Шкилев: Политтехнолог не должен уходить в закат после выборов

В декабре в Москве прошел VII Конгресс Российской ассоциации политических консультантов (РАПК). Новым президентом ассоциации был избран Григорий Казанков – политтехнолог, эксперт Центра ПРИСП. Глава РАПК анонсировал планы масштабных преобразований. В том числе было заявлено о намерении добиваться формального признания профессии политконсультанта и вести работу над созданием профстандарта.

Эти инициативы дали повод для оживленной дискуссии между членами цеха политконсультантов и политтехнологов. Идею формализации профессии уже оценили директор Центра прикладных исследований и программ (ПРИСП), член правления РАПК Сергей Румянцев и политтехнолог, директор региональных проектов Центра ПРИСП Антон Садкин.

Она нашла поддержку со стороны заместителя директора Института истории и политики МПГУ, члена правления РАПН, эксперта Центра ПРИСП Владимира Шаповалова, но политический консультант, региональный представитель РАПК, эксперт Центра ПРИСП Даниил Ермилов отреагировал на нее с некоторой долей скепсиса.

В дискуссии приняли участие и эксперты Центра ПРИСП Павел Склянчук, Антон Чаблин и Алексей Левин.

К обсуждению темы также подключился политтехнолог, эксперт Центра ПРИСП Кирилл Шкилев, который поделился мнением о том, что профессия политконсультанта нуждается не только в формальном признании, но и в смене самого подхода к выстраиванию отношений между политтехнологом и заказчиком. Политконсультанты должны стать не наемниками на сезон, а полноценными участниками текущего политического процесса.

Кто такой политтехнолог? Это человек, который на короткий промежуток времени, на отдельно взятой территории активно создает ситуацию здоровой политической системы. Системы, в которой представители власти (или будущие представители власти) становятся открытыми, креативными, погруженными в проблемы электората и территории.

На мой взгляд, это главная задача политического менеджера в кампании. Сделать так, чтобы люди, которые в конце концов придут на избирательные участки, почувствовали себя нужными, чтобы их мнение что-то значило, а реальность вокруг них была интересной и познавательной. Чтобы им было за чем следить.

Тогда избиратель понимает, что он не просто часть электората, посчитанный и внесенный в соответствующие базы, а он именно гражданин, реализующий свои избирательные права.

Жаль, что сказка рассеивается, специалист, занимающийся сценарием, пожимает руки заказчику и уходит в закат.

Если переходить к сути, то формализация профессии политтехнолога может состоять в том, чтобы специалисты не уходили в закат через несколько дней после ЕДГ, а оставались на территориях и продолжали консультировать политиков, менеджеров исполнительной власти, продолжали создавать образ гражданского общества. Тогда, возможно, образ оживет.

Это не сильно утопическая картина, ибо, как показывает практика прошедших в минувшем году кампаний, конкурентность на выборах возрастает, а власть перестает быть однозначным фаворитом. Поэтому приходит понимание, что одной «математикой» выборы не выиграть, нужна планомерная работа, та самая, которую технологи умеют выполнять.

Если специалисты будут работать на территориях на постоянной основе, то политический процесс имеет шансы стать более цивилизованным и, главное, массовым. Не секрет, что явка так называемых «самоходов», тех, кто приходит на участки по внутреннему убеждению, падает с каждым годом.

Это касается, кстати, не только политиков из «партии власти». Для системной оппозиции грамотный политконсалтинг тоже необходим. В последнее время часто наблюдаю, как кандидат от оппозиции, выигрывая выборы за счет протестного голосования, не знает, как в итоге жить не «в борьбе за мандат», а «с мандатом».

По моему глубокому убеждению, политтехнологи должны стать не наемниками на сезон, а полноценными участниками текущего политического процесса, проводниками политиков в дебри чаяний народа с одной стороны, и конструкторами граждан из электората с другой. Печать