литературы. И вот теперь государство получило такого вот студента-психолога. Притом о ее дальнейшей профессиональной деятельности речь вообще не идет – ведь к моменту окончания вуза, она еще не достигнет возраста, в котором вообще разрешено работать.

Система образования, цель которого – сдача ЕГЭ, развивает не критическое, а «компьютерное» мышление. Она готовит не будущих студентов с широким кругозором, а людей, которым важно набрать хоть какой-нибудь проходной балл и попасть хоть в какой-нибудь вуз. ЕГЭ делает из школьника некоего «усредненного» человека, неспособного мыслить самостоятельно и независимо, потому что мыслящий человек в определенной степени представляет угрозу для государства – непонятно, что от него можно ожидать. А гражданина, не отягощенного абстрактными размышлениями и знаниями, зато всегда готового выбрать «правильный» вариант из немногих предложенных, легко убедить в чем угодно и заставить поверить в необходимость для него самых невероятных вещей. На этом уже давно построено массовое образование в западных странах. Именно массовое – властные элиты не обманываются ни равенством возможностей, ни демократичностью тестовой системы – и по-прежнему предпочитают давать своим детям образование в элитарных закрытых и полузакрытых учебных заведениях, готовят их управлять, а не быть управляемыми.

Массовое же образование во всем мире деградирует от поколения к поколению. Двадцать лет назад к данному процессу присоединилась и наша страна. Но пока еще не поздно, это можно остановить и вернуть нашим детям возможность не только выбирать из предложенных вариантов даты исторических событий, но и понимать, какие события за ними стоят. И как бы сиюминутно ни были выгодны государству манипуляции населением, в долгосрочной перспективе выигрывают страны, которые населяют хорошо образованные, мыслящие граждане, способные не поддаваться на уловки государства, а взаимодействовать с ним для достижения согласия и общественного блага. Печать